Ольга Егорова - Синдром Дездемоны
Наталья покорно зашагала, покачивая тощими бедрами, в сторону стеклянного столика, вернулась и подала Тихону пепельницу с неким подобострастием. Надо же, удивился он, какие мы стали покорные! Прямо как восточная женщина, у которой муж – господин.
– Ну, Тиш, что ты решил? А, Тишенька?
– Не называй меня Тишенькой. Терпеть не могу эту кошачью кличку. Сто раз уже тебе говорил.
– Хорошо, Тихон, не буду. Ну, что ты решил?
Тихон вздохнул в третий раз. Кажется, здесь все давным-давно без него уже решили. А ему только и остается покориться судьбе. Ну не выбрасывать же, в самом деле, этого ребенка на улицу? Не котенок и не щенок все-таки. Придется, наверное, его все-таки оставить.
– Эх, Наталья, – задумчиво проговорил он себе под нос. – И откуда ты взялась такая… вывихнутая? Ну скажи, чего тебе от жизни надо, а?
– Мне, Тиша, от жизни надо всего, – охотно и сразу откликнулась бывшая супруга. – Всего, понимаешь? Богатства, славы, острых ощущений, эмоций, чувств! Я родилась, чтобы жить, а не прозябать, влачить существование! И я только теперь почувствовала, что живу наконец! Только после того, как от тебя ушла… Ты уж не обижайся!
– Понятно. – Тихон обижаться не стал. Смял в пепельнице половину сигареты и поставил пепельницу на пол. – Значит, только теперь жить начала. А со мной прозябала и влачила существование.
– Я знаю, тебе неприятно это слышать. Но ты, Тиша, не настоящий мужчина. Настоящий мужчина прежде всего должен быть способным обеспечить своей женщине… все.
– А я тебе не все обеспечивал? – лениво поинтересовался Тихон, в глубине души совершенно не согласный с подобным определением цели жизни настоящего мужчины. – Квартира эта огромная в престижном районе, машина ценой в пятьдесят тысяч баксов, заграничные курорты по пять-шесть раз в год, шмотки от-кутюр, цацки, салоны твои бесконечные… Это – не все?
Во рту от сигаретного дыма было кисло, а от сказанных слов на душе стало тяжело. Не надо было начинать все это. Не по-мужски как-то, в самом деле, женщине о потраченных на нее средствах напоминать. Все равно что куском хлеба попрекать, а это ведь самое последнее дело!
– Это все ерунда, Тиша. И ты сам это прекрасно знаешь. Сегодня этим никого не удивишь, каждая пятая малолетка такую же машину, как у меня, имеет и в тех же салонах, куда Филипп Киркоров ходит, маникюр себе делает!
– Значит, – Тихон усмехнулся, – Филипп Киркоров для тебя не авторитет. Что ж, это обнадеживает.
– В каком смысле? – не поняла Наталья.
Она ведь всегда была такой, не понимала самых простых вещей. И чувство юмора у нее отсутствовало в принципе. И угораздило же его на ней жениться!
– Ни в каком. Проехали, Наташа.
– Проехали так проехали. Ну, так что с ребенком-то? Ты его возьмешь? Тиш, решай быстрее, я на массаж в салон записалась, опаздываю! Мне массаж нельзя пропускать. У меня после родов… В общем, не важно! – Наталья нахмурила тонкие черные брови, хлопнула длинными черными ресницами, упакованными в тушь от известного французского производителя, сложила бантиком пухлые губы, покрытые полупрозрачной лиловой помадой от не менее известного производителя, наполнила сладкой грустью большие синие глаза, переступила длинными ногами в прозрачных чулках.
До сих пор, наверное, думает, что от этих ее гримас он способен потерять голову. Странная женщина.
– А твоя мама? Она не может взять его… себе? – Тихон выложил свою последнюю карту, заранее догадываясь, что окажется в проигрыше.
– Мама?! – Синие глаза округлились и стали похожими на блюдца. – Моя мама?! Ну что ты, Тиша! Маме разве сейчас до этого? Ей личную жизнь нужно устраивать, она ведь со своим Альбертом месяц назад развелась и теперь совсем одна! Ты хочешь, чтобы моя мама на всю жизнь осталась одинокой? Подумай, ну кому она будет нужна с маленьким ребенком?! В ее-то годы!
Логика у бывшей жены была железной и непробиваемой. Тихон даже и не попытался ей возражать: конечно, он не хотел, чтобы ее мама осталась совсем одинокой. И чтобы она осталась неодинокой, тоже не хотел. Он вообще ничего не думал о ее маме. Ему, Тихону, эта самая мама вообще была по барабану, но не станешь же сейчас объяснять все это Наталье, провоцируя очередной всплеск истерики?
– Я не знаю, Наташ. Все это так неожиданно и… совсем некстати. У меня ремонт в квартире…
– Собственный ребенок ему некстати! – снова взвилась Наталья. – Ремонт у него в квартире! Да другой бы радовался на твоем месте, пел и плясал от счастья! Другие мужики после развода только и мечтают о том, чтоб бывшая жена хоть раз в неделю разрешила ребенка повидать, пообщаться с ним! И не каждая – слышишь, не каждая! – бывшему мужу предоставляет такую возможность! По разным причинам. А ты!.. А тебе!.. На блюдечке, можно сказать, с золотой каемочкой… Тиша, Тихон, ну я прошу тебя… Это же не навсегда, всего лишь на два года! Два года пройдут, потом я вернусь из Италии… И заберу его к себе, правда-правда! Ну неужели у тебя нет совсем никаких отцовских чувств, Тихон?!
– Ладно. Все. Заткнись, пожалуйста, – не выдержал Тихон. – Надоела уже эта свистопляска. Не нужен тебе ребенок – оставляй. Я… придумаю что-нибудь.
– Конечно! – Наталья едва не прослезилась от счастья, услышав наконец то, что так надеялась услышать. Грубости его она и не заметила, а если и заметила, то простила сразу по такому радостному случаю. – Конечно, Тишенька… То есть я хотела сказать, Тихон! Конечно, Тихон, ты что-нибудь придумаешь! Да тут и придумывать-то нечего! Нужно позвонить в агентство, и они сразу тебе пришлют няню! Няня будет ребенка воспитывать, а ты будешь спокойно жить своей жизнью, и ничто твой покой не нарушит! И ремонт свой ты доделать успеешь, пока он ползать начнет… Да и вообще, воспитывать ребенка – это не так уж сложно, наши родители ведь нас воспитали?!
– Особенно тебя, – буркнул Тихон. – Ну, хватит уже разговоров бестолковых. Зовут-то его как, этого ребенка?
– Его зовут Юлька.
– Юлька?!
Тихон аж дар речи потерял от такого поворота событий.
По логике вещей это нечто, потягивающее соску, разрисованную голубыми медведями, должно было оказаться мальчиком.
– Это что – девочка?
– Ну да, девочка. Юлька если – значит, девочка! Непонятно, что ли? – изумилась Наталья.
– А почему же ты… Зачем же ты его… то есть ее… в голубое-то нарядила? Ведь в голубое же обычно… мальчиков?
– Что было, в то и нарядила! – отрезала Наталья. – Какая разница? Мне на УЗИ сказали, что мальчик будет. Я и купила голубое все. Потом девочка родилась. Что, надо было идти и заново все покупать, что ли? А это куда девать? Выбрасывать?! Ну все, Тихон, я побежала! Меня внизу шофер ждет, массаж через двадцать минут, а на дорогах сам знаешь какие пробки!
