Хэлло, дорогая (СИ) - "Sascha_Forever_21 / Hellmeister"

Чёрт возьми, как он мог усмотреть в Констанс логичного человека?! Он думал, она адекватная. Какого дьявола она творит? В колледже она казалась ему почти другой. А сейчас, оставшись с ней один на один, он понял: либо что-то случилось с этой девчонкой — что-то из ряда вон, отчего она вела себя не как обычно. Либо он в ней обманывался.

И лучше бы первое, чем второе. Обидно, чёрт возьми.

Чед дважды спросил по телефону, уверена ли она, чтобы он уехал. Она сказала — да и да оба раза. Очень серьёзным тоном. Таким, когда что-то с тобой реально случается, и ты в небольшой

размером с Эмпайр-Стейт-Билдинг

панике говоришь: да нет, всё о’кей. И буквально ходишь по раскалённым углям, сдерживая крики боли.

Затем Чед спросил: кто довезёт тебя до дома со всеми покупками? Он представлял, сколько всего накупит Конни. Она запнулась, прежде чем ответить, и неуверенно сказала: друг.

Это было уже ни в какие ворота. Почему этот таинственный друг не мог с самого начала отвезти Конни в магазин? Почему она не может назвать его имени, на крайний случай, сказать что-то типа — «да это Марк, Питер или Терренс, ты его не знаешь, какая разница?». Но Чед чувствовал: знал. Или видел. У него было слишком живое и яркое воображение, и он представил этого друга чёрным высоким нечто возле Конни.

У нечто были белые глаза-точки и хищная улыбка. И Чеду представленное не понравилось.

Есть люди, которые по оттенку твоего голоса могут сказать, что ты рыдала всю ночь, и даже назвать причину, почему. Кто-то хорошо разбирается в фактах, логических связях и прочей ерунде; кто-то — в человеческих взаимоотношениях. И хотя Чед был очевидно плох в отношении второго, но даже он почувствовал здесь бемоль вместо диез. Какую-то фальшивую ноту. Запинку. Как дрожь в голосе или явное заикание, когда лжёшь.

И он бы вышел из машины, непременно, и даже хотел так сделать. Но тут ему пришло в голову, что это, быть может, объясняется очень просто.

Вдруг тот самый друг — это Тейлор?

А что? Вполне правдоподобное предположение. Он знал, что Тей обязательно приедет. И что он всем нравится, рано или поздно — но становится любимчиком. Несмотря на многие свои недостатки, плохим или скучным человеком он не был, и к такой девчонке, как Конни, мог найти подход.

И потом. Друг — это друг. Он вряд ли сделает плохо. А кто он такой, чтобы вмешиваться в личные дела Конни? Чёрт возьми, никто. Он чувствовал, что торгуется со своей совестью, потому что хочет пристегнуться и уехать с дождливой парковки. В таких случаях про таких же вот Конни говорят: я думал, она вполне взрослая девочка, чтобы самой во всём разобраться.

Чед немного успокоился. Аргументы — их было много, как ходов в лабиринте, когда вслепую движешься из одного коридора в другой — подействовали. Какой-то из них даже по логике окажется верным. Он взвесил все за и против за пару секунд, буркнул в телефон «как знаешь» и вырулил со стоянки супермаркета, по памяти направляясь домой.

Он надеялся, что Карл подключил к допотопному телевизору приставку, и они смогут немного развлечься.

2

— Ты будешь салат или мясо?

— Я… — Конни запнулась и задумчиво почесала в затылке. — Трудно сказать. Что здесь вкуснее?

— Не знаю. Но можем взять и то, и другое, — успокоил Хэл.

— Нет-нет, — поморщилась она и поёрзала на стуле. — Пожалуй, лучше салат.

— Тогда мне — мясо по-французски. Будешь пить содовую?

— Лучше колу.

— Тогда колу и содовую. Спасибо.

Официант всё записал в блокнот и вежливо улыбнулся. Улыбка — будто из форточки сквозит:

— В нашем кафе действует акция. Всем парам предоставляется хэллоуинская скидка — тринадцать процентов.

Конни усмехнулась. Как это всё нелепо прозвучало.

— Это мой дядя.

— Если что, — заявил Хэл с непроницаемым лицом, — мы можем и притвориться.

Официант задержал карандаш над блокнотом, Конни перекинула взгляд на Хэла.

Что он сказал?

