Линда Ховард - Сердцеед
- Хорошо. Но мне нужно, чтобы вы учитывали все, что я вам задолжаю за это время. Когда мои дела выправятся, я верну каждый пени.
Она гордо выпрямилась и вздернула подбородок, а глаза ее полыхнули зеленым огнем. Это, конечно, не решало все ее проблемы, но, по крайней мере, можно было пока не беспокоиться о животных. Она все еще не представляла, где возьмет деньги на оплату счетов, но эта уже была только ее проблема.
- Говори что пожелаешь, детка, - произнес Рафферти, растягивая слова, и привлек за талию к своему телу.
Она успела только судорожно вздохнуть, а его твердые теплые губы уже коснулись ее губ, нежных и податливых. Она упивалась его силой, запахом, вкусом. Джон еще крепче обнял ее за талию и еще сильнее прижал к себе, поцелуй стал чувственнее, глубже, когда он проник своим языком в ее рот. Мишель с самой первой встречи чувствовала, что все будет именно так, что стоит ей только дотронуться до него, и она уже никогда не сможет насытиться его лаской, силой и страстью. Она расслабилась, прильнув к нему всем своим девичьим телом, ей нужно было раствориться в нем, утолить свой первобытный чувственный голод. Она была слаба перед его желанием, так же как и все остальные женщины. Руки Мишель еще крепче охватили плечи Джона, и она по своей воле уже ни за что не смогла бы отпустить его. В конце концов, он первым прервал поцелуй, с видимой неохотой оторвавшись от губ девушки, и дрожащими руками мягко отстранил ее.
- Мне нужно вернуться к работе, - проворчал он, а глаза его блеснули мрачным обещанием. – Будь готова завтра с утра.
- Да, - только и смогла прошептать Мишель.
Глава 4
Два грузовичка выехали вскоре после рассвета, один из них вез материал для будущего ограждения, в другом ехали пятеро рабочих Джона. Мишель предложила им по чашке свежего кофе, от которого они вежливо отказались, как, собственно, и от прогулки по окрестностям ранчо. Джон, вероятно, приказал не давать Мишель никакой работы, и они отнеслись к его приказу серьезно. Не существовало смельчаков, кто хотел бы сохранить работу у Рафферти, и в то же время решился ослушаться его, поэтому она не стала настаивать, но впервые за несколько недель обнаружила, что ей нечем заняться. Она попробовала вспомнить, что делала в таких случаях раньше, но так ничего и не вспомнила. Что же она делала? Чем сейчас занять время, если ей отказано в работе на собственном ранчо?
Джон подъехал около девяти, но Мишель уже час как была готова, поэтому вышла к подъездной дорожке, чтобы встретить его. Он остановился на ступеньках, взгляд темных глаз пробежался по ней, выражая одобрение.
- Хороша... - Пробормотал он достаточно громко, чтобы быть услышанным. Мишель выглядела спокойной и изящной в бледно желтом шелковом платье, закрепленном только двумя белыми кнопками на талии. Плечи были слегка подложены, подчеркивая стройность ее тела, брошка в виде белого павлина из эмали прикреплена к отвороту платья. Светлые волосы она зачесала назад и закрутила в скромный узел, небольшие темные очки завершали образ настоящей леди. Джон почувствовал дразнящий аромат парфюма, и его тело против воли отреагировало на нее. Мишель была аристократична от головы и до изящно обутых ног, даже ее нижнее белье наверняка было шелковым, и ему до боли захотелось немедленно раздеть ее, и, обнаженную, отнести в постель на мягкие шелковистые простыни.
Мишель сунула клатч[1] белого цвета подмышку и направилась с Джоном к автомобилю, радуясь тому, что на ней темные очки. Джон был трудолюбивым владельцем ранчо, но когда было необходимо, он мог одеться так же как обычный филадельфийский адвокат. Любая одежда хорошо смотрелась на его широкоплечей, стройной фигуре, но строгий серый костюм, который он надел сегодня, казалось, усиливал его мужественность вместо того, чтобы приглушить ее. После расчесывания его волнистые черные волосы распрямились. Вместо привычного пикапа Джон взял двухместный темно-серый Мерседес, гладкая красота которого напоминала о порше, который ей пришлось продать, чтобы как-то продержаться после смерти отца.
- Ты говорил, что твои люди собираются помочь мне, - невыразительно произнесла Мишель, когда он поворачивал на шоссе несколько минут спустя. – Но мы не договаривались, что они вступают во владение ранчо.
Джон надел темные очки, потому что утреннее солнце ярко светило, и тонированные линзы скрыли изучающий взгляд, направленный на ее напряженный профиль.
- Они собираются сделать тяжелую работу.
- После того, как ограждение будет восстановлено, и рогатый скот переведен в восточное пастбище, я могу сама заняться делами ранчо.
- А как насчет вакцинации, кастрации, клеймения - всего, что должно быть сделано весной? Ты не справишься с этим. У тебя нет ни лошадей, ни рабочих. Что ты будешь делать, гоняться с веревкой за каждым молодым бычком на этом старом грузовике?
Мишель сжала руки коленями. Ну почему он должен быть настолько прав? Она не могла сделать ни одной из вышеперечисленных вещей, но при этом не могла оставаться в стороне, изображая, как всегда в своей жизни, красивое, но бесполезное украшение.
- Мне многое не под силу, но я могу помогать.
- Я подумаю об этом, - уклончиво ответил Джон, хотя знал, что ни за что не позволит ей этого. Что она может делать? Это была тяжелая, грязная, дурно пахнущая, кровавая работа. Единственное, что Мишель под силу - это клеймение телят, но он очень сомневался, что девушка сможет вынести запах или безумное сопротивление испуганных животных.
- Это - мое ранчо, - ледяным тоном напомнила она ему. - Или я помогаю, или сделка не состоится. Джон промолчал. Это было абсолютной бессмыслицей. Он просто не собирался позволять ей работать там, и все тут. Ему придется дать ей попробовать себя в этой работе, но лишь для того, чтобы она убедилась, насколько это не подходит ей. Когда Мишель увидит, во что вляпалась, она не захочет и сотой доли этого. А может она уже сейчас прекрасно понимает, что работа на ранчо не для нее и продолжает спорить лишь из-за глупого упрямства.
Путь до Тампы был не близок, и за полчаса они не проронили ни слова. Наконец, Мишель сказала:
- Ты любил подшучивать над моими «маленькими машинками», а сам…
Джон, поняв, что она говорит о «Мерседесе», фыркнул. Лично он предпочел бы свой грузовик. В конце концов, он был владельцем ранчо по разведению скота и не более того, и, черт возьми, у него не было дорогих запросов...
- Забавные люди - эти банкиры, - пояснил он, - Если они думают, что тебе деньги нужны не так, чтобы позарез, тогда они радостью готовы дать тебе ссуду. Здесь главное - имидж. А машина - это тоже часть имиджа, причем важная.
