Энн Стюарт - Повелитель тьмы
Клер заметно смутилась.
— Вовсе нет, — сказала она. — Лорд Саймон всегда казался мне таким приятным, и… и…
— Лгать грешно, — заметила Элис. Клер замолчала и потупилась. Тогда Элис обняла ее за плечи и спокойно сказала:
— Поднимись наверх и переоденься. У тебя весь рукав испачкан. Во что это ты вляпалась? — она протянула руку и коснулась влажного пятна цвета ржавчины на платье Клер.
— Дикарь. Варвар, — пробурчала Клер. — Рядом с ним твой Грендель выглядит просто ангелом.
— Если я правильно поняла, речь идет о человеке, которого Ричард решил сделать твоим мужем, — предположила Элис и с удивлением заметила, что Клер смутилась.
— Нет, — поспешно ответила младшая сестра. — Он уже женат на какой-то бедной женщине, так что хотя бы от этого я, слава богу, избавлена. Ричард приказал ему не спускать с нас глаз. Ну и злобный же он человек, доложу тебе! Буду молиться о том, чтобы он не прирезал нас с тобой прямо в постели во время сна, — с такого, как он, станется!
— Ты преувеличиваешь.
— Я? Нисколько! — запальчиво возразила Клер. — Впрочем, подожди немного, и сама увидишь. А имя у этого ночного кошмара — сэр Томас де Реймер, вот как.
— Придержи свой язычок, Клер, — покачала головой Элис, — и перестань болтать зря. Если хочешь, я заварю тебе успокоительный сбор из трав.
— Нет, только не это! — поспешно откликнулась Клер. — Мне просто нужно немного побыть одной, и я мигом успокоюсь. Всего несколько минут тишины и покоя, умоляю!
— Да, это должно тебе помочь, — кивнула головой Элис. — А я, если наткнусь где-нибудь на этого сэра Томаса, выскажу ему все, что о нем думаю. Задам ему легкую трепку.
— Можешь попытаться, конечно, — задумчиво сказала Клер и, ничего больше не добавив, продолжила свой путь наверх.
Элис посмотрела ей вслед и улыбнулась. Конечно, Клер очень вспыльчива, но и отходчива тоже. Разве можно на нее сердиться? А что касается этого сэра Томаса, то ему нужно повежливее вести себя с сестрой. И пусть постарается впредь не гневить ее. Рассерженная Клер может кому угодно превратить жизнь в сущий ад, а уж человеку женатому и ненавидящему женщин — особенно.
Служанку, которая обожгла руку, Элис обнаружила сидящей возле угла пекарни. Из раскрытой двери вкусно пахло свежим хлебом, и, вдохнув этот запах, Элис впервые за все это время вдруг почувствовала себя дома. Служанки поначалу встретили ее появление настороженно, но Элис обладала врожденным талантом быстро сходиться с людьми, и вскоре лед недоверия был сломан. Через несколько минут Морвенна — так звали обварившуюся служанку — рассказала Элис буквально обо всем: и о том, что пробовала смазывать ожог воском, и прикладывала различные травы, но безуспешно. В детстве мать говорила ей что-то о конском навозе, но Морвенна не знала, как его употреблять при ожогах: то ли съедать, то ли прикладывать к ране. А что скажет по этому поводу леди Элис?
Леди Элис задумалась. Сказать по правде, она никогда не была сторонницей лечения конским навозом, но почему бы, собственно говоря, не попробовать? Хуже-то от этого не будет! И вылечить Морвенну нужно как можно быстрее: Ричард не станет держать при своем дворе служанку-калеку.
— А кто вас обычно лечит? — спросила Элис. — Может быть, брат Джером? Среди монахов часто встречаются целители. Если так, то нужно бы и с ним посоветоваться.
Но Морвенна только покачала головой:
— Брат Джером не занимается ничем земным, только молится.
— Тогда, может быть, цирюльник…
— Цирюльник не станет лечить слуг, миледи.
— Так кто же?
Слуги, сидевшие на скамье возле раскрытой двери пекарни, молчали. Наконец кто-то из мужчин неохотно ответил:
— Грендель. Правда, не каждый позволит ему прикоснуться к себе. Многие предпочитают умереть. Уж лучше потерять жизнь, чем свою бессмертную душу, так они считают. Ведь этот колдун, он что? Он только взглянет, и у тебя уже душа в пятки ушла, и ты весь у него во власти. А уж если он наложит на тебя свои руки — пиши пропало. Гореть твоей душе в аду всю вечность. — И он быстро перекрестился грязными пальцами.
— Его зовут лорд Саймон, — негромко поправила Элис.
Ее не слишком удивило то, что слуги боятся Саймона. Ведь даже до монастыря доходили слухи о невероятной силе придворного колдуна Ричарда и о том ужасе, который он внушает окружающим. Судя по рассказам, не было такого человека, который мог без страха взглянуть ему в лицо.
— Нет, Грендель — самое подходящее имя для него, вот что я скажу, — вздохнула Морвенна. — И уж ему-то я до себя дотронуться не разрешу. Нет, решено: либо конский навоз, либо ничего.
— А какой навоз: сухой или свежий? — уточнила Элис.
— Разумеется, свежий, миледи. От сухого много ли проку? Вы согласитесь набрать его для меня?
— Почему я? — растерянно спросила Элис.
— Ну, как же! Всем известно, что только целитель может брать руками снадобье — траву там, или смолу, или конский навоз, а иначе снадобье всю свою силу потеряет. Так мне моя мать говорила, упокой, господи, ее душу грешную.
Элис не спешила тронуться с места. Навоз? А лошади? Как она к ним подойдет? Конечно, этого добра должно быть полно не только в конюшне, но и по всему двору. Так что, быть может, и не придется подходить близко к стойлам для того, чтобы разжиться этим целебным снадобьем?
— Хорошо, — сказала она наконец, тщательно скрывая свое отвращение. — А совок какой-нибудь у вас найдется?
Вот таким образом Элис и оказалась возле конюшни со старой дощечкой для резки хлеба в руке. В другой руке у нее была зажата деревянная ложка, которую Элис запустила в самую гущу навозной кучи, собираясь поддеть щедрую порцию целебного снадобья.
«Какое счастье, что никто сейчас меня не видит», — подумала она и тут же услышала мужской голос:
— Сами будете есть, или для меня припасаете?
При свете дня Саймон Наваррский выглядел гораздо менее страшным, чем при факелах или свечах. Сейчас его глубокие глаза можно было назвать не желтыми, а скорее светло-карими. Темные густые волосы с едва наметившейся в них сединой лежали неподвижно и ровно, словно парик. Чародей, казалось, получал жизненную силу, которая так и норовила выплеснуться через край. Во всяком случае, именно таким увидела его Элис. Она, вздохнув, кротко ответила:
— Ни то ни другое, милорд. Я собирала навоз для служанки.
— Кто-то из слуг решил перейти на конское дерьмо?
Элис поморщилась. Ей было знакомо это слово, но его ни разу еще не произносили при ней вслух.
— Нет, милорд, никто не собирается питаться… им. Э… оно необходимо мне, чтобы сделать целительную повязку на обожженную руку.
— Вы такая же наивная, как и эти простолюдины, — огорченно заметил Саймон. — Если вы приложите это к открытой ране, ваша служанка, скорее всего, умрет. Вы бы еще паутину попробовали или кошачью мочу.
