Сандра Браун - Рикошет
Дункан вспомнил слова Бейкера о том, что грязные следы жертвы были затоптаны, видимо, обоими Лэрдами.
— Он упал навзничь, и мне его не стало видно, — сказала она. — Я была в ужасе, боялась, что он…
— Все еще жив? — спросила Диди. Это замечание оскорбило Элизу.
— Нет, детектив Боуэн, — раздраженно сказала она. — Я боялась, что он мертв. Когда я проснулась сегодня утром, у меня в планах не было заканчивать день убийством.
— Я этого и не имела в виду.
— Итак, детективы, — резко сказал судья. — Достаточно вопросов. Она рассказала вам все, что нужно. Закон четко определяет понятие самозащиты. Грабитель был в доме, он недвусмысленно угрожал жизни Элизы. Если бы он выжил, вы бы предъявили ему целый список обвинений, включая нападение с применением смертельного оружия. Он заслуживал пули, и, я уверен, моя жена проявляет необычайное великодушие, сожалея о его смерти.
Дункан смерил его тяжелым взглядом:
— Судья, напоминаю вам еще раз — расследование веду я. Представьте его чем-то вроде вашего зала суда. Я любезно предоставил вам возможность присутствовать при допросе миссис Лэрд, но если вы еще раз попробуете вмешаться со своими показаниями, когда об этом не просят, вас выведут отсюда и я продолжу допрос миссис Лэрд без вас.
У судьи напряглись желваки на скулах, глаза негодующе заблестели; однако он слегка махнул рукой. Жест не означал уступки. Судья давал Дункану понять, что разрешает продолжать.
Дункан вновь обратился к Элизе:
— Вы пощупали пульс?
Она высвободила руку из ладоней мужа и обхватила себя за плечи.
— Я не хотела прикасаться к нему. Но заставила себя. Вошла в комнату…
— По-прежнему с пистолетом?
— Я его уронила. На полу, у двери.
— Ясно, — сказал Дункан.
— Я вошла в кабинет и обогнула стол. Опустилась на колени, пощупала пальцами вот здесь.
Она прикоснулась к своей шее рядом с тем местом, где находится сонная артерия. Дункан заметил, какие тонкие у нее пальцы. Бледные, холодные на вид. Зато кожа шеи…
Он резко перевел взгляд на судью.
— Я слышал, вы рассказывали офицеру Крофтону, что, когда пришли в кабинет, Элиза лежала в обмороке позади письменного стола.
— Верно. Она лежала в рабочем кресле. Я решил… Хм, можете себе представить, как я испугался. Я решил, что она умерла. Подбежал к ней и увидел на полу человека. В тот момент я испытал облегчение, и мне за него ничуть не стыдно.
— На вашем халате кровь. Он брезгливо пожал плечами:
— К тому времени на ковер под ним натекло много крови. Когда я наклонился над телом, запачкал в ней край халата. Я пощупал пульс. Его не было.
— Что в этот момент делали вы?
Если бы Диди не задала Элизе этот вопрос, Дункан сделал бы это сам. Краем глаза он наблюдал за ней. Она внимательно слушала рассказ мужа. Если он и сказал что-то противоречащее правде, она никак это не выдала.
— Я… я ничего не делала. Просто сидела в кресле. Я оцепенела.
Оцепенела настолько, что даже не заплакала. Он помнил, что глаза у нее оставались сухими, без каких-либо следов слез. Плакать она не плакала, зато и не врала об этом.
Судья сказал:
— Элиза была в шоке. Возможно, я помню происходившее в этот момент более отчетливо, чем она. Можно мне добавить?
Дункан понял, что им пытаются руководить, но не стал спорить.
— Пожалуйста, судья, — преувеличенно вежливо сказал он.
— Я поднял Элизу и вынес из комнаты. Перешагнул через пистолет, валявшийся на полу сразу возле входа в кабинет, там, где она сказала. Я не стал его поднимать и больше ни к телу, ни к чему-либо еще в комнате не прикасался. Положил Элизу, здесь, в гостиной, и по этому телефону вызвал 911. — Он указал на беспроводной телефон на столике возле дивана. — До приезда полиции в кабинет больше никто не входил.
— Вы расспросили жену о случившемся, пока ждали их?
— Конечно. Она рассказывала сбивчиво, но я понял суть. В любом случае и так ясно, что она сорвала запланированный грабеж.
А мне, судья, не так уж все и ясно. Вслух Дункан этого не сказал, не стоило лишний раз задирать судью. Некоторые детали требовали прояснения, только после этого он сможет расценить произошедшее как самозащиту и покончить с делом. Сначала надо было установить личность убитого. Может быть, тогда станет понятно, что он делал в кабинете Лэрдов.
Дункан улыбнулся супругам:
— Думаю, на сегодня мы выяснили все, что нужно. Завтра могут всплыть новые факты, которые потребуют объяснений. — Он поднялся, давая понять, что допрос окончен. — Спасибо. Я знаю, вам это было непросто. Прошу прощения, что заставил вас снова все пережить.
— Вы всего лишь выполняли свою работу, детектив. — Судья протянул Дункану руку. Тот ее пожал.
— Да. — Отпустив руку судьи, он прибавил: — На данный момент кабинет является местом преступления. Мне жаль, если это доставит неудобство, но я очень прошу вас ничего оттуда не брать.
— Разумеется.
— Еще один вопрос, — сказала Диди. — Кто-нибудь из вас узнал мужчину?
— Нет, — сказала Элиза.
— Я тоже нет, — сказал судья.
— Вы уверены? Ведь, по словам миссис Лэрд, она зажгла не тот выключатель. В комнате, наверное, был полумрак. Судья, вы включали верхний свет в кабинете?
— Да. Я говорил об этом офицеру Крофтону. Я зажег его, когда входил в комнату.
— Значит, вы хорошо рассмотрели мужчину при свете?
— Очень хорошо. Как уже говорилось, нам он абсолютно незнаком, детектив Боуэн. — Предложив проводить их до дверей, судья смягчил тон. Он поднялся, но, прежде чем сделать шаг, наклонился к жене, все еще сидевшей на диване. — Я сразу же вернусь, милая, и провожу тебя наверх.
Она кивнула и слабо улыбнулась в ответ. Вместе с судьей Дункан и Диди вышли из комнаты. В прихожей Диди сказала:
— Судья, прежде чем мы уйдем, я бы хотела измерить, на какой высоте находится след от пули на стене. Это всего пара секунд.
Просьба судье не понравилась, но он ответил «конечно» и вместе с ней направился в кабинет.
Дункан с ними не пошел. Засунув руки в карманы и напустив на себя нарочито небрежный вид, он смотрел в спину судье и напарнице, пока они не скрылись.
У входной двери разговаривали Бил и Крофтон. Из обрывков разговора, долетавших до Дункана, он понял, что обсуждались достоинства и недостатки разных способов приготовления барбекю; полицейские не обращали никакого внимания на репортеров и зевак, столпившихся на улице.
Он заглянул в гостиную. Элиза по-прежнему сидела на Диване. В руках у нее была чашка с чаем, блюдце она оставила на столике. Она сжимала ее обеими руками. Ее пальцы казались такими же хрупкими, как и фарфор. Она не отрываясь смотрела в чай.
— Я был пьян, — тихо сказал Дункан.
