Конни Мейсон - Нежный враг
Руки его по собственной воле скользнули на ее талию и притянули к себе ее тело. Ариана, вздрогнув, проснулась. Глаза ее широко раскрылись.
– Что… что вы делаете?
Она вскрикнула, когда его могучие руки подняли ее и положили сверху на себя. Мягкие груди раздавились о его твердые мышцы. Все в нем было твердым, слишком твердым: руки, рот, гранитные бедра, мужская часть тела. Мужественные черты лица были как будто вытесаны топором. Ей вдруг захотелось запустить пальцы в его длинные вьющиеся черные волосы. Кожа на лице Лиона натянулась от желания, скулы выступили, квадратный подбородок решительно и самоуверенно выпятился.
Но еще более захватывающим, чем его ошеломительная мужественность, были голубые глаза, опасно сверкающие на загорелом притягательном лице. Одним коротким взглядом они могли заморозить или испепелить. Прямой взор его безошибочно указал на смысл его слов:
– Вы моя жена.
Ариана сглотнула.
– Я это прекрасно знаю.
– У нас не было брачной ночи. После пяти лет это мой долг. Я человек нетерпеливый. – Он посмотрел на ее сочные губы, неотразимые в полутемной, освещенной свечами комнате. Сильнейшее желание сделало его твердым, словно мрамор.
Глаза Арианы широко раскрылись, она почувствовала, как он растет.
– Но вы говорили…
– Я передумал, Ариана. Я хочу вас. Если окажется, что вы не девственница, я отошлю вас обратно в аббатство.
– Я… Я не хочу. Пожалуйста, не надо…
Пламя внутри него разгорелось невероятно быстро, угрожающе жарко.
Лицо его приобрело свирепый вид, руки сжались.
– Вы хотите Эдрика? – Она открыла рот, чтобы возразить, но он не дал ей ответить. – Нет, не говорите. Это не имеет значения. Вы его не получите. Даю вам слово, вы еще образумитесь. Вы будете умолять меня лечь с вами. Если вы хотя бы подумаете о том, чтобы изменить мне с другим мужчиной, я запру вас в башне, где у вас будет достаточно времени, чтобы раскаяться в грехах. Вы – моя жена. Я буду брать вас, когда мне будет угодно, и вы будете рады мне.
– Я буду вам рада, как Англия рада Завоевателю.
Когда она собралась сказать что-то еще, его губы сомкнулись на ее устах. Поцелуй его был подобен огню в горниле, плавящему и соединяющему воедино металлы. Она ждала жестокого насилия, но нашла обжигающее искушение.
Глава 4
Лион поменял положение, перекатился так, что Ариана оказалась под ним. Почувствовав его страстный взгляд, она подняла на него глаза. На лице его было написано желание. Мускулистые конечности оплели ее, рот пиршествовал на ее устах, руки сорвали одежду, последний разделявший их барьер.
– Милорд, прошу, хватит…
– Ну нет. Думаете, я не знаю, как сделать, чтобы женщина осталась довольна?
Губы Льва коснулись ее горла, язык нашел пульсирующую жилку и соскользнул в долину между грудей. Ариана содрогнулась, ощутив на груди жар его дыхания. Лион подул на сосок, внимательно наблюдая, как он наливается и выпячивается для него. Почувствовав, что его язык надавил на ее сосок, она в смятении вскрикнула. Что с ней происходит? Ариана глухо застонала, противясь этому напору, руки ее заскользили по простыне. Потом его рот поймал сосок, стал сжимать, тянуть, сосать, пока ей не показалось, что сейчас душа вылетит из ее тела.
Ариана выкрикнула его имя, столь редко слетавшее с ее уст, и голос ее задрожал от невысказанной мольбы.
– Леди, леди, – простонал он густым от желания голосом. – Я не выдержу этого.
– Что вы со мной делаете? Пощадите, милорд.
