Лариса Кузнецова - Долгая темная ночь...
Пока я строила свои умозаключения, мы прошли сад и вышли к деревянной ограде с продольными досками. Там один парень водя вокруг себя длинный поводок выгуливал красивую черную лошадь. Она бежала по кругу. Я видела как быстро мелькали ее точеные ноги. Копыта выбивали из земли серую пыль. Длинная густая грива развивалась на ветру, а черное тело блестело в свете садящегося солнца. Глядя на это красивое животное, я подумала что оно напоминает меня, я точно также бегаю по кругу, в надежде, что что-либо измениться и жизнь наладиться, но все идет своим чередом и я снова и снова выхожу на один и тот же круг...
- Это моя лошадь. Я купил ее у одного шейха. Он звал ее Лейлой. Но я назвал ее Пантерой. Лейла - это что-то покорное и тихое, а эта лошадь покорная только снаружи, внутри ее полыхает огонь. Она однажды меня даже укусила, когда я пытался подойти к ней и набросить уздечку. Пантера очень похожа на тебя.
Я с удивлением посмотрела на него. Он стоял поставив лицо лучам садившегося солнца. Глядя на его профиль я думала о том, что также когда-то выглядел Чингиз-хан глядя на простиравшиеся перед ним бескрайние степи.
- Я не помню чтобы я вас кусала, поэтому вы не правы. У меня внутри чуть тлеющий огонек, а снаружи вообще одна зола.
Он на это хитро улыбнулся, посмотрев на меня своими черными как ночь глазами:
- Ты просто еще себя не знаешь, Мария! Когда-нибудь ты поймешь, что всю свою жизнь дремала, и тогда внутри тебя разгорится такое пламя, что ты не сможешь его погасить. Я сам был когда-то таким и поэтому знаю что говорю.
Мы еще долго стояли молча смотря на то как дрессируют лошадь. Я пыталась осмыслить сегодняшний день и не находила ответы на свои вопросы. И главный из них был: 'Зачем я здесь?'. Идеи были самые безумные - то что он усыпляет мою бдительность, чтобы я не сопротивлялась. Эту идею я отвергла почти сразу же. Такие люди как он не пытаются кого-то обхитрить, они приходят и берут все что хотят и никто не в силах это изменить. Дальше я думала, что он пытается со мной подружиться, чтобы я не пошла доносить на него в полицию. Эта идея была еще глупее, потому что кто в полиции будет верить словам гримерши, когда известный в городе человек говорит что это не правда. Когда у меня идеи пошли уж совсем безумные, типа что он попросит меня замочить мэра или президента, он повернулся и ничего не сказав пошел в сторону дома. Я не зная что делать, пошла за ним.
Мы молча шли через цветочную аллею. Он в какой-то момент полез в цветы. Я стояла удивленно глядя на него. Чертыхаясь и матерясь, он начал рвать розы. Я же с садистским удовольствием глядела как он ранит свои руки.
Наконец он вышел и протянул мне букет белых роз. Я стояла не шелохнувшись.
- Возьми, Мария! Эти цветы для тебя!
Я не знала что делать. Он враг и принять от него цветы, это значит закрыть глаза на то, что они сделали с моей сестрой. Не взять же, это обозлить его. А его гнева боялись люди и повесомее меня. Поэтому я приняла соломоново решение - взять цветы, а потом при первой же возможности выкинуть их в мусор.
- Спасибо.
Мы повернулись и пошли вдыхая вечерние ароматы цветов. Если бы рядом был не мой злейший враг, то я бы нашла этот вечер самым романтическим в своей жизни. Но тут еще было одно но, где бы мы не шли, я видела поодаль его охранников, которые старались не мешать нам и не привлекать к себе внимание.
Так мы подошли к дому. Он позвал Родриго и попросил меня отвезти. Машину подали почти мгновенно. Я смотрела на Чаки надеясь, что хоть в конце он раскроет причину моего визита. Он стоял напротив с очень серьезным видом и откровенно рассматривал меня. Мне от этого было ужасно неловко, поэтому я делала вид, что рассматриваю дом.
Родриго открыл мне дверь и я села. Машина плавно поехала. Неудержавшись, я обернулась и посмотрела назад. На дорожке стоял Чаки и смотрел мне в след.
Когда мы подъехали к дому, я опять попросила оставить меня подальше. И меня оставили на том же месте где и вчера. Родриго открыл мне дверь и подал руку. Я положила свою руку в его и вышла. Мельком, я обратила внимание, что моя рука в его выглядела как птичья лапка.
Выйдя, я медленно пошла по улице. Как только машина скрылась за углом, я кинула на мостовую цветы.
Когда я зашла, отец сидел в гостиной и смотрел телевизор. Я зашла стараясь не шуметь, но он все равно услышал меня:
- Мария! Зайди, пожалуйста, я хочу с тобой поговорить.
Вздохнув и ожидая неприятный разговор, я прошла и устало опустилась в кресло. Сегодня я не ужинала и сейчас желудок давал о себе знать активным урчанием.
Отец внимательно посмотрел на меня:
- Мария, ты выглядишь очень усталой. Тебе нужно больше отдыхать, дочка. Всех денег ты все равно не заработаешь.
Я кивнула:
- Знаю, папа. Я делаю что могу. Но все равно, то что я зарабатываю нам не хватает, чтобы накопить на операцию маме.
Он сжав зубы кивнул.
- Это моя вина! Не нужно было жениться на ней. Я всегда понимал, что недотягиваю до нее, но мне казалось, что ради нее я смогу свернуть горы, - он сгорбившись тяжело вздохнул, - в итоге, она умирает, а я молча смотрю на это.
Я подошла и села рядом с ним на колени:
- Не надо так папа! Какие страшные слова ты говоришь! Мама всю жизнь очень любила тебя и один день с тобой не променяла бы на сытую жизнь с другим. Мы что-нибудь придумаем.
- Я уже кое-что придумал, дочка, - глаза отца горели, - у вас будут деньги на ее лечение, но мне понадобиться твоя помощь.
Глядя на него, мне стало как-то жутко. Сама не зная почему я боялась того, что он хочет мне сказать.
- И что же ты придумал?
- Я хочу занять денег у своего хозяина и купить страховку, дорогую страховку. Потом ты немного поможешь мне и вы уже никогда не будете знать нужду. И деньги отдадите с процентом, которые я занял, - видя что я силюсь что-то сказать, он положил свою грубую ладонь мне на рот и продолжил, - Не торопись, дочка. Сегодня я узнал, что смертельно болен - у меня в легких такая форма рака, которая уже не лечиться. Поэтому я все равно умру, это лишь вопрос времени. Если я буду долго болеть, то стану вам обузой, которую вытащить вы будете просто не в состоянии. Я буду лежать превращаясь в растение и страдая от этого как никогда до этого не страдал. Мне придется пройти все муки ада от боли и агонии, а так, я умру быстро. К тому же я умру счастливым, зная что все ваши беды позади и вы сможете начать новую жизнь. Мать еще крепкая женщина, после операции она станет как новенькая и сможет жить дальше.
По моим щекам текли слезы отчаянья, мне казалось, что я умерла, но все еще продолжаю находиться в своем тяжелом обездвиженном теле. До этого я была на пределе, а теперь я шагнула за его край. Я обняла отца и зарыдала. Так еще я не плакала никогда. Он гладил мои волосы и говорил какие-то слова, которые я не слышала.
