Ольга Погодина-Кузьмина - Сумерки волков
Дядя Витя громко кликнул Гулю, потребовал принести салфетки. Игорь вместе с ней прошел через гостиную. За столом перешли к проблемам глобальной политики, обсуждали приближение войск НАТО к российским границам. Игорь понимал, что должен скорее уйти из этого давно ставшего чужим дома, где его душу могильной плитой давила тяжесть. Но все та же недобрая сила заставила его заглянуть напоследок в свою бывшую комнату, где раньше стоял фанерный шкаф, продавленный диван.
Здесь к идеально ровной белой стене была прикручена шведская стенка, в углу висела боксерская груша. Игорь заметил гантели на полу, аккуратно сложенный спортивный костюм на кожаной кушетке. Ноутбук с подключенной к нему видеокамерой вспыхивал синей подсветкой, почти до потолка тянулись полки с коробками и стопками компьютерных дисков.
Игорь вспомнил, как дядя Витя привез ему камеру из очередной командировки — не эту, а любительскую, с простым набором функций. Без всякой цели, из праздного любопытства он протянул руку и взял камеру, нажал красную кнопку.
Видео снимали здесь, в этой комнате. Мальчишке было лет тринадцать, он явно занимался этим не в первый раз. Лицо у него было некрасивое, равнодушное и сонное. Камеру держал, наверное, дядя Витя, а трахал мальчишку другой мужчина, голый, пузатый, в лыжной маске с прорезями для глаз.
Игорь несколько секунд отупело смотрел на экран. Он вдруг понял, зачем дяде Вите столько коробок с дисками. Реальность, более правдивая, чем его сегодняшняя жизнь, сгустилась в воздухе, и наяву Игорь увидел себя другим. В другом измерении он, уже обрюзглый, со щетиной на лице, с невычищенными ногтями, сидел за старым кухонным столом. Он держал в руке стакан водки. На блюдце с отбитым краем мокла корка хлеба, и перья лука погребальным венком окружали селедочную голову. А в коридоре на полу лежал мертвый дядя Витя, из его глаза торчал смятый окурок, и вытертый линолеум поблескивал лужицей мочи.
Гуля заглянула в комнату. Игорь успел положить камеру на место, но женщина все поняла. К ее толстым губам прилипла улыбка, глаза сделались черными и пустыми. Игорь шагнул к двери, чтобы выйти из этой квартиры и никогда больше сюда не возвращаться. Он знал, что в той, другой реальности он должен был остаться здесь навсегда. В его бывшей спальне на крючок для люстры была уже накинута веревка.
— Идемте к столу, — проговорила Гуля, и волосы ожили на ее голове, зашевелились болотными змеями.
Старухи и старики за столом ели мясо, Игорь увидел на тарелках крупные белые кости. Он прошел через гостиную, пряча глаза от дяди Вити. Но тот заметил его и быстро поднялся со своего места. Тучный гость с неопрятными седыми космами тоже вскочил, уронив табурет.
Гуля выходила из кухни, пряча руки за спиной; по правилам этой реальности Игорь должен был умереть. Но в прихожей, оказавшись перед зеркалом, усилием воли он стряхнул наваждение и, словно в компьютерной игре, перепрыгнул на новый уровень.
— Я позвонил Измайлову, — произнес он, словно спасительное заклинание. — Сюда уже едет спецназ.
Отчим сплюнул на пол, заорал:
— Подстилка банкирская! Тварь! Вон из моего дома!
Игорь попятился к двери, нащупал замок и выскочил на лестницу.
Спальный район, где он провел две трети жизни, рос в небо, как лес. Дома-корабли советской постройки едва доставали до подмышек новых тридцатиэтажных муравейников. На пустыре между школами появилась спортивная площадка. Площадь, пьяная торговка, принаряженная стекляшками дешевых закусочных, лезла в глаза пестрыми вывесками. Здесь можно было купить все необходимое для жизни: цветы, блины, трусы и героин, резиновые тапки и краденые телефоны. Теперь и диски с детской порнографией.
Асфальт под ногами был покрыт повторяющимися трафаретными надписями: «Отдых», «Девушки», «Аборт — это убийство». Кое-где телефоны были замазаны белой краской. Кто-то замазал и слово «аборт», осталось только «убийство».
На автобусной остановке толпились усталые люди. Курили сосредоточенно, словно в этом занятии, курить и ждать, проходила вся их жизнь. Что заставляло каждого из них день за днем шагать вдоль серых в темноте, неотличимых один от другого домов к метро или автобусу, стоять на остановке, курить и чего-то ждать? Несправедливое устройство общества? Судьба?
Накрапывал дождь, Игорь постепенно приходил в себя. Только чудо помогло избегнуть предназначенной ему судьбы. В кармане у него лежал билет на поезд. Уже к вечеру он вернется в мир просторных квартир, дорогих ресторанов, красивых вещей. Встанет под душ, завернется в махровую простыню, досмотрит второй сезон «Hemlock Grove».
Он знал, что никого не может спасти или наказать, может только забыть свое несбывшееся будущее. Озябшими руками он вынул из кармана телефон и позвонил Измайлову.
Вино забвения
Я хорошо держалась, но каких усилий это стоило!
Симона де БовуаМарьяна сразу увидела их, сидящих в глубине зала за круглым столом. Георгий что-то диктовал, юрист стучал по клавишам раскрытого ноутбука. Левон помог ей снять пальто в гардеробе, она успела быстро оглядеть себя в зеркале. Напрасно так ярко накрасилась и надела цепочку с кулоном. Подарок Левона смотрелся безвкусно, тяжелый макияж старил лицо, и на шее вдруг стали заметны поперечные морщины. А главное, ее спутник выглядел нелепо и старомодно в современном интерьере ресторана, среди черного стекла и никелированных конструкций.
Но отступать было поздно, и тем решительнее она направилась в зал. Первая протянула руку Георгию, который для приличия привстал ей навстречу.
Рядом с Левоном Измайлов казался очень высоким и худощавым. В его густых волосах прибавилось седины, но даже это шло ему. Эрнест не менялся совсем: легкие очки с дымчатыми стеклами, серая двойка, неброский галстук. Респектабельный, как ключ от банковской ячейки.
— Мой поверенный Эрнест Карпцов, — представил Георгий.
Левон, улыбаясь, потряс мужчинам руки. Излишне любезно, как показалось Марьяне. Эрнест уточнил:
— Ваших представителей не будет?
— Зачем эти скучные формальности? — Левон зачем-то взялся подражать восточной речи, словно актер, играющий Сталина. — Посидим, поговорим, отметим встречу добрым бокалом.
Он подозвал официанта:
— Какое у тебя самое хорошее вино, дорогой? Принеси нам бутылку. И чего там прилагается — колбаски, сыра, клубнику для дамы.
— Клубники нет, — проговорил одетый в черное официант с надменным лицом самурая. — Могу предложить фруктовый десерт.
— Давай фруктовый десерт! Четыре штуки.
