Вероника Вереск - Закон маятника
Еще бы не вкусный запах! Мой любимый дневной аромат, между прочим, «Нина Ричи», из новой коллекции для бизнес-леди.
– А ну дай сюда! Молодец, Толик! Ну, ни фига себе! Хмелевич Виктория Евгеньевна, журналист, отдел расследований. Все, финита ля комедия, братцы-кролики. Уж лучше бы налоговая или «Альфа» с «Вымпелом».
– И это мы из-за какой-то писаки с такого козырного места когти рванули?! – возмутился громила, половину лица которого покрывали следы от давнего ожога. – Мало того что помещение, считай, дармовое, так еще и аппаратура: центрифуга, автоклав, молекулярный, блин, разделитель! Да на нем искусственный кокс получался лучше настоящего.
– Ты, Алхимик, не врубаешься, так сиди, как мышь под метлой, и варежку не разевай, когда умные люди тему перетирают, – прервал его главный – бледный тощий субъект, голос которого тут же сорвался на визг. – Это вам не просто бабенка, у которой шило в одном месте, это Штирлиц и зондеркоманда в одном флаконе! Про мандариновую империю по телеку видели?
– Про директора овощебазы, который на десять лет загремел за хищение в особо крупных размерах?
– А кто налоговую на него навел, ты в курсе? Кто всю его конспирацию помножил на ноль? А про коттеджный поселок, который хотели замутить посреди лесопарка, слыхали? И кто, по-вашему, этому помешал? Люди громадные бабки потратили, взяток раздали немерено за разрешение на строительство, и в результате что? Не только фигу с маслом, а еще и статью схлопотали!
– И что же, Псих, ты хочешь сказать, – нерешительно произнес еще один, комкая в руках шапочку-чеченку, – что эта Хмелевич сюда заявилась по наши души?
– Доперло, наконец, до идиотов! – возопил главарь, бегая кругами по тесному помещению. – Эта если во что вцепится – все, пиши пропало, никто ей не указ, хоть министр, хоть сам президент. Затеяла журналистское расследование – доведет до конца. Одно хорошо: она всегда справляется сама, ментов, то есть полицию, привлекать не любит. А тут не просто заявилась, еще и с понтом. Визитку оставила, чтоб тут мы заранее со страху перетряслись.
– Короче, сколько ей отстегнуть, чтобы о нас забыла? – деловито поинтересовался еще один из присутствовавших.
– Пытались уже такие умные, с этим к ней лучше и не соваться.
– А может, припугнуть?
– Да она безбашенная, будто у нее девять жизней, как у кошки.
– Это вы про нее, что ли? – вступил в разговор блондин с внешностью пай-мальчика, казавшийся чужеродным явлением в этой компании. – Смотрите, вот, в Википедии целая статья. Где живет, чем занимается, семейное положение. Вот из этого и надо исходить, а не взятки совать и кулаками размахивать. На дворе двадцать первый век, господа, а вы все еще действуете пещерными методами. Если включить мозги, к каждому человеку можно подобрать ключик.
Но тогда я не знала об этом разговоре и о коварных планах, напрямую касавшихся моей скромной персоны. Наконец-то я снова в Москве! Ленинградский вокзал, мелодия Газманова, лившаяся из всех динамиков, и, главное, легкий морозный воздух – как приятно вдыхать его после питерской сырости и жарко натопленного вагона.
Теперь на стоянку, где столько времени скучал мой «глазастик». В редакцию ехать поздновато, заявлюсь туда завтра с утра. Моя профессиональная репутация не нуждается в подтверждении, но перспектива с блеском начать на новом месте работы ощутимо поднимала настроение. Скорее домой: погладить Мыша, привести себя в порядок и передохнуть после питерских приключений.
Я уже предвкушала, что проведу этот вечер спокойно, наслаждаясь тишиной и домашним уютом. Не спеша, в махровом халате и тапочках, я покинула ванну. Ванна с морской солью и ароматической пенкой – то, что надо, чтобы восстановить силы. Я включила кофе-машину и забросила в тостер несколько кусочков булки, купленной по дороге. Теперь намазать на них брынзу, положить сверху ломтик помидора, немного зелени – и можно наслаждаться жизнью!
Первый бутерброд, конечно, достался Мышу: он так умильно смотрел на меня, что рука сама потянулась к угощению. Да, любой кинолог прочел бы мне мораль о том, что нельзя приучать собаку попрошайничать у стола, но Мыш для меня гораздо больше, чем домашний любимец. Я привыкла считать его таким же любимым сыночком, как и Глеба, который сейчас совершенствуется в английском путем погружения в языковую среду.
А теперь можно забраться в любимое уютное кресло, завернуться в тонкий шерстяной плед, когда-то привезенный из Ирландии, и посмотреть что-нибудь легонькое, не загружающее голову. Куда я положила диск с новой комедией?
Но тут из коридора донеслись странные звуки. Мыш тоскливо взвыл, царапая дверь. На лестничной площадке послышались голоса: там не то плакали, не то ругались. Да что же, в самом деле, происходит?!
С трудом отпихнув Мыша, я вышла на лестницу. Перед моей дверью творилось нечто страшное. Соседи из квартиры напротив – Валера, шофер-дальнобойщик, и его жена Вера, нянечка в детском саду, – неловко суетились вокруг чего-то маленького, лежавшего посреди площадки в луже крови. Присмотревшись, я увидела, что это их кошка Марфа – изуродованная, переломанная, она еле дергалась, беспомощно открывая рот и жалобно глядя на хозяев. Те же, вместо того, чтобы оперативно реагировать на ситуацию, предавались эмоциям.
– Марфушенька, душечка, да кто же тебя так?! – голосила Вера. – И каким извергам, паразитам проклятущим, божья тварь помешала? Да чтоб им, аспидам таким…
– Все уже кругом обежал, – отвечал Валера, со всей силы ударяя пудовым кулачищем в стену. – Найду – головы поотрываю, своими руками. Будут знать!
– Участкового надо вызвать, – послышался чей-то голос с площадки этажом выше. – Подростки хулиганят, больше некому. Господи, ужасы какие. Колька, живо домой, нечего тебе тут смотреть!
Худший враг – это паника, как говорил один мой друг юности, профессиональный спасатель. Метнувшись в квартиру, я схватила визитницу. Ветеринарная клиника, куда я несколько месяцев назад возила Мыша, повздорившего на улице с каким-то метисом бультерьера, – вот что сейчас нужнее всего!
– Несчастный случай, срочно, кошка, кажется, еще жива… Да, все будет оплачено. Да, это я, и если не поторопитесь, следующее расследование будет уже о вашей клинике.
Наскоро продиктовав адрес, я сделала такое, чего сама от себя не ожидала. Снова выйдя на лестницу, чтобы сообщить соседям, что ситуация не безнадежна и за Марфой сейчас приедут, я, как потом рассказывали очевидцы, закатила глаза и по стеночке сползла на пол. Последнее, что мелькнуло перед моим гаснувшим взором, это несчастная кошка, рядом с которой было коряво выведено желтым мелком: «Не уймешься – и тебя так же». Или мне это уже показалось?
