Ольга Строгова - Дневник грешницы
19 октября он начал отступление из Москвы.
Екатерина Павловна в глазах губернских жителей стала героиней и победительницей.
Ее сконфуженный муж скончался в декабре 1812 г.
Обретя свободу, Екатерина Павловна тут же вернулась под крыло к царственному брату. Она даже сопровождала его в заграничном походе, пленяя Европу своим женским очарованием, искрометностью ума и свободой обращения с великим русским императором.
* * *– Вот такая история, – закончил Карл. Он осторожно высвободил свою руку из пальчиков Ирины Львовны, которая как бы невзначай, находясь под впечатлением рассказа, вцепилась ему в ладонь острыми ноготками.
– А что… – начала было Ирина Львовна, но тут в гостиной появился дядюшка Дмитрий Сергеевич, с трудом волочивший уставленный чашками и тарелками поднос. Пришлось оторваться от Карла, встать и помочь ему накрыть на стол.
Мужчины выпили за знакомство смородиновой настойки домашнего приготовления, причем, как с гордостью отметил дядюшка, не на водке, а на чистом спирту. Ирина Львовна, зная, как Карл относится к крепким спиртным напиткам, затаила дыхание: стоит ему сейчас отказаться, и все, пиши пропало! Дмитрий Сергеевич решит, что гость его не уважает.
Но Карл не моргнув глазом опрокинул стопку, а затем и вторую, в полном соответствии с русским правилом «между первой и второй промежуток небольшой». И лишь потом потянулся за закуской.
Дмитрий Сергеевич радостно вздохнул и предложил перейти на «ты». Умница Карл и здесь не подвел – не отказался.
Ирина Львовна решила на всякий случай помалкивать. Попивая мелкими глоточками выставленное для нее токайское и закусывая копченой рыбкой, она наблюдала за прихотливыми изгибами становившегося все более оживленным разговора.
– Оболенские, Ростопчины, Винценгероде… – мечтательно перечислял Дмитрий Сергеевич.
– Строгановы, – вставил Карл.
– Строгановы? Да… Строгановы. Конечно. Хотя они и не сыграли значительной роли в жизни Ярославской губернии, но…
– Зато они сыграли выдающуюся роль в продолжении вашего… твоего, прости, рода.
– А, ну да, бабушка. Мать моей матери. Короче, баба Юля. Она ведь была Строганова… Слушай, а ты очень верно подметил! Моя собственная бабушка!
– Почему бы, – медленно и осторожно, словно двигаясь в темноте, наощупь, в комнате, заставленной хрупкими бьющимися предметами, продолжил Карл, – тебе не начать описание знаменитых родов Ярославля со своей собственной семьи? У тебя ведь наверняка сохранились какие-нибудь семейные документы, свидетельства… письма?
– Да, было что-то такое. – Дмитрий Сергеевич уставился в потолок. Карл немедленно налил ему еще одну стопку.
– Что-то такое было… Да, точно! Письма! Судя по всему, от бабушкиной кузины Анны, тоже Строгановой… И, доложу я тебе, совершенно романтического содержания! – тут Дмитрий Сергеевич покраснел, захихикал и потер свои маленькие, сморщенные, сухие от постоянного контакта с бумагой ручки.
– Да? – Карл пристально глянул на него. – Романтические, говоришь?
– Ага, – кивнул Дмитрий Сергеевич и налил еще по одной.
– У этой кузины Анны, похоже, была любовная связь с одним женатым графом, который являлся прямым потомком Пьера Безухова…
От восторга Ирина Львовна пнула Карла под столом. Ногой, обутой в модную туфлю с длинной и очень острой «шпилькой». Это наверняка было больно, но Карл, что называется, и ухом не повел. Он продолжал выражать вежливое недоумение.
– Потомком Пьера Безухова? Но ведь Пьер Безухов – всего-навсего литературный герой.
«Кто бы говорил», – подумала Ирина Львовна и, не удержавшись, пнула Карла вторично.
– Что не мешало ему быть реальным человеком и иметь реальное потомство, – весело заключил Дмитрий Сергеевич и налил Карлу еще стопку. – Выпьем! За Льва Толстого и его бессмертное, отражающее реальную жизнь творчество!
– За Льва Толстого! – согласился гость. – За русскую интеллигенцию! И за одного из достойнейших ее представителей, с которым я имею честь сидеть сейчас за одним столом!
– За тебя, дядюшка! – подхватила Ирина Львовна, поймав выразительный взгляд Карла. – За самого выдающегося ярославского историка! Нет, нет, до дна!
– Ну, да… конечно… спасибо вам, друзья мои… я давно…
– И еще одну!
– Притормози, – шепнул Карл Ирине Львовне, – он уже начал заикаться. И, если тебе не трудно, не могла бы ты перестать меня пинать?
* * *– Значит, ты не веришь, что письма… это… романтические? Так я тебе докажу!
Дядюшка, заметно пошатываясь, выбрался из-за стола.
– Иди за ним, – велел Карл Ирине Львовне. – Помоги. Проследи, чтобы он взял и принес все, что нужно.
Ирина Львовна, которая последние полчаса сидела привалившись к Карлу и гадала, насколько сильно алкоголь мог подействовать на его моральные принципы и сдерживающие центры, вынуждена была признать, что его голос звучит совершенно трезво.
Она медленно сползла с дивана, на котором уже готова была свернуться клубком, и отправилась следом за Дмитрием Сергеевичем.
И потому не видела, как Карл вытащил из кармана упаковку швейцарского аспирина, вытряхнул из нее две таблетки, тщательно разжевал и запил остывшим чаем.
* * *– Это просто поразительно! – продолжала восхищаться Ирина Львовна. – Я и надеяться не могла, что мы так сразу обнаружим здесь Аннушкины письма!
– Часть писем, – поправил ее Карл. – И последнее из них обрывается на полуслове.
– Значит, оставшиеся письма в Москве, – уверенно заявила Ирина Львовна. – У родственников бабы Тани. И мы их найдем – непременно и вскорости!
Карл кивнул и взял Ирину Львовну под руку.
Несмотря на восторженное состояние, Ирина Львовна заметила, что он, похоже, к чему-то прислушивается. Пару раз он обернулся, а потом и вовсе перевел Ирину Львовну на другую, освещенную луной, сторону улицы.
– Жаль, правда, что он отказался их нам отдать… Придется снова идти к нему завтра, просить, уговаривать.
– Не придется, – рассеянно отвечал Карл, – я их сфотографировал.
Внезапно он остановился.
– Ну? – грозно спросил он улицу.
Ирина Львовна немедленно выглянула из-за его плеча. Она только теперь заметила, что они на улице не одни.
Всего четверо, подумала Ирина Львовна.
Бедняги. Они не знают, на кого нарвались.
Впрочем, даже если бы их было, скажем, восемь, это ничего бы не изменило. Карл однажды объяснил ей, что при большом количестве нападающих они только мешают друг другу.
Ирина Львовна прислонилась к ближайшей стене и приготовилась смотреть.
* * *– Ну? – повторил Карл. – В чем дело?
В его голосе звучали повелительные учительские интонации, и хулиганы, не так уж давно окончившие школу, почувствовали некоторую неуверенность в себе. Но алкогольные пары, обволакивавшие их незамысловатые мозги, настойчиво требовали выхода.
![Ирина Кнорринг - Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1](/uploads/posts/books/41661/41661.jpg)
