Лана Балашина - Еще раз про любовь, деньги и женское счастье
Около ворот дома, где жили Лина и Алексей, стояла пожилая женщина и звала умильным голосом:
— Кис-кис!
Она обратилась к Марете:
— Деточка, к вам во двор забежал мой котенок, ты не поищешь его?
Марета кивнула, забежала во двор и стала искать котенка в траве.
Неожиданно шедшая впереди меня Лина покачнулась и села прямо в траву. На мой крик Алексей влетел во двор, подхватил Лину на руки и внес в дом. Лицо ее побледнело, зубы были стиснуты. Я суетилась около нее, брызгала водой, Алексей принес из машины аптечку, и мы дали ей понюхать нашатырь. Она открыла глаза, хотела встать, но мы не дали ей подняться. Она пожаловалась, что ее укачало еще по дороге в дельфинарий, там горная дорога. Мы устроили ее на диванчике у камина, я уселась в кресло, а Алексей пристроился на полу, около линкиного дивана.
Николай спустился, чтобы закрыть машину, которую все в суете бросили на улице. Через несколько минут он поднялся в дом и встревожено спросил:
— А где Марета?
Мы спустились на улицу. Ни пожилой женщины, ни Мареты там не было. Николай подошел к группе подростков, пивших пиво около киоска на углу. Вернулся он еще более встревоженный.
— Ничего не понимаю. Они говорят, что следом за нами подъехала еще одна машина, пожилая тетка обняла Марету, и они вместе сели в машину и сразу же уехали. Ни женщину, ни машину раньше не видели. «Gelandewagen», цвет то ли темно-серый, то ли серо-синий, номер не запомнили. За рулем сидел молодой мужик. Один из ребят говорит, что похожая машина вроде бы была сегодня здесь, но к дому не подъезжала.
Я стиснула руки. Николай нахмурился:
— Давай-ка, вернемся в дом, мне с Алексеем потолковать надо.
Алексей уже шел нам навстречу. У него было такое выражение лица, что сердце у меня провалилось в пятки.
Я бросилась к Лине. От моих новостей ей лучше не стало. Она вцепилась мне в плечи и пробормотала:
— Что же, что же это такое?
Неожиданно где-то от двери зазвонил мой сотовый телефон. Я торопливо подскочила и бросилась на звонок. Эту мелодию Марета только недавно поставила на мой телефон, чтобы я знала, что звонит именно она. По входной лестнице в парадную дверь влетели Алексей и Коля.
— Марета, ты где? — закричала я. — Алло, алло!
В трубке глухо и монотонно ответили:
— Девочка у нас. Шум не поднимай, в милицию не звони. Трубку не отключай, мы свяжемся с тобой завтра, в двенадцать часов дня.
— Послушайте, отпустите ребенка, умоляю вас! Она больна, возьмите и меня с ней вместе, ей нужны уколы, она погибнет без них! — Я сорвалась на крик: — Я прошу вас, мы выполним все ваши условия!
— Девочка будет под врачебным присмотром. Единственное, что ты сейчас можешь сделать для своего ребенка, — это сохранить все в тайне. Жди звонка.
Я опустила трубку.
— Отключились.
Николай присел передо мной, аккуратно забрал у меня трубку и за руку отвел к Лине.
Лина спустила ноги на пол:
— Алексей, звони Мирону.
Он кивнул, достал сотовый и договорился о встрече, попросив Мирона войти во двор через калитку в саду, и там же оставить машину.
Не прошло и нескольких минут, как в комнату вошли трое мужчин. Двое, видимо, охрана, остались у дверей. Мужчина постарше за руку поздоровался с Алексеем и Николаем, прошел и сел в кресло рядом с Линой.
Он встревоженно глянул на ее бледное расстроенное лицо.
— Что случилось?— Его низкий бас заполнил комнату.
Алексей быстро рассказал ему о случившемся. Мирон задумался.
— Никто из местных не решился бы на подобное. Говоришь, и машина стояла у ворот? В городе эту машину знают все, никто не посмел бы даже подойти к вам. Отморозки, надо же такое придумать?
Парень у двери кашлянул. Мирон глянул на него, кивнул, и тот быстро вышел.
— Пусть Гена поспрашивает, — пояснил Мирон. — Как давно это произошло?
Алексей ответил:
— Не больше получаса назад.
Мирон прозвонил начальнику роты ДПС, попросил смотреть на выездах из города темно-синий или темно-серый «Gelandewagen», в салоне мужчина, пожилая женщина и ребенок.
Я закрыла лицо ладонями. Лина обхватила меня руками, и мы заплакали.
Он вздохнул:
— Могли уже выскочить из города.
Вернулся Гена. По его словам, машину, на которой увезли Марету, видели на соседней улице два дня подряд. Соседский парень ее хорошо запомнил, машина крутая, прошла тюнинговую обработку. На бампере спереди врезаны две дополнительные фары. На запаске сзади логотип «Lorinser“. Номер он не запомнил, но регион московский, он уверен.
Мирон утвердительно кивнул:
— Значит, за домом следили минимум два дня. Когда, говоришь, приехала? — глянул он на меня.
Я всхлипнула:
— Два дня назад мы и прилетели. Но почти все время были в пансионате.
Николай и Алексей переглянулись.
— Машина там может подъехать только к стоянке, поэтому они решили, что здесь будет удобнее. Вот и пасли около дома.
Мирон уверенно сказал:
— Местных с ними не было. Нет таких, чтобы захотели связаться со мной. Ищите московский след.
Николай и Алексей еще раз переглянулись. Мирон отметил их переглядывания, но ничего не сказал. Мы решили, что будем ждать звонка от похитителей, и мужчины спустились проводить гостей. Их не было минут пятнадцать. Я поняла, что они говорят с Мироном о чем-то, что боятся обсуждать при мне.
До их ухода я как-то еще держалась. А дальше просто ничего с собой поделать не могла. Я наклонилась вперед, к самым коленям, и застонала. Линка перепугалась и забегала возле меня. Она налила мне полную ложку валерьянки из аптечки и сама выпила такую же порцию. В комнате остро и противно запахло бедой.
Вернувшийся Николай порылся в аптечке, заставил выпить какую-то противную жидкость, подхватил меня на руки и унес в спальню. Линка ринулась было за ним, но он выставил ее за дверь. Он прижал мое лицо к своей рубашке, которая мгновенно промокла на груди, и я выла, уже не стесняясь никого. Он сжимал меня в руках, гладил волосы, целовал куда-то в ухо. Измотанная истерикой, я уснула прямо у него в руках.
Глава 12. Лина Морозова.
Алексей присел около меня, спросил:
— Как ты?
Я честно ответила:
— Для данной ситуации — нормально.
Он потер лицо руками:
— Ты меня здорово напугала.
Я вяло кивнула.
— Мой обморок, или что там со мной было, этим ребятам сыграл на руку. Все отвлеклись на меня, и они провернули все, что хотели. А вообще, все проделано смело, с наглостью, — заговорила я после непродолжительного молчания. — Алеша, сделай мне чаю, пожалуйста, у меня руки ледяные.
