Соня Мармен - Ветер разлуки
За спиной у него тянулись редуты и траншеи, построенные минувшей осенью и подновленные в начале весны, а еще дальше – стены Квебека. Противник, ведомый стремлением отвоевать свое имущество и неукротимой жаждой мести, был уже близко, Александер это чувствовал. Что это такое – желать стереть с лица земли тех, кто угрожает его жизни и благополучию, он проверил на собственной шкуре.
Разведывательные отряды британцев вернулись еще ночью. Пришлось сжечь церквушку в Сент-Фуа: французы добрались до деревни и заняли позиции в домах вдоль дороги на Квебек. Мюррей распорядился взять под контроль Поля Авраама, оставив неприятелю редут на скале над бухтой Фулон.
Хайлендский полк Фрейзера, половина солдат которого совсем недавно вышла из госпиталя, расположился на холмах в Невё, недалеко от обрывистого берега реки. Он являлся частью левого крыла армии, и руководил им полковник Саймон Фрейзер. Шотландцы, как и остальные солдаты британской армии, ждали противника в полной боевой готовности, разместившись двумя шеренгами на пространстве между обрывом и дорогой на Сент-Фуа. Артиллеристы, установив и прикопав двадцать две пушки, ожидали приказа поджечь запалы заряженных орудий. Все было готово к «торжественной» встрече шевалье де Леви и его людей.
По сигналу солдаты медленно пошли на противника, еще не успевшего сформировать свои ряды под прикрытием леса Силлери: генерал Мюррей не хотел упустить шанс захватить французов врасплох. Последовал приказ, и все дружно вскинули ружья. «Целься! Пли!» Пушки загрохотали в тот самый миг, как только над равниной пролетели первые пули. Центральная часть французского строя понесла большие потери. Вскоре после этого британцы получили приказ атаковать.
Рельеф местности не способствовал быстрому передвижению – во многих местах сохранился снег, немало попадалось и луж с вязкой размокшей землей. Александеру то и дело приходилось выдирать ноги из грязи, но он все равно бежал, выставив перед собой штык. Зарядить, прицелиться, выстрелить и снова зарядить… Англичане приближались к редуту, построенному во время осады 1759 года, который теперь занял противник.
– Забирайте вправо! – крикнул капитан Макдональд, железной рукой направлявший своих людей.
Под шквальным огнем хайлендеры добежали до редута. Больше получаса ожесточенной борьбы потребовалось, чтобы выбить оттуда неприятеля. Французы отступили в лес. Потом их бросили на подмогу отряду легкой пехоты, который французские гренадеры выгнали из мельницы.
Сжимая в одной руке шпагу, а в другой – кинжал, Александер преодолел расстояние, отделявшее его от каменной постройки. Он обежал ее в поисках входа. Колл следовал за ним по пятам. Откуда ни возьмись появились трое французов, но, едва завидев орущих хайлендеров, тут же бросились наутек.
Александер на несколько мгновений утратил связь с реальностью, вспомнив о том, как обнимал обнаженную Изабель шесть дней тому назад. Потом желание выжить толкнуло его вперед. Ему претила мысль, что это было в последний раз. Волна гнева поднялась в нем, и он бросился в погоню за французским солдатом, только что скрывшимся в облаке дыма.
– Fraoch Eilean!
От пороховой вони першило в горле, глаза слезились. В серых завитках дыма он остервенело искал фигуру француза, но тот словно растворился в воздухе. И вот когда Александер уже повернул обратно, к мельнице, рядом что-то шевельнулось. Француз возник из рассеивающегося облака дыма и бросился бежать. Александер в несколько секунд догнал его, и они, сцепившись, покатились по желтой траве к маленькому ручью. От холодной воды у молодого шотландца на мгновение перехватило дыхание, но блеск стали привел его в чувство, и он чудом успел отклониться.
Схватив противника за волосы, он запрокинул ему голову, а потом повалил на спину. Француз взвыл от боли и стал отбиваться, как дьявол. Стиснув покрепче рукоять шпаги, Александер уперся коленом в живот противника, чтобы обездвижить, и полоснул клинком по шее. Испуганные глаза француза расширились, и из открытого рта вырвалось странное бульканье.
У Александера слегка кружилась голова, во рту ощущался горьковатый вкус земли и противный – крови. Он отпустил голову противника, но тут же снова рефлекторно сжал кулак. Подобрав с земли шпагу, он в последний раз посмотрел на убитого – наверняка местный, ополченец, но одет на индейский манер. В кожаных гетрах с бахромой и капюшоне из синей шерсти, он напомнил ему Этьена, брата Изабель. Что ж, убитым мог бы оказаться и Этьен. Что бы тогда он, Александер, сказал Изабель? Как бы смотрел ей в глаза, зная, что перерезал горло ее брату? Но, слава Господу, это был чужой человек.
Пушки стреляли без перерыва, и снаряды делали свое страшное дело – разрушали, сносили головы, отрывали руки и ноги. Смерть с рычанием косила всех без разбору. Александер перепрыгнул ручей и вознамерился уже вернуться к мельнице, за которую по-прежнему сражались солдаты обеих армий, когда новая мысль заставила его остановиться. Ручей мирно журчал, стекая по пологому склону холма вниз, к лесу. И рядом – ни души… По расположению солнца и своей тени Александер заключил, что стоит лицом к северо-востоку, в направлении деревни, где семья Изабель нашла приют. Мелькнула мысль: «Как же это просто – взять и уйти… В конце концов, это не моя война». Да, он может сбежать, отыскать Изабель и увезти ее далеко-далеко отсюда. Но захочет ли она последовать за ним? Возле мельницы мелькнула огненная шевелюра Колла. Все еще раздумывая, он следил глазами за передвижениями брата. «Нет, я не могу предать мою кровь!» Приняв решение, Александер устремился на подмогу к своим.
Французские гренадеры бежали с поля боя, оставив нескольких ополченцев на растерзание рассвирепевшим хайлендерам. Александер нашел взглядом Колла, благо он был выше остальных солдат.
– Туда! – крикнул кто-то совсем рядом.
Англичане как раз пробились к двери во внутреннее помещение мельницы, когда она распахнулась и на пороге показался гренадер в грязном и изорванном белом мундире с голубой отделкой. Взгляд этого великана-усача встретился с взглядом Александера. Ничего не менялось: страх и ненависть читались в расширенных глазах противника независимо от того, какими они были – серыми, синими или карими… Солдат поспешно закрыл дверь, но шотландец успел сунуть в щель клинок шпаги. Оглушительные крики товарищей с трудом пробивались в его взбудораженное сознание. Кровь пульсировала в висках, и под толстым съемным воротником из кожи, защищавшим ему шею, рубашка была мокрой от пота.
– Достаньте мне этого сукина сына! – крикнул кто-то.
Один из хайлендеров ударом ноги открыл дверь. В ответ громыхнули сразу несколько ружей. Британцы перекатом через голову ворвались в помещение и выстрелили в свою очередь. Гренадеры по маленькой лесенке побежали на второй этаж. Действуя интуитивно, Александер вспрыгнул на бочку и полоснул пространство перед собой клинком. Противник получил удар в икру, причем глубокий, до кости. Крик, щелчок спускаемого затвора…
