Энн Максвелл - Тайные сестры
На полке стояла небольшая жаровня, почерневшая от огня, который в ней разводили, должно быть, последние сто лет. Рядом примостились не менее древние часы. Тут же лежала скрипка, такая старая, что лак на ней уже начал трескаться. Лак потрескался и на картине, изображавшей пейзаж Запада, каким он был лет двести назад.
Здесь были и образцы минералов, которые Кристи приходилось видеть разве что в музее естествознания. Из каждого угла поблескивали кристаллы кварца – уж они-то старше любой цивилизации на Земле! – одни дымчатые, другие матовые, третьи прозрачные, словно родниковая вода. Такой коллекции позавидовал бы любой музей.
На книжном шкафу виднелось золотое украшение в виде солнца с лучами, обрамленное кристаллами, такими прозрачными, что были почти невидимы.
В стеклянных дверцах старинного шкафа, сделанного из какого-то необычного и, похоже, ценного дерева, Кристи увидела себя и Кейна, стоящего за ее спиной с бокалом бренди в руке.
– Это… – начала Кристи, показывая на украшение в виде солнца.
– Да, чистое золото, – ответил он, прежде чем она успела задать вопрос.
Взгляд Кристи упал на книги. Пробежав глазами по корешкам, Кристи остановилась на одном заглавии – этот роман она проходила в школе.
Она осторожно вынула книгу из шкафа. Так и есть: Кристи держала в руках первое издание «Разбойников прерий», напечатанное в Вайоминге в 1893 году.
– Этот роман – самый правдивый рассказ о войне в штате Джонсон. – Кейн подошел к ней поближе. – Те, кто проиграл войну, скупали и уничтожали экземпляры книги.
Кристи рассеянно кивнула. Она поняла, что держит в руках реликвию.
– Майкл Чимино использовал сюжет этой книги для своего фильма, – продолжал Кейн. – В результате получились «Врата рая».
– Совершенно неудачный фильм, – сухо прокомментировала Кристи.
– Во время войны в штате Джонсон погибали настоящие мужчины. В Голливуде погибают только репутации.
В голосе Кейна было нечто, что сказало Кристи лучше всяких слов: он знает, как умирают настоящие мужчины. Кристи осторожно закрыла книгу и поставила на место.
– Книга, должно быть, очень ценная, – сказала она, чтобы переменить тему.
– Да, она действительно очень ценная.
Кристи вдруг вспомнила коллекционеров, с которыми ехала в Ксанаду несколько часов назад. Всего несколько часов, а кажется, прошла целая вечность… Ей почему-то казалось, что за это время она открыла новую страницу в книге своей жизни.
– Значит, ты коллекционер? – спросила Кристи. Кейн холодно улыбнулся:
– Я похож на богатого человека?
– По одежде – нет. Но одежду можно переменить. Что нельзя переменить – так это тот глаз, который выбирал все это. У тебя очень верный глаз, Кейн. Ты покупаешь вещи или обмениваешь?
– Обмениваю я только в двух случаях – когда не могу позволить себе иметь вещь или когда мне вдруг подвернется что-нибудь лучшее.
А с женщинами он поступает так же? Держит до тех пор, пока может себе это позволить, или до лучшего случая? Если да, то наверняка они с Джо-Джо были тайными любовниками. К тому же Джо-Джо – настоящая музейная ценность.
– Добротно сделанные вещи обычно надолго переживают своих создателей, – сказал Кейн. – Какой-нибудь старый котел в этом отношении – как земля, на которой ты живешь. Глядя на него, чувствуешь свою связь с предками, жившими за много поколений до тебя.
– Да. – Кристи удивилась философскому отношению Кейна к смерти. – Но люди, как правило, не любят об этом думать.
– Люди, как правило, вообще не любят думать. – Он протянул Кристи бокал: – Выпей, согреешься. А я пойду разведу огонь.
– Отличное бренди. – Кристи пригубила бренди.
– А ты что думала? Что я дам тебе нюхательный табак, настоянный на древесном спирту?
Кристи покачала головой, хотя, честно говоря, она не ожидала, что у «гробокопателя» найдется такое отличное бренди.
– Садись. – Кейн указал на кушетку перед камином. – Через минуту я разведу огонь.
Кушетка была маленькой, и, если рядом сядет Кейн, они окажутся слишком близко друг от друга. За эту ночь ей уже пару раз приходилось чувствовать его дыхание. Большей интимности Кристи вовсе не хотелось. Поэтому она не стала садиться на кушетку, а села в кресло рядом с камином. Навер-. ное, это любимое кресло самого Кейна, решила Кристи, – от него исходил тот же мужской запах сосны и дыма.
«Интересно, а как я пахну для него?»
Кристи показалась странной ее собственная мысль. Она не привыкла думать о мужчинах и женщинах в таких терминах – запах, сила, опасность, смерть, жизнь.
Она отпила еще бренди, и приятное тепло разлилось по телу.
– Такое бренди не купишь в винной лавке в Ремингтоне, – заметила Кристи.
– Да, – согласился Кейн.
– Погоди… Кажется, именно такое бренди было сегодня на вечеринке у Хаттона.
– Как сказать, может быть, мое бренди как раз из погребов Хаттона. – Кейн лукаво взглянул на нее.
– Вы с ним друзья?
– Нет.
Кристи задумчиво посмотрела на огонь.
– Тогда, значит, ты дружишь со знаменитой Джо, – попробовала она подойти с другой стороны.
– Такого друга, как эта шлюха, я и врагу не пожелаю! – В его голосе звучало нескрываемое презрение.
Кристи невольно сжалась.
– Похоже, ты ее не очень-то жалуешь.
– Она того заслуживает.
– Почему?
– Какое тебе дело, Рыженькая?
– Я журналистка. Задавать вопросы – моя профессия.
– Господи! Журналистка!
– Ты произносишь это так, словно быть журналистом хуже, чем быть взломщицей.
– Да я бы уж скорее предпочел, чтобы в моем доме появился взломщик, чем журналист. По крайней мере со взломщиком ясно, что ему нужно.
Кейн подошел к бару, который в прошлом веке, наверное, служил холодильным ящиком. Вынул бутылку в форме банджо и плеснул себе бренди. Он картинно облокотился на камин, держа бокал в ладонях, словно желая передать бренди человеческое тепло. Золотистые глаза поблескивающие точь-в-точь как огни в камине, внимательно глядели на Кристи. Глаза волка, высматривающего, что перед ним – опасность или, напротив, что-то съедобное.
– Так что же ты все-таки делала в доме Хат-тоиа? – спросил Кейн после довольно долгой паузы. – За чем охотилась?
– За последними новинками моды.
– То есть?
– Я пишу для журнала «Горизонт».
Кейн молчал.
– Это журнал мод, – объяснила Кристи.
– Я его видел.
– Вот как?
Кристи отпила еще бренди.
– Значит, ты тоже восхищаешься поделками Хаттона, – утвердительно сказал Кейн.
– Я просто анализирую тенденции моды, как критик анализирует произведения искусства.
Кейн иронично отсалютовал ей своим бокалом.
