Тэми Хоуг - Алиби-клуб
Я была одна, и жеребцу подо мной это не нравилось. Очевидно, что я замышляла что-то нехорошее, или он так думал. Он нервный малый, легковозбудимый и слишком пугливый для прогулки по тропе. Я выбрала Арли именно по этой причине. Мое внимание должно быть приковано только к нему, иначе я оказалась бы в воздухе, потом на земле, а затем топающей домой. Ничто не могло занимать мои мысли кроме каждого его шага, каждого подергивания уха, каждого напрягшегося мускула.
Справа от тропы проходила дорога, слева – темный и грязный узкий канал. Я уселась, пришпорила коня, и он пустился в галоп, натягивая поводья. Стайка белых чибисов, кормившаяся на берегу, встрепенулась и упорхнула. Арли вздрогнул от взрыва ярких белых перьев, встал на дыбы, пронзительно заржал и понесся так, что земля замелькала под его длинными ногами.
Любой нормальный человек, задыхаясь от ужаса, натянул бы поводья и молился о спасении. Я же позволила лошади выйти из-под контроля. Адреналин устремился по моим венам как наркотик.
Арли мчался во весь опор, будто позади нас разверзся ад. Пригнувшись к коню, я вцепилась в него, словно клещ. Впереди дорога резко сворачивала вправо.
Я не прикасалась к поводьям, и Арли пронесся прямо, оставив дорогу позади и продолжая держаться близ канала. Не раздумывая, он перемахнул через небольшую канаву и продолжил бег мимо грунтовой дороги, заканчивающейся тупиком.
Он мог сломать ногу, упасть на меня, сбросить, парализовать. Мог достаточно сильно споткнуться, чтобы выбить из седла, и потащить за ногу, запутавшуюся в стремени. Но Арли не тот конь, который мог меня испугать, причинить вред или убить. Меня напугало волнение, которое я ощутила, эйфорическое пренебрежение к собственной жизни.
Именно это чувство окончательно заставило вернуть контроль над лошадью и собой. Постепенно Арли стал откликаться, перейдя с бешеной скачки на галоп, с галопа на размашистый бег рысцой. Когда он наконец более-менее остановился, его голова была задрана кверху, ноздри с шумом раздувались. От наших тел поднимался пар, и оба обливались пóтом. Мое сердце бешено колотилось, я прижала дрожащую руку к шее Арли. Конь фыркнул и, качнув головой, отпрянул в сторону.
Я не знала, как далеко мы умчались. Поля давно остались позади. По обе стороны проселочной дороги стоял лес. Высокие сосны острыми пиками тянулись к небу. Дальний берег канала зарос густым кустарником.
Арли танцевал подо мной, нервный, испуганный, готовый сорваться с места. Он дергал большой головой, пытаясь вырвать поводья из рук. Я ощущала, как дрожат его мышцы, и тут до меня дошло, что конь испытывал не волнение. Это был страх.
Он снова фыркнул и резко мотнул головой. Я осмотрела берега канала и опушку леса, на которой мы оказались. В этих кустах водились кабаны, а в каналах охотились аллигаторы. По округе рыскали одичавшие питбули, выпущенные на волю неотесанными болванами, которые сначала подло избивали их, а потом не желали оставлять у себя. Люди сообщали, что иногда в этих местах видели ягуаров. Слухи всегда изобиловали историями о тех или иных животных, сбежавших из «Львиного сафари».
Тело напряглось прежде, чем я поняла, что попалось мне на глаза. Из черной воды канала тянулась человеческая рука, словно моля о помощи, которую уже поздно ждать.
Какое-то животное – рысь или, может, очень настойчивая лиса – пыталось вытащить руку из воды, но явно не из добрых побуждений. Рука и запястье изуродованы, мышцы разодраны, обнажая кости. Черные мухи облепили конечность и ползали по ней, напоминая живую кружевную перчатку.
Нигде не было видно следов шин, ведущих к берегу и воде. Такое случалось постоянно – много выпил, заснул за рулем, никакого здравого смысла. Казалось, люди ныряли за своей смертью в каналы Южной Флориды каждый день. Но здесь нет никаких следов машины.
Зажав поводья одной рукой, другой я выдернула из-за пояса мобильник и набрала номер.
Телефон на другом конце линии прозвонил дважды.
– Лэндри. – Голос был отрывистым и резким.
– Ты захочешь приехать сюда, – сказала я.
– Зачем? Чтобы ты снова могла дать мне в зубы?
– Я нашла тело, – сказала я без эмоций. – Руку, если быть точной. Можешь не приезжать. Делай, что хочешь.
Глава 3
Следом за Лэндри в ворота въехала бело-зеленая патрульная машина округа Палм-Бич с двумя полицейскими внутри. Я прискакала обратно на ферму, чтобы оставить коня, который только мешал на месте преступления, но времени на душ и смену одежды не было.
Даже если бы и нашлась пара минут, я не стала бы утруждаться по этому поводу. Хотелось показать Джеймсу Лэндри, что меня не волнует его мнение о моей персоне. Пусть знает, я не собираюсь производить на него впечатление своим внешним видом, скорее поражу своим равнодушием.
Скрестив руки на груди и выставив одну ногу вперед, я стояла возле машины, воплощая всем своим видом раздраженное нетерпение. Лэндри вышел из служебного автомобиля и направился в мою сторону, ни разу даже не взглянув на меня. Через широкие темные очки он изучал окрестности. Такой профиль как у него чеканили на древнеримских монетах. Рукава рубашки закатаны выше локтей, но узел галстука еще не ослаблен – день только начинался.
Когда Лэндри наконец набрал воздуха, чтобы начать разговор, я сказала: «Следуй за мной», села в машину и проехала мимо него к воротам, оставив одного на подъездной дорожке.
Короткий галоп быстрой лошади – и я оказалась бы на месте. Однако добраться до места моей жуткой находки на машине гораздо сложнее. Легче самой показывать дорогу, чем давать указания человеку, который так или иначе не станет слушать. Дорога извивалась, и, чтобы попасть в нужный район, я дважды повернула налево, миновав врезавшийся в дорожный указатель мотоцикл. Вдоль дороги в ожидании коммунальных служб все еще валялся мусор – последствия урагана, прошедшего три месяца назад.
Даже когда я остановилась и вышла, позади моей машины клубилось облако пыли. Отмахиваясь от летящей в лицо пылищи, Лэндри вылез из служебного автомобиля, на котором ездил днем. Все еще избегая смотреть на меня.
– Почему не осталась с телом? – рявкнул он. – Ты была копом, сама прекрасно знаешь.
– Да пошел ты, Лэндри, – огрызнулась я в ответ. – Я частное лицо и не обязана даже звонить тебе.
– Зачем же позвонила?
– Вон твоя жертва, умник, – сказала я, указывая на противоположную сторону канала. – Или ее часть. Иди, встряхнись.
Он посмотрел на ту сторону тошнотворной протоки, где зацепилась человеческая конечность. Белоснежная цапля ткнула в руку своим длинным клювом, подняв рой мух. В этот момент насекомые напоминали зажатый в руке и развевающийся на ветру носовой платок.
