Алюшина Татьяна - Девушка из нежной стали
Ей нужна помощь, и она ее получит!
Приподняв Степку, она прижала его к себе посильней и решительно направилась к подъезду.
Лучшая защита от любых охранников – нападение!
Собственно, сейчас она могла только нападать, пожалуй, мальчонке, изображающему рыбку, лучше поостеречься.
Вика нажала кнопку звонка.
– Слушаю вас, – ответил ей домофон.
Через стекло она видела, как охранник смотрит на нее.
– Вы не слушайте, а дверь откройте, мне тяжело!
Уж что было в ее голосе и тоне, одному Богу известно, но охранник быстро выскочил из-за своей конторки и побежал к двери.
– Вы к… – распахивая дверь, попытался спросить он.
Вика перебила:
– Придержите дверь! Вы что, не видите, мне неудобно!
Придерживая дверь, он безропотно пропустил женщину.
– Я в тридцать третью! – предупреждая его вопрос, сказала Вика.
– К Егору Дмитриевичу? Я позвоню! – продолжая исполнять свои обязанности, почти попросил ее охранник.
– Не надо! – ответила Вика, проходя к лифту. – Он ждет!
– Пятый этаж, – сдался мальчонка.
– Я знаю! – совсем уж грозно рявкнула Вика, естественно, не зная, на каком этаже находится эта распрекрасная квартира.
Лифт бесшумно распахнул двери, и Вика, шагнув в коридор, устланный ковровой дорожкой, уперлась взглядом в дорогую массивную дверь с цифирками «33», поблескивающими в приглушенном свете.
Постояв перед дверью, Вика двинулась к окну в конце коридора.
Она уложила Степку на широкий подоконник, подсунула ему под голову любимого зайца, приперла спящего рюкзаком, подстраховав, чтобы не упал, и разрешила себе небольшую передышку.
«Ну, и кем же ты стал, Егор Князев, в этой жизни, если живешь в таком доме и ездишь на такой машине?»
Она видела его полгода назад.
Это было вообще нереально – случайно встретиться в Москве!
Степка обожал пирожные, которые готовили в «Рамсторе», и Вика, решив побаловать сына, заехала в магазин после работы. Она перекладывала пакеты с продуктами из тележки в багажник, когда увидела Егора. Он шел по соседнему ряду стоянки, между машинами, толкая впереди себя тележку, загруженную доверху.
Замерев, как под гипнозом, Вика смотрела на него, не отрывая глаз.
Ему сейчас было тридцать семь, но Егор совсем не изменился, только немного поседели волосы на висках. Пискнула сигнализация, он открыл багажник джипа и стал перекладывать пакеты.
У Вики защемило сердце и быстро-быстро застучало, шибанув приливом крови к лицу.
«Черт бы тебя побрал! Почему ты бросил меня?!» – забилась болью жилка на виске.
Закрывая багажник, Егор слегка повернул голову в сторону таким знакомым движением, которым обычно ее сын выражал недовольство. Увидев это, Вика, откинув все обиды и сомнения, сделала шаг по направлению к нему, и в этот же момент услышала:
– Егор!
Она повернулась на голос и увидела девушку.
Молодая, очень стройная, высокая, с длиннющими ногами, растущими оттуда, откуда и положено им расти у таких девушек, она была одета в крохотный топик и коротенькую юбчонку. Туфли на высоченных каблуках несли красавицу с модельной походкой к Егору, а красавица несла тортик, держа коробку за веревку двумя пальчиками.
– Я же просила тебя подождать! – капризно попеняла красотка.
Он что-то буркнул в ответ и сел за руль, девушка подошла к машине и забралась на пассажирское сиденье впереди. Джип завелся и неторопливо стал выезжать со стоянки. Вика проводила его взглядом, помимо воли запоминая номер.
«Богатый, благополучный, в обнимку с такими ногами! Нам нет места в его жизни. Вот и ладно! Аминь! – решила она, садясь за руль и, загнав назад попросившиеся слезы, утвердила еще раз: – Нет места! И действительно, Вика, все!
Аминь!»
– Наплюй! – велела себе шепотом Вика. – В данный момент это точно не имеет значения! Ничего, кроме Степки, сейчас неважно!
Несколько раз глубоко вздохнув, она решительно подошла к двери, нажала кнопку звонка и не отпускала, повторяя про себя, как заклинание, как молитву:
«Главное – Степка! Главное – Степка!»
Он только начал серию упражнений, когда, разливаясь колокольным звоном по квартире, раздался звонок в дверь. Не обращая внимания, Егор продолжал занятие.
Колокола звенели и звенели.
Егор понял, что открыть придется, хотя бы для того, чтобы послать звонившего подальше или набить ему морду. Не суетясь, он завершил упражнение, выдохнул и пошел открывать.
Егор распахнул дверь и замер.
«Этого не может быть!» – садануло в мозг как удар, вызывая неосознанное желание тут же захлопнуть дверь.
– Здравствуй! Ты меня, наверное, не помнишь, я…
– Здравствуй Вика, – перебил он.
– Мне нужна помощь! – не спрашивая, а требуя, заявила она.
«Мне, видимо, тоже! И скорее всего, психиатра!» – подумал Егор.
Он не хотел ее впускать ни в квартиру, ни в свою жизнь, ни в свое настоящее, вычеркнув из прошлого.
Пауза затянулась.
Егор не отвечал, не сделал шаг назад, приглашая войти, а задумавшись, бесцеремонно рассматривал гостью.
Бежевая стильная курточка на ней была расстегнута, демонстрируя тонкий свитерок, заправленный в джинсы, затянутые поясом, подчеркивающим тонкую талию, не по погоде легкие мокасины на ногах, не добавлявшие ей роста, производили впечатление стильной простоты.
Она изменилась, но он никак не мог определить, в чем именно.
Фигура осталась такой же, какой он помнил: полненькая, с удивительно тонкой талией, все те же длинные волосы, оттенка темного меда, забранные в хвост, с выбившимися непокорными, светлыми прядками, подчеркивающими изысканность и утонченность лица и шеи.
Но, присмотревшись, Егор понял, почувствовал, что в ней изменилось, и даже растерялся, обалдев. Она смотрела на него своими темно-синими, фиалковыми глазами, как смотрят те, кто готов идти в бой и, если понадобится, умереть, – спокойно-осатанело, решительно. Так смотрят, когда перестают иметь значения общепринятые правила, пустая мораль, а остается нечто более ценное, единственно ценное в жизни. О господи!
Он знал, когда так смотрят, и видел не раз такое выражение глаз на войне, но у здоровых мужиков, которые воевали, а не у хрупких барышень, пришедших из прошлого среди ночи.
Он понял, что с ней что-то случилось, какая-то беда, и еще она очень устала – темные круги под глазами, бледное лицо, ввалившие щеки. Вместе с волной решительности от нее исходили волны беспредельной усталости и чего-то столь непонятного, но, несомненно, вызывавшего уважение.
Странно, действительно странно!
– Проходи, – сдался Егор, отступая.
– Я сейчас. – Она метнулась куда-то в сторону.
«Наверное, что-то оставила на окне», – понял он, радуясь небольшой передышке, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь.
