Валентина Мельникова - Камень любви
— И золото находили?
— Здесь редко, а вот в Туве и на Алтае — частенько. Там золотые находки — вполне обыденное дело. Под Фирсовом как-то много золота раскопали. Ох, есть в этом нечто романтическое, с лихорадочной отдушиной — очищаешь костяк, а под ним вдруг — золотинка. Блеснет, а у тебя сердце екнет и забьется, как птичка. Смотришь, а это бусинка, а рядом пронизка зеленоватая — детали украшения. Только бусинка на деле совсем не золотая. Завернули ее в золотую фольгу, вот получилась вроде драгоценности. Правда, на Алтае встречали и настоящие драгоценные изделия, отлитые из чистого золота.
Камеральщица помолчала, взгляд ее стал задумчивым, устремленным вдаль, а может быть, в прошлое. Там она была молодой и здоровой, а здесь остались только воспоминания, слегка приправленные грустью о том, что ушло безвозвратно.
— Женщины во все века любили украшения, — Ольга Львовна заговорила снова, и легкий вздох, предваривший рассказ, подтвердил догадки Татьяны. — Лет пять назад в разных могильниках отыскали мы почти одинаковые серьги в виде колец. Сейчас такие «конго» называются. Причем одни принадлежали мужчине. Брутальные древние мужики тоже носили одну или две серьги. Но были они чем-то вроде боевого оберега. Кольца у них массивнее, чем у женских, и дужка толще, миллиметра два-три.
Ольга Львовна покосилась на Татьяну, усмехнулась:
— Тяжелые были серьги, и мочку оттягивали, должно быть, до плеча! Находили и другие украшения — более сложные, составные. Мастерицы нанизывали на тонкую тесемку мелкие бусинки, колечки, трубочки-пронизки. Такие серьги крепились в верхней части уха и спускались к мочке по ушной раковине, где тоже закреплялись. Красотища — небывалая! Детали обработаны тонко, точно, линии узора — мягкие. Не поверишь, что красоте такой три тысячи лет с гаком. Как-то я расчищала верблюжьей кисточкой кости ног и вижу вдруг — золотая бусинка. И не одна, а несколько, рассыпались возле щиколотки. Все, что осталось от ножного браслета.
Громкие удары по рельсу заставили ее замолчать.
— Иди переоденься, да ступай на ужин, — Ольга Львовна слегка подтолкнула ее в плечо. — А я пока посижу, понаслаждаюсь. А вечером спать приходи в палатку. Я сейчас завхозу скажу, чтобы раскладушку и постель приготовил.
— Хорошо, — сказала Татьяна и вдруг, неожиданно для себя, обняла камеральщицу, шепнула ей на ухо: — Спасибо! — и почти бегом направилась к спуску в ложбину.
На первой ступеньке оглянулась. Ольга Львовна сидела выпрямившись на скамейке и смотрела на реку. Сердце Татьяны дрогнуло. Она поняла, кого ей напоминала старая камеральщица. Конечно же, тетю Асю! Худенькая, маленькая, со строгим прищуром из-под очков, но на самом деле — одинокая и беззащитная.
Но грусть мгновенно уступила место радости. Еще чуть-чуть, и она снова увидит Анатолия! Толика!
Татьяна засмеялась и, перепрыгивая ступеньки, помчалась вниз, к палатке. Быстрее, быстрее, чтобы не опоздать!
Глава 11
Татьяна зашла в палатку и остановилась на пороге. Надо же, ее чемодан привезли! И стоит он рядом с раскладушкой. А на ней — матрац и стопочка постельного белья — желтые одуванчики по зеленому полю, и подушка — уже в наволочке. Тут же новенький спальник, из тех, что застегиваются на молнию. Хочешь — в нем спи, хочешь — расстегни и используй как одеяло.
Наверно, Анатолий постарался! Татьяна улыбнулась, открыла чемодан и переоделась в джинсы и плотную клетчатую рубаху, закатав длинные рукава. Вечером будет прохладно, но не настолько, чтобы кутаться в теплые вещи. Тем более жара едва-едва спала. Нет, пусть ветровка останется в палатке, на случай ненастной погоды.
Она подхватила папку с рисунками и направилась в лагерь. Ольга Львовна оставалась все там же, на скамейке, но была не одна. Разговаривала, судя по фигуре и роскошным русым волосам, с молодой женщиной. Они сидели к Татьяне спиной, и она не могла понять, кто это. Но, похоже, раньше эту женщину она в лагере не встречала.
Еще издали Татьяна заметила, что все места за столом были заняты. Похоже, в лагере пополнение, подумала она. Молодежь бойко работала ложками, человек пять уже выстроились в очередь за добавкой к полевой кухне. Полная повариха Тамара, ловко орудуя половником, что-то весело кричала своей напарнице, которая суетилась поблизости.
Татьяна растерялась. Где же Анатолий? Она чувствовала себя неловко посреди поляны с большой картонной папкой в руках.
— Таня!
Она оглянулась. Анатолий поднимался по тропке от реки в компании Бориса, своего друга и помощника, бывшего сотрудника МЧС. Подошли. Борис улыбнулся, как давней знакомой, крепко пожал руку.
— Слышал, слышал, что костыли бросили! Видно, воздух наш и впрямь целебный.
Анатолий смотрел на нее, слегка прищурившись, но глаза его смеялась.
— Как поработала? Ольга Львовна не наезжала?
— Хорошо поработала! — ответила она весело. — А с Ольгой Львовной мы подружились. Она мне кучу интереснейших историй рассказала…
— Да?
Борис и Анатолий переглянулись.
— Правда, мы с ней даже чай пили!
— Ну, тогда я спокоен, — Анатолий взял ее под локоть. — Если в первый же день чаи гоняли, то Ольга Львовна тебя приняла. Теперь ты в надежных руках!
— Танюша, — Борис пристроился с другой стороны, — приглашаем вас на ужин. Я винца хорошего привез. Отметим ваше выздоровление у Толика в палатке. В тесном кругу. Не возражаете?
— Не возражаю! — ответила она лихо и подумала, что давно не пила вина. Больше года, наверно. С тех пор, как попала в аварию. Что ж, надо когда-то начинать…
Они направились к голубой штабной палатке, установленной чуть в стороне от основного лагеря. Была она большой, шатровой, с боковым тентом, под которым виднелись тяжелые ящики, видно, из-под оборудования, пластиковые бочки, стояли раскладной стол и три стульчика. Внутри же свободно размещались два аккуратно застеленных топчана, складные стеллажи с книгами и папками-скоросшивателями. Между топчанами располагался металлический сейф, заваленный сверху книгами и бумагами, а у стены — длинный стол, за которым вполне могли устроиться человек двадцать. Его тоже загромождали толстые папки, рулоны чертежей, какие-то фотографии, потрепанные амбарные книги, общие тетради… А между ними — стеклянные банки с лесными цветами. Чувствовалось, что живший здесь человек даже в полевых условиях старался немного украсить свой быт.
— Присаживайтесь, Таня, — сказал Борис. — Вы тут свои дела решайте, а я пока поесть приготовлю.
— Я могу помочь, — неуверенно предложила она.
— Ничего подобного! — отмахнулся Борис. — Мое любимое занятие — столы накрывать и друзей кормить-поить. Жаль, редко сейчас удается. Лесные палы пойдут, так неделями из тайги выходить не будем.
