Любить буду жестко (СИ) - Царицына Екатерина

Я медленно перевернулась на живот и встала на четвереньки, спиной к Данте, лицом к изголовью кровати.

В такой позе не видела его и это к лучшему, отстраненность постепенно сменялась стыдом и горечью, вцепилась ногтями в одеяло, когда Данте холодно приказал:

- Расставь ноги шире.

Закусила губы и подчинилась. На пляже он тоже взял меня сзади, как шлюху. Зажмурилась, чтобы сдержать готовившиеся пролиться слезы, ведь я и есть шлюха. Нормальная девушка не стала бы нарушать обещание и вышла замуж девственницей.

Хорошо, что Ромка и Макар отвернулись от меня. Не придется оправдываться перед ними, только принять свою новую роль, унизительную и грязную.

Прислушивалась к шороху одежды. Данте раздевался неторопливо, наверняка внимательно рассматривая меня, чувствовала его взгляд каждой клеточкой, трепещущей в ожидании расправы.

Ни капельки не сомневалась, что он не будет нежным, возьмет меня грубо, но именно этого я и хотела. Пусть сделает все жестко, больно, чтобы я возненавидела себя и его еще больше, чтобы не осталось ни капли надежды на то, что мы могли бы снова любить, чтобы я могла снова полюбить его…

Кровать прогнулась под тяжестью второго тела. Я замерла, застыла в ожидании проникновения, сжалась вся, готовясь к боли.

Данте провел ладонью по моей спине, погладил бедра, схватил за талию и внезапно перевернул на спину, схватил за щиколотки, рывком раздвинул ноги и навалился сверху, вдавил меня в кровать. Его лицо оказалось рядом с моим и губы обожгло дыханием. Наши тела плотно соприкасались, и я чувствовала Данте каждой напряженной клеточкой. Живот, бедра, грудь, все принадлежало ему. Опираясь на одну руку, второй он жадно сжал мою грудь.

Соски затвердели, потянулись к нему. Я реагировала на него, не так, снова не так. Но просто не могла сдержаться. Это было выше моих сил, я хотела его. Разум кричал, а тело пело и просило еще, оно было готово принять от него все, даже боль.

По щекам поползли слезы, Данте стер их поцелуями. Провел ладонью по животу и дотронулся до складочек.

- Я знаю, чего ты добиваешься, Инга. Хочешь боли, наказания за то, что предала жениха, продала себя за жизнь его и брата. Страдания блядского хочешь, достоевщины лютой, чтобы сердце на куски и покаяние на площади, - Данте провел пальцем по клитору и спустился к лону влажному от его первых уверенных ласк, собрал смазку и размазал по нижним губкам, - но этого не будет, я не позволю тебе стать жертвой. Ты сама пришла ко мне, пришла после того, что было, зная, чего я попрошу, поэтому перестать строить из себя мученицу и забудь о прошлом. Я не буду обращаться с тобой, как со шлюхой, не пойду у тебя на поводу и не позволю упиваться страданием. Как раньше уже не будет, но это не значит, что будет плохо.

- Не хочу страдать, не хочу, чтобы снова было больно, - простонала, вцепляясь в его плечи, оставляя на них кровавые борозды, сгорая от сладостной пытки, которой Данте терзал клитор, - я не хочу любить тебя, Данте, но я боюсь, что снова полюблю, а ты снова меня бросишь.

- Я не брошу тебя, Инга. Нельзя бросить того, с кем не встречаешься. И любовь мне твоя не нужна, только тело, но и мучить тебя я не хочу. Прими то, что я готов тебе дать, амазонка. Просто прими, - прохрипел Данте и вошел в меня резким толчком, сразу на всю длину, я вскрикнула и впилась глубже в его кожу.

Данте зарычал и толкнулся во мне, вырывая новый, протяжный крик.

- Но я боюсь, что полюблю, что снова полюблю, - прошептала, когда Данте вышел из меня, чтобы поиграть головкой члена с растревоженными, набухшими от возбуждения складочками.

- Этого я тебе не позволю, - ответил Данте жестко и снова ворвался в меня, больше не давая возможности сказать и слова, начал входить в меня размашистыми резкими толчками.

Я невольно посмотрела в зеркало над кроватью и залюбовалась движениями Данте. Отдалась безудержной страсти и позволила себе хотя бы немного расслабиться.

