Нора Робертс - Сердце океана
— Я бы попробовал тушеное мясо. Слышал, оно сегодня вкусное.
— Ну да. — Печально улыбнувшись, Шон потер шишку на голове и покосился на паренька, заигравшего более веселую мелодию. — Вы выбрали хороший вечер. Коннор может играть как ангел или демон, зависит от настроения.
— Я еще не слышал, как играете вы. — Тревор снова устроился на табурете. — Мне говорили, что, как и тушеное мясо, это стоит попробовать.
— Ну, я неплохо играю, мы все играем. Музыка — одна из семейных традиций Галлахеров.
— Если позволите, один совет относительно вашей музыки. Найдите агента.
— Да, конечно. — Шон посмотрел Тревору прямо в глаза. — Вы хорошо заплатили мне за то, что уже купили. Я вам доверяю, у вас честное лицо.
— Хороший агент выжал бы больше.
— Мне не нужно больше. — Шон взглянул на Бренну. — У меня уже все есть.
Озадаченно покачав головой, Тревор взял кружку, которую поставил перед ним Эйдан.
— Финкл сообщил, что у вас нет деловой хватки, но вы далеко не так бестолковы, как он мне внушал. Не хотел вас обидеть.
— Я и не обиделся.
Тревор пристально посмотрел на Шона.
— Финкл еще сказал, что вы все время путали его с другим инвестором, ресторатором из Лондона.
— Неужели? Представляю! — весело воскликнул Шон. — Эйдан, ты что-нибудь знаешь о рестораторе из Лондона, который интересовался нашим пабом?
Эйдан поцокал языком.
— Что-то припоминаю. Мистер Финкл неоднократно упоминал его, а я уверял, что ни о чем подобном не слышал. Но видите ли, — Эйдан многозначительно помолчал, — все мы старались его в этом убедить.
— Я так и думал. — Тревор запил шок большим глотком «Гиннесса». — Очень ловко.
Услышав веселый заливистый смех, Тревор обернулся. Дарси погладила по голове Коннора и, не снимая ладони с его макушки, запела.
Быстрая мелодия, словно налетающие друг на друга слова. Тревор слышал эту песню в нью-йоркских пабах, и у мамы был этот диск, но никогда ее не пели голосом, словно пропитанным тягучим золотистым вином.
В докладе Финкла упоминался певческий голос Дарси. И не просто упоминался. Финкл неумеренно восхищался им, однако Тревор не особо верил. Основав для души фирму звукозаписи, он часто сталкивался с тем, что превозносимые до небес голоса заслуживают не более чем вежливых аплодисментов.
Теперь же, слушая и наблюдая, Тревор признавал, что должен был больше доверять своему разведчику.
Шон облокотился о барную стойку и сплел свой голос с голосом сестры. Дарси подошла, небрежно положила руку на плечо Тревора и продолжила песню, обращаясь к брату.
Расскажу я мамуле, как вернуся домой,
Что ребята проходу нам, девчонкам, не дают.
Да уж, подумал Тревор, этой девчонке парни никогда проходу не давали. Ему захотелось дернуть ее за шелковистые волосы, но не так игриво, как намекала песня. Нет, ему хотелось погрузить руки в ее волосы, откинуть ее голову и впиться губами в ее соблазнительные губы.
Не ему одному. Тысячи мужчин отреагировали бы точно так же. Эта мысль показалась ему очень привлекательной на деловом уровне, но безумно досадной на личном. Из-за неожиданно вспыхнувшей ревности он почувствовал себя наивным мальчишкой и сосредоточился на бизнесе.
Когда песня закончилась, Дарси перегнулась через стойку, ухватила Шона за воротник, притянула к себе и смачно поцеловала. А потом любовно обозвала болваном.
— Мегера, — улыбнулся Шон.
— Три рыбы с жареной картошкой, два тушеных мяса и две порции твоего кекса на портере. — Поворачиваясь к Эйдану, Дарси рассеянно провела ладонью по плечу Тревора. — Три пинты «Гиннесса» и три «Харпа», бокал «Смитвика» и две колы. Одна кола для Коннора, так что бесплатно. Не возражаете? — Она схватила кружку Тревора и сделала маленький глоток.
— Так вы принимаете заказы?
— А для чего же я здесь?
— Тогда спойте еще.
— О, до конца вечера обязательно.
Разговаривая с Тревором, она переставляла наполненные кружки и стаканы на поднос.
— Нет, сейчас. — Тревор двумя пальцами вытянул из кармана банкноту в двадцать фунтов. — Балладу.
Ее взгляд скользнул от его лица к банкноте и обратно.
— Не много ли за одну песню?
— Я богат, помните?
— Уж это я точно не забыла. — Дарси потянулась за двадцаткой и прищурилась, когда Тревор отдернул руку.
— Сначала спойте.
Она бы проигнорировала его просьбу из принципа и, может, отчасти в пику ему, но двадцатка есть двадцатка, а пение никогда не было для нее тяжелым испытанием. Дарси улыбнулась, подхватила поднос и громко запела:
Милые девушки, чаровницы юные,
Все вы в расцвете своей красоты.
Не будьте, красавицы, легковерными,
Оберегайте свои сады,
Чтоб никто, ни один мужчина,
Не смог похитить из них плоды.
Коннор подхватил мелодию, раскраснелся, когда Дарси подмигнула ему и передала стакан с колой. Затем она подала напитки другим посетителям, ни на секунду не прерывая печальную песню о потере невинности. Разговоры утихли, и многие сердца дрогнули. Поскольку платил Тревор, Дарси, возвращаясь к стойке, смотрела на него и ему подарила последние строки.
Раздались аплодисменты, глаза Дарси вспыхнули от удовольствия, и не меньшее удовольствие сверкало в них, когда она выхватила из его пальцев двадцатку.
— Двадцать фунтов за песню, и я буду петь, сколько пожелаете.
Забрав у Эйдана готовые «Гиннессы», она снова упорхнула в зал.
— Проклятье, я спою за половину! — выкрикнул кто-то и под громкий смех завел незнакомую Тревору песню.
— В выходные у нас играют профессиональные оркестры, — сообщил Эйдан. — Мы им платим.
— Обязательно послушаю. — Тревор посмотрел вслед Дарси, скрывшейся за дверью. — А втроем вы когда-нибудь поете?
— Шон, Дарси и я? Иногда на наших вечеринках или здесь, в пабе, по настроению. Иногда во время своих странствий я пел за ужин. Жизнь музыканта нелегка.
— Зависит от контракта.
Тревор посидел еще часок, прихлебывая пиво, наслаждаясь вкусным ужином и слушая, как неутомимый Коннор наигрывает одну мелодию за другой.
Один раз он встал, чтобы открыть дверь семейной паре — и у матери, и у отца на руках было по спящему ребенку. Первыми отправились домой, как он заметил, семейные пары с детьми и бородатые мужчины с обветренными лицами — рыбаки, которые еще до рассвета выходят в море.
После девяти вечера еды заказывали меньше, но, когда Тревор собрался уходить, краны вертелись все так же бодро.
— Уходите, босс? — окликнула его Бренна.