А потом сообразила, что это шутка, и что у него смеются глаза. На какой-то момент замерла, не зная, что ей делать. Но официант рассмеялся, и Хэл вместе с ним — вслух.

Когда они остались наедине, Хэл обвёл глазами стены и, задержавшись на паре больших грязных пятен на бежевой краске, заметил:

— Ох уж эти чёртовы системы скидок. Их придумывают дегенераты. Я понимаю, им нужно подогнать под какой-то свой мизер все эти дебильные условия, но чёрт — не до такой же степени параноидально.

Конни машинально кивнула. В некоторых вопросах он дьявольски занудный.

— И, чисто технически, мы с тобой тоже можем считаться парой, — невзначай добавил он.

Конни резко подняла на него взгляд, которым до того уткнулась в клетчатую красную скатерть. Даже просто — пара — звучало слишком интимно. Может, с кем-то другим это было бы забавно. С Хэлом — нет. Она покраснела, примерно в тон скатерти, и пожала плечами, не зная, что сказать.

Очень скоро принесли их заказ. До того они сидели в почти полной тишине. У них за столиком была настоящая ледяная Арктика, и официант, взглянув на хмурые лица, предложил бесплатный аперитив.

Тогда почти в голос они возразили:

— Я за рулём. — Это был Хэл.

— Я не пью. — А это — Конни.

Хэл бросил на неё быстрый взгляд, смерил им.

«Конни-Конни-Конни. Я здесь для того, чтобы найти повод убить тебя. Не делай так, чтобы мне было трудно сделать это, Констанс. Побудь плохой девочкой и сделай что-то по-настоящему дерьмовое. Взбеси меня» — подумал он.

Перед ней поставили салат с анчоусами. Перед ним — мясо по-французски с домашним майонезом, грецкими орехами и горячим сыром. Посетителей в это время хватало. Местная молодёжь тусовалась возле стойки и заказывала молочные или лёгкие безалкогольные коктейли. Кто-то пришёл сюда на ланч. В углу возле большой кадки с искусственным деревом, печально поникшим пластиковыми листьями, сидел бородатый мужчина с ноутбуком. Хэл и Конни были на виду, у панорамного пыльного окна. Кажется, они нарочно сели там, где их было видно с самых разных ракурсов и почти всем в этом кафе. Это был столик на двоих, но им казалось, между ними пролегла пропасть. Конни могла бы поклясться. Всё как в чёртовой кэрроловской зазеркальной Алисе. Если хочешь удержаться на месте, беги изо всех сил. А хочешь сдвинуться вперёд…

она бросила на Хэла короткий взгляд и остолбенела: он смотрел, не отводя глаз

…беги вдвое быстрее.

— Ну, что ж, — медленно проговорил он. — Наконец, рад действительно познакомиться с тобой поближе, Конни.

— Да, — невпопад ответила она и отпила «Доктор Пеппер» из банки, потому что во рту было сухо, как в пустыне.

Поближе — как с Милли?

— Да, познакомиться — это хорошо. — Сказала она неловко.

Хэл взглянул на неё искоса.

— Мы с тобой ведь никогда даже не знали, что есть…

Друг у друга, — наверное, так он должен был продолжить, но Констанс испуганно перебила:

— Вот удивительно, верно? Нечасто так бывает. Я-то думала, у меня кроме отца и его тётки никого больше нет. Это так странно. Сколько тебе лет, Хэл?

Всё это она протараторила, потому что, видит Бог, не смогла бы слушать это спокойно.

Он сделал глоток содовой (пил «Спрайт» из банки, потому что брезговал здешними кое-как помытыми стаканами) и ответил:

— Тридцать четыре. А тебе?

— Ого, — пробормотала она.

— Неправильный ответ, — мягко заметил Хэл. — Не «ого», а «девятнадцать».

Конни вскинула брови и убрала за уши каштановые волосы:

— Откуда ты знаешь?

Он жалобно улыбнулся и слегка прищурился.

— Конни, Бога ради. Взгляни на себя в зеркало. Я бы дал тебе меньше, но логика… ты же учишься в колледже. Вроде, первогодка?

— Всё так, детектив Оуэн, — сказала Констанс, хотя спина была всё ещё холодной. — Ты наблюдательный.

— Ерунда, — сказал он и взял нож в правую руку, а вилку — в левую. — Просто хорошо помню себя в твоём возрасте.

Конни подцепила вилкой салатный лист и кусочек тунца. С интересом подняла на Хэла взгляд.