Галина Романова - Преступно счастливая
— Вот и отлично. Тогда иди к папочке…
Глава 10
— Пустышка, товарищ майор!
Голос Гришина показался Волкову до того неприятным, до того гнусавым, что он даже сморщился, как от лимонной дольки. Что за блажь, честное слово, делать преждевременные выводы!
— Что пустышка, капитан? — Волков принялся катать по столу карандаш ребром ладони. — Доложи по форме, капитан.
— В общем, в год увольнения Угаровой из школы номер тридцать восемь… — забубнил Гришин. — Ушел только один ребенок. Перевелся в другую школу на другом конце города. Мальчик десяти лет. Некто Ваня Смородин.
— Мальчик? Уже хорошо! — произнес Волков.
— Да ничего хорошего, товарищ майор, — снова загнусавил Гришин. — Нету мальчика того уже.
— Как нету?!
— Помер он.
— Помер? Погоди, погоди, как… Не понял! Толком, толком объяснить можешь?!
— В общем, перевелся Смородин в школу номер девятнадцать. Маленькая школа, на окраине. Детей немного. Я в архивы сунулся, а его там нет среди выпускников. Забеспокоился и с вопросами к персоналу. А тут женщина одна, давно работает, вот она и вспомнила Ваню. Сгорел тот с родителями на даче через пять лет после того, как перевелся из одной школы в другую. И дело его в отдельной папке подшито. Вот так-то, товарищ майор.
— Сгорел? На даче? — Волкову сделалось тошно.
— Так точно, товарищ майор.
— Подробностей нет того пожара? Поджог? Несчастный случай?
— Женщина из архива утверждает, что родители Вани сильно пили. И что скорее всего просто спьяну сгорели. А мальчик мог спать. И…
— Пожар случился двенадцать лет назад, через пять лет после того, как он перевелся. Двенадцать лет назад… Вряд ли что-то могло сохраниться по тому пожару.
Он пытался мыслить вслух, а Гришин — бестолочь — тут же начал перебивать, деловито поддакивать:
— Двенадцать лет, товарищ майор! Конечно!
— В общем, так, Сергей. Двенадцать лет не такой уж большой срок. Если в МЧС нет сведений о том пожаре, поезжай в дачный поселок. Адрес есть в личном деле мальчика? Отлично! Там найди старожилов. Кто-то что-то да мог запомнить.
— Товарищ майор! — заныл Гришин. — Но это же откровенная пустышка! Что нам это даст?!
— Ничего, — согласился Волков. И тут же поправился: — Или почти ничего. Но ты съезди, Сергей, съезди все равно. А я тебя подожду…
Вернуться Гришин должен был, по его подсчетам, часа через два с половиной. Вернулся через час. С довольной сытой мордой, значит, пообедать куда-то заскочил, понял Волков. Вон и крошки хлебные на джемпере остались. Значит, дальше пожарной части никуда не поехал.
— Итак, коллега? — Волков вопросительно выгнул брови. — Что имеете доложить о пожаре?
— Несчастный случай, товарищ капитан. — Гришин сыто рыгнул и виновато прикрылся ладонью. — Извините.
— Несчастный случай, стало быть, ага.
Волков вытащил из подставки карандаш и снова принялся катать его по столу. Эту фишку посоветовала ему жена. Утверждала, что отвлекает, когда нервничаешь. Отвлекало, но слабо. Все больше карандашом хотелось в Гришина запустить.
— Документы видел?
— Так точно. — Гришин самодовольно улыбнулся. — У них этот дачный поселок на особом счету, товарищ майор. Там каждый год по весне что-нибудь или кто-нибудь да горит. Особенно на майских праздниках, когда контингент на шашлыки подтягивается.
— Стало быть, семья Смородиных погибла в результате несчастного случая?
— Так и есть. Домик был хлипкий, деревянный. Родители пьющие. Напились, спать улеглись. Папаша, возможно, уснул с сигаретой.
— А пацан?
— Что пацан?
— Пацан тоже пьющим был?
— Не могу знать, товарищ майор.
— Что же он — пятнадцатилетний малый, трезвый, здоровый, и не учуял запах дыма? Или мальчик был проблемным? Ничего тебе на этот счет работница архива не сказала?
Гришин отрицательно мотнул головой. Честно? Он и не спросил. Помер пацан, чего теперь! Не их клиент.
— Вот поверю, что мог сгореть, если вместе с родителями напился за компанию. А если нет?
Гришин с тяжелым вздохом закатил глаза под лоб и вдруг сообразил, что Волков им крайне недоволен. Что, возможно, заметил или догадался, что он успел заскочить пообедать. И это вместо того, чтобы поехать в дачный поселок. А что там, скажите, сейчас делать? Дачников нет. Не сезон еще! Сторожа искать? Так где гарантия, что там тот же сторож, что и двенадцать лет назад был?
Он сказал ему, что пустышку тянут. Нет же! Хлебом не корми, дай поумничать!
— Так ничего о нем не рассказала тебе работница архива?
— Нет, ничего такого. — Гришин неуверенно улыбнулся.
— Но она же почему-то помнит его, а, Сережа?
— Помнит?
Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что рассказывал Волкову по телефону.
Убей, как отрезало!
— Да. Ты сказал мне, что работница архива его вспомнила. В школе номер девятнадцать не так уж много детей учится. Окраина, одно слово. И не каждый день, слава господи, они погибают. Почему она его запомнила, капитан?
— Не знаю, — буркнул Гришин, положил руки на стол, заметил хлебную крошку на рукаве, нервно стряхнул.
— Плохо… — недовольно покосился в его сторону Волков. — И что в поселок не съездил, тоже плохо.
— Товарищ майор! — возмущенно вскинулся Гришин. — Февраль же! Кого там искать?! Кротов? Собак бродячих?
Волков промолчал.
Возмущенный коллега был отчасти прав. На дачах сейчас пусто. Не сезон. А с другой стороны, погибшая под колесами автомобиля Николаева Нина Ивановна поехала снега в бочки накидать? Поехала. Может, и еще кому приспичило. Н-да…
Кажется, Гришин прав — они в тупике.
Мальчик Ваня Смородин, единственный, кто перевелся из тридцать восьмой школы в год увольнения Угаровой, кто, возможно, был участником скандального случая, погиб при пожаре. Стало быть, мстить Угаровой и бывшей директрисе Николаевой некому. Выходит, его версия ошибочна? И смерть школьной уборщицы в собственной ванне все же несчастный случай? И директриса бывшая тоже погибла случайно?
— Как-то все… Неказисто, капитан. Не находишь?
— Что именно, товарищ майор?
Гришину, если честно, тема надоела. Поначалу, заревновав, что Волков с полковником шепчутся и его обходят, он завелся. И даже начал инициировать и шевелиться, и что-то узнавать. И дико был горд собой, когда в сводках обратил внимание на сообщение о гибели Николаевой. Но теперь-то ясно, что вся эта суета бесполезна. Даже если Угаровой и Николаевой помогли умереть, они никогда не узнают — кто и за что. Их прошлые секреты похоронены будут вместе с ними.
