Людмила Толмачева - Снежное сердце
– Вы не думали? – с едва заметной усмешкой переспросила Дана. – Не лукавьте, девушка! Еще как думали! И даже отрепетировали свою речь. Ведь так? Только жизнь, как известно, непредсказуема. Наверное, вы рассчитывали на другую реакцию?
– Вообще-то, да, – сдавленно подтвердила Рынкина. – Но почему вы так равнодушны? Вы не любите Олега? Он, в принципе, говорил… Я теперь сама убедилась. Тогда… В таком случае я зря приехала.
– Интересно, что было в вашем сценарии? – усмехнулась Дана. – Наверное, мои жалобы на несчастную семейную жизнь?
– А разве она счастливая? – с вызовом крикнула девица, в мимике которой появились жесткость и презрение.
– Это не ваше дело! Знаете, на кого вы похожи? Вы и все подобные вам. На красивеньких, но коварных медуз. Бестолковых и хищных.
Не взглянув на Рынкину, которая в порыве гнева бормотала что-то несвязное, Дана поднялась, перекинула через плечо ремешок сумки, и неторопливо, покачивая бедрами, пошла по осенней аллее.
* * *Леонид Брусника терзался сомнениями. Глядя в офисное окно, за которым разгорался погожий сентябрьский денек, мужчина решал важную дилемму: докладывать или нет начальству полученную информацию? С одной стороны он привык к дисциплине и негласным, но неукоснительным корпоративным правилам, с другой… Именно эта, другая сторона и была предметом душевных невзгод.
С того момента, как своей особенной походкой Дана Снежкова пересекла зал «Марселя», в его судьбе обозначился новый вектор. Вначале едва заметный, пунктирный, он постепенно принимал черты главной дороги. Вопреки воле и рассудку в сердце росло, обрастая неизведанными гранями, любовное чувство. Новые ощущения преследовали повсюду, подчиняли, мешали работе. А ведь он, черт возьми, всегда гордился своим умом, опытом и твердостью принципов. Но что, все-таки, делать? Оставить все как есть, а потом жить с мыслью о собственной подлости?
Решение пришло неожиданно. Надо доложить, но при этом попросить о помощи. Иван Андреевич с его связями поможет Снежковым избежать крупных неприятностей. И пускай его просьба выглядит нелепо, главное – избавить Дану от новой психологической травмы.
Приняв это нелегкое решение, Брусника стремительно вошел в директорский кабинет.
– Похоже, у господина Снежкова большие проблемы, – начал Брусника, усаживаясь на предложенный начальством стул.
– Проблемы? – вскинул густые брови Иван Андреевич и отложил в сторону дорогую ручку. – Надеюсь, не сексуального характера?
– Это бы еще полбеды, как говорится…
– Ну-ну, не тяни кота за эти самые…
– Коррупция.
– О, как! Интересно.
Директор машинально взял ручку и стал постукивать ею по бювару. Спустя какое-то время он поинтересовался:
– Ты зафиксировал компромат?
– Нет, компромата никакого, но, скажем так, есть сведения, прямо говорящие о связи Снежкова с криминалом.
– В чем они заключаются, эти сведения?
– Я видел его встречу с подозрительным субъектом. Они прятались в лесу. Этот субъект угрожал Снежкову.
– И все?
– Пока все. Иван Андреич, я думаю, ему надо помочь.
– Помочь?! Каким образом? О чем ты говоришь, не возьму в толк?
– Я и сам не знаю, но у вас связи в ФСБ. Я думал…
– Что?! Этого еще не хватало! Ради чего я должен соваться в это дерьмо? Объясни мне!
– Если хотите, из альтруизма.
Во взгляде своего начальника Леонид не прочитал ничего утешительного и постарался перевести начатый разговор на другую тему.
* * *Показного спокойствия, продемонстрированного перед любовницей мужа, хватило ненадолго. Дома ее настигло отчаяние. Оно парализовало волю, ледяным панцирем сковало душу.
Поджав колени к подбородку, боясь пошевелиться, она сидела на диване и пыталась сосредоточиться.
Ей надо что-то предпринять. Немедленно! Не теряя ни минуты!
Но минуты уходили, а решения не было. В голове царила какая-то путаница из обрывков нелепых и даже абсурдных мыслей.
Может, ей отравиться? И оставить предсмертную записку. Текст сочинить короткий, но эмоционально сильный, душераздирающий. Чтобы всю оставшуюся жизнь муж вспоминал и каялся.
Нет, чепуха! Через год о ней забудут. В водовороте жизни, среди новых забот и печалей, о ней будут все реже и реже думать и говорить. Это так свойственно людям! Лишь иногда, кто-то из знакомых, с легким вздохом вспомнит ее имя, не сильно грустя, а то и недоумевая, покручивая пальцем у виска. Мол, угораздило же дурочку так бездумно свести счеты с жизнью! И чего, дескать, ей не хватало? И обязательно прибавят избитую фразу, типа: богатые тоже плачут.
Боже, только не это! Лучше убежать, спрятаться, пережить! Вскочив с дивана, Дана заметалась по комнатам, собирая вещи в дорожную сумку.
Спустя четверть часа все необходимое было упаковано. Кусая губы, чтобы сдержать близкие слезы, Дана окинула прощальным взглядом столовую.
На подоконнике, в послеобеденной дреме, вальяжно раскинулся Мартин.
– Родной мой, прости меня, ладно? – шептала Дана, словно боясь разбудить кота. – Я обязательно заберу тебя. Как только устроюсь, сразу же заберу!
Она торопливо покинула свой дом. Ей не терпелось поскорее оставить в прошлом все обиды, ошибки и грехи. Хотелось сразу же начать новую жизнь, в которой ничего этого не будет.
Вопроса, где жить, не возникало. Галерея давно стала для нее вторым домом. Припарковав «Опель» на стоянке возле здания галереи, Дана набрала номер вневедомственной охраны. После всех необходимых процедур, произведенных на пульте охранного предприятия, молодая женщина смогла пройти в здание.
Вахтер, немало удивленный ее приездом, помог донести до кабинета тяжелую сумку. Она поблагодарила и отпустила работника домой, чем удивила его еще больше.
Оставшись одна, Дана вдруг остро ощутила одиночество.
Глухая тишина повисла в сумраке большого здания. Отсветы уличных огней причудливыми пятнами ложились на стены холла. Эти пятна то мелко подрагивали, то бешено метались из стороны в сторону, а притаившиеся по углам черные тени оставались неподвижными.
Безотчетный страх погнал Дану в кабинет. Закрывшись на ключ, она перевела дыхание и схватила трубку телефона.
– Анжела, я в галерее. Ты не могла бы приехать?
Низкий, траурный звук голоса подруги взбудоражил Анжелу. Сгорая от любопытства, она зачастила:
– Данусик, что-то случилось? У тебя неприятности? Я конечно приеду! Сейчас переоденусь и мигом. Ты подожди, я быстренько. Одна нога здесь… Господи, куда тапочки-то подевались? Все-все, лечу!
Спустя полчаса они сидели за бутылкой мартини и обсуждали варианты дальнейшей Даниной жизни.
– Возьми себе любовника, – стряхивая пепел с длинной сигареты, деловито советовала Анжела, – помогает лишь это. А что? Например, того же Липатова. Он будет счастлив. А счастливый мужчина способен на многое. Ты будешь купаться во внимании и преклонении, и для мук ревности не останется ни сил, ни времени.