Глава 25

Глава 25

Девочка моя, сладкая, нежная, всегда стремящаяся быть сильнее, прыгнуть выше головы и еще чуть-чуть повыше. Но только я знаю, какая она хрупкая. Знаю, потому что сломал однажды и снова ломаю.

Ее упрекал в жажде страдания, но сам, блядь, плавлюсь от него. Беру ее жадно, жестким хочу быть, чтобы мы снова не упали в бездну чувств, из которой потом каждый выбирался, срывая ногти и разрывая тело в кровь.

Никаких чувств, только секс, но и больно ей делать не хочу. Дерьмом себя редкостным чувствую с того вечера, как не сдержался и выеб ее на берегу озера. Романтично, блядь, при свете умирающего костра, шум леса и плеск воды. Только романтика была с привкусом пепла от наших сгоревших иллюзий. И Инги, и моих.

Не сдержался, не смог усмирить яростное желание, разрывавшее меня последние два года, быть с ней, в ней быть.

Моя девочка была такой, как я и представлял все эти дни. Восхитительно маленькой, узкой, член в нее входил, как в теплый упругий шелк. Она не хотела меня, плакала, но я уже не мог остановиться. В прошлый раз остановился, но в этот не смог. Порвал ее, присвоил. Первым стал. На миг в сердце вспыхнула злая радость, что ее невинность мне досталась, а не тому богатенькому мажору. До сих пор за тот порыв стыдно. Не для того я ее трахал, чтобы другому не досталась. Хотел, чтобы моей была. И по хуй было, что веду себя, как козел и не мужик.

Она была моей на том берегу, и сейчас моя.

Только моя.

Уперся в кровать локтями, чтобы наши тела соприкасались максимально. Первый раз я с ней, как со шлюхой обошелся. Злой, как черт был. Весь день только и думал о том, как ее натягивать буду, а как дорвался, то зверем лютым себя с ней повел. С моей милой обманщицей.

Больше не буду, ласкать буду, нежно брать, пить по глоточку, как нектар свежий и пряный.

Вдохнул ее запах, лесной, диковатый, дурманящий лучше любой наркоты. Зарычал и толкнулся, всем существом ловя ее алчный спазм и дрожь, пробежавшую по телу.

Инга выгнулась и вцепилась в мои плечи.

Да, девочка, хорошо. Сейчас еще лучше будет.

Наклонился и поцеловал коралловые губки, Инга приоткрыла рот, впуская меня. Я трахал ее одновременно языком и членом, и она отвечала мне. Втягивая, посасывая мой язык, полизывая, сначала несмело, потом все больше увлекаясь. Наши тела сплетались, наши языки кружили в замысловатом танце.

Инга все уверенней поглаживала мои плечи, иногда вцепляясь ногтями и оставляя бороздки, но легкая боль лишь добавляла остроты ощущениям. Трахая ее, я словно овладевал целым миром. Она была моей вселенной.

- Да-а-а—анте, о-о-о-о, Данте-е-е-е, - простонала Инга, закатывая переменчивые глаза, сейчас они были зеленоватые, как молодая листва за окном. Дневной свет безжалостно обнажал всю ее суть. Все ее страхи, комплексы открыты были для меня сейчас, как и ссадины, синяки, пятнавшие ее прекрасное тело. Лишь глаза-александриты привычно меняли цвет, завораживая, очаровывая, покоряя.

Вышел из нее почти полностью и резко ворвался на всю длину, по самые яйца. Инга протяжно застонала, извиваясь подо мной, словно стремилась убежать от яростного напора, но бежать было некуда. Не отпущу ее больше.

Даже измотанная она была самой красивой женщиной на свете, моей женщиной.

Трахал ее жадно, не торопясь достигнуть оргазма. Я слишком долго ждал этого дня. Не насытился ею на берегу, лишь раззадорился, лишь надкусил сочный дивный плод.

Сегодня я возьму от нее все, что захочу и дам столько, что она забудет о других, забудет о своем женихе-утырке, затащившим ее брата во все то дерьмо.

- Смотри в зеркало, Амазонка, смотри, как я тебя трахаю, и кричи, - прохрипел, а сам снова поцеловал ее и провел кончиком языка по капризному изгибу на верхней губе.

Инга открыла затуманенные удовольствием глаза и посмотрела в зеркало над кроватью.

Я задвигался еще быстрее, делая небольшие круги бедрами и толкаясь в нее с оттяжкой.