Вероника Вереск - Закон маятника
В голосе моего собеседника было нечто такое, что я сразу поняла: нужно срываться с места и лететь на максимальной скорости. Что я и сделала, тут же позабыв про все сегодняшние неприятности! Меня ждала важная информация!
– Да, я здесь неподалеку, минут через пятнадцать буду у тебя.
– А что с голосом? – подозрительно поинтересовались в трубке. – Говори сразу, из какой… ситуации тебя надо вытаскивать?
– Да так, ничего особенного, неудачное интервью.
– Неудачное? У Виктории Хмелевич?! Да ни за что не поверю.
– Вот представь себе. Полина Викторовна, едва услышав имя бывшего супруга, только что в драку не полезла. Ничего не понимаю! Я всего лишь хотела кое-что выяснить…
– Что?! Тебя какая нелегкая понесла в «Весперум»?! Не устаю поражаться тебе, Виктория. Интересно, у тебя хоть какой-то инстинкт самосохранения присутствует? Хотя бы в зачаточном рудиментарном виде? Куда ты в следующий раз за информацией полезешь, в клетку к тиграм?
– Ты же знаешь: если это нужно для расследования, хоть к аллигаторам в бассейн.
– Зря смеешься, между прочим. Любезнейшая Полина Викторовна известна связями с мелким криминалом еще по Питеру. А ее новый супруг Андрей Иванович – не забыла, кем работает? Начальником охраны, а это значит, что под его руководством несколько десятков здоровых лбов.
– Один такой сейчас как раз на меня налетел, – пожаловалась я. – Ни тебе извиниться, ни помочь встать, ну и воспитание! Едва по асфальту не размазал и попер себе дальше, будто так и надо.
– Короче, так, – в голосе моего собеседника послышалась непривычная твердость. То есть непривычная лично мне: с другими Геннадий Петрович может поговорить так, что коленки со страха подгибаются. – Жду у себя, пропуск для тебя уже заказан. И пожалуйста, по дороге не влипни в очередную историю, очень прошу.
– Сейчас еду, – вздохнула я.
Будто услышав меня, джип с тонированными стеклами, коротко взревев, тронулся с места и освободил мне проезд.
После показной кричащей роскоши, царившей в филиале «Весперума», вестибюль и коридоры прокуратуры порадовали простотой и элегантной скромностью. Дежурный вежливо кивнул, пропуская меня, секретарша в строгом деловом костюме поднялась навстречу:
– Пожалуйста, проходите, вас ждут.
Но на этом удовольствия закончились. За массивной деревянной дверью на мою скромную персону снова обрушились громы и молнии. Передо мной за резным письменным столом позапрошлого века сидел Геннадий Петрович, умеющий держать в руках подчиненных, а не милый плюшевый Геночка, о которого при желании можно вытереть ноги.
Мне еще раз во всех подробностях объяснили, в какой гадючник я влезла и что будет совсем не удивительно, если ко мне в моей собственной парадной подойдут несколько таких же амбалов, как тот, которого я встретила на улице, и…
– Ну что ты, в самом деле, так взъелся? – робко произнесла я, вжавшись в массивное кожаное кресло. – Набросился тут на меня, хрупкую и маленькую. Можно подумать, я у этой дамочки выспрашивала постельные тайны или финансовую отчетность за последние десять лет. Просто побеседовать с ней хотела, а заодно и до совести достучаться. Николай, можно сказать, прикрыл ее, а сам теперь в таком состоянии по чужим углам мается… Могла бы хоть из благодарности выделить ему немного средств на лечение.
– Ну и как, достучалась? – ехидно поинтересовался Геннадий Петрович, уставившись на меня проницательным прокурорским взглядом. – Журналисту с таким солидным стажем пора бы знать, что у некоторых совесть отсутствует по определению. А таким, как милейшая Полина Викторовна, она и вовсе ни к чему. Николай для нее давно отработанный материал. Будь побольше времени, я бы рассказал, как эта гражданочка в свое время отправилась покорять Питер и с чего начинала. Кстати, она имеет свойство сразу переходить от слов к делу. Ничего необычного с тобой не успело произойти? Слежку, например, не заметила?
– Нет, слежка была в Питере, но от нее удалось избавиться, – я едва не рассмеялась, вспомнив преследователей, вынужденных разбираться с гаишниками. – А сейчас ничего такого не было. Разве что на меня тот амбал налетел. Перся куда-то, как слепой, я потом полчаса документы собирала. Но у него, скорее всего, у самого были неприятности: с работы уволили или с девушкой поругался.
– Будем надеяться, что это и в самом деле совпадение. Но сейчас речь не об этом. Мне удалось раскопать кое-какой любопытный материал: надеюсь, это поможет тебе в расследовании. Что касается первого дела, по которому твоего знакомого отправили за решетку, то здесь все твои предположения блистательно подтверждаются. Дело сфабриковано, к тому же очень заинтересованными лицами. До неприличия заинтересованными, что в один голос подтверждают все, кто рассказывал об этом деле. И все-таки причина оказалась не такой серьезной, хороший адвокат от этого обвинения за пару минут не оставил бы камня на камне. Но! – Гена поднял указательный палец и сделал театральную паузу. – Есть некая деталь, делающая ситуацию настоящей трагикомедией. Перед тем как отдаться в руки правосудия, Николай оформил жене генеральную доверенность на распоряжение всеми финансами фирмы. Сумма не запредельная, но достаточно солидная. Что сделала после этого милая женушка, тебе уже известно: никакого адвоката и не подумала нанимать, быстренько выкинула мужа из руководства фирмы, выписала из квартиры, кстати, принадлежавшей ему на правах наследования, и вступила в законный брак с Андреем Стариковым – третьим учредителем и лучшим другом Николая. Санта-Барбара и криминальная мелодрама в одном флаконе.
– Еще она избавилась от ребенка Николая! – не выдержала я. – Все, что происходило до сих пор, еще укладывается в какие-то рамки, но убийство ребенка, пусть даже не рожденного…
– Кстати, об убийстве, – оживился собеседник. – Согласно, так сказать, поступившей информации, в тюрьме Николай был на хорошем счету, как у товарищей по заключению, так и у начальства. Никаких дисциплинарных взысканий, спокоен, выдержан, немного замкнут, вежлив и аккуратен. Права не качал, бесчисленных апелляций не рассылал. Когда произошел инцидент, в корне изменивший ситуацию, до освобождения твоему знакомому оставалось всего два месяца. Ситуация была подстроена, срежиссирована кем-то, кому очень не хотелось, чтобы Николай вышел на свободу. По мысли тех, кто это организовал, погибнуть должен был именно Николай. Уголовник по кличке Боров, кстати, рецидивист, осужденный на двадцать лет за убийство с особой жестокостью и цинизмом, не в первый раз проворачивал такие дела. За усиленное питание и некоторые послабления в режиме.