– Я дал слово быть беспощадным, Ариана. – Он слишком изголодался, чтобы внять ее мольбам. Он заставит ее принять его как мужа, как покорителя. Он укротит ее.
Лион медленно соскользнул вниз по ее телу, запустив руки под нее, чтобы взять и приподнять ягодицы. Она почувствовала бедрами прикосновение его языка, и подумала, что вот-вот разлетится на миллион кусочков. Брыкаясь и извиваясь, Ариана попыталась высвободиться из его грубой хватки, но он крепко держал ее. Ей показалось, что земля покачнулась под ними, когда его язык нежно, но напористо проник в нее. Он проскользнул глубже, отступил, стал дразнить, ласкать, мучить, возносить ее до тех высот, где уже не имело значения, англичанин он или нормандец.
Руки ее сжались на простыне, когда она почувствовала, как его мужское орудие снова скользнуло вверх и уперлось в нее. Его рот нашел ее губы. Она ощутила на нем собственный вкус и едва не лишилась чувств.
Он поднял голову, заглянул ей прямо в глаза.
– Умоляю, не принуждайте меня, милорд, – дрожащим голосом прошептала она.
– Я предпочел бы соблазнить вас, Ариана. Выбирать вам. Принуждение или соблазнение? Ответьте, леди, только не просите остановиться.
Ариана закрыла глаза и содрогнулась. У ее боли не было названия. Она просто знала, что причиной ее стал Лион, и хотела, чтобы боль исчезла. Способен ли этот мужчина на нежность? Возможно. На жестокость? Наверняка. Способен ли вызвать в ней желание? Она боялась, что да.
– Принуждение! – солгала Ариана. Гордость не позволяла ей признать, что нормандец смог заставить ее дрожать от желания. Если он возьмет ее, пусть знает, что это будет сделано против ее воли.
Он какое-то время смотрел на нее, потом рассмеялся.
– Принуждение, леди? Боюсь, вам это не понравится. Нет, Ариана, вы созрели для соблазнения.
Несмотря на мольбу о принуждении, его движения оказались удивительно нежными, когда он притянул ее к себе и начал без тени смущения исследовать ее тело, гладя чувствительную кожу грубыми подушечками сильных пальцев. Она вскрикнула, когда эти самые сильные пальцы погрузились во влажные глубины средоточия ее женского естества, заставив задохнуться. Лион напряженно всмотрелся в ее лицо, наблюдая за тем, как изумительные зеленые глаза впервые затемняются от настоящей страсти. Он улыбнулся от опьяняющей мысли, что она не лгала. Она действительно была нетронута. Никто не смог бы так подделать ответ невинности.
Ариана тяжело дышала, чувствуя то, чего ей и не представлялось никогда, даже в самых безумных фантазиях. Она ощущала, как пальцы Лиона искали что-то в самых потаенных складках ее плоти, и задохнулась, когда он нашел, что искал. Тело ее изогнулось мостом – он начал гладить и ласкать маленький нежный бугорок, и она едва не вскрикнула, когда он ввел в нее палец.
– Эта роса для меня, Ариана, – сказал он, наслаждаясь мягким, ускользающим запахом ее соков.
Она почувствовала, что увлажнилась, и чуть не сгорела от стыда.
Сильные пальцы растянули ее, готовя к последнему штурму девственности, а потом она ощутила, что стала наполняться его мужским началом, знойным, подрагивающим, твердым, словно мрамор. Он чуть-чуть протолкнулся в нее, едва сдерживая себя. Она была такой горячей, что ему захотелось вонзиться в нее полностью и, поддавшись желаниям, заставить ее кричать от страсти. Она просила о принуждении, хотела, чтобы он взял ее силой, но что-то внутри него противилось этому. Это не какая-нибудь служанка, привыкшая к грубости, это его жена, будущая мать его детей. Он мог стать грубым и хорошо это умел, но предпочел бы, чтобы она была податливой и сама его желала.
