Irene - Умри красиво
— Ожидайте!
Угу, как в больнице. Я принялась разглядывать противоположную стену. Ничего интересного: карты мира, какие-то огромные книги по этнографии, выставленные в ряд…
— Молодой человек, ну что вы там мычите? Подойдите ближе и скажите внятно!
— К-к… мне нужен К-кернберг. Отношения любви: норма и п-па-па…
Я заинтересованно повернула голову. Ничего себе, на ловца и зверь бежит! Здравствуй, Саша!
— … и патология, — закончила за него. — Придется подождать, не тебе одному нужна. Или давай одновременно ее смотреть.
Так вот оно в чем дело… проблемы с речью! Щеки парня мгновенно вспыхнули бордовым, он нервно сглотнул.
— Привет. Хорошо.
Хм… значит, отдельными словами ему говорить проще? Я указала на свой стол, заваленный книжками, и Саша поплелся к нему, как к эшафоту. Я, одарив испепеляющим взглядом бестактную библиотекаршу, ухватила Кернберга и вернулась к одногруппнику.
Минут пять сидели молча, склонившись над книгой — он читал тридцатую страницу, я — самый конец, и мы почти не мешали друг другу, кроме того, что он вздрагивал и бросал встревоженные взгляды при каждом моем движении. О, Господи. Вот ведь достался экземпляр! По-моему, явно погорячилась, когда решила помочь Светке.
— Кстати, странно, но мы так и не познакомились. Даже не знаю, как тебя зовут, — бессовестно соврала я. — Меня — Вика.
— Саша.
Резкий взгляд исподлобья. Плечи страшно напряжены. Опять опустил глаза в текст.
Н-да, осталось сидеть и гадать, что бы сделал Кирилл на моем месте.
— Я уже дочитала, если нужно, бери, — я отпустила край книги и принялась за конспект, раздумывая, что — цунами, взрыв водородной бомбы, глобальное землетрясение? — сможет заставить его сказать еще хоть слово.
Саша кивнул и углубился в чтение, подперев голову правой рукой, чтобы максимально от меня дистанцироваться. Его лицо все еще горело, но, по крайней мере, он больше не вздрагивал, когда я шевелилась, и дыхание стало более размеренным. Все же, невзирая на все уловки и заградительные «ежи», я продолжала украдкой рассматривать его. Глаза светло-зеленые, с желтоватым оттенком — почти как у волка, крупный нос, четкая линия подбородка, слегка волнистые русые волосы… Особой красотой он, конечно, не выделялся — действительно, «самый обычный чувак». Но только на первый взгляд. Рядом с ним я чувствовала себя весьма странно: это было похоже на пребывание на краю глубочайшего ущелья темной ночью — ты не видишь, что скрывается там, в абсолютной темноте, но в то же время чувствуешь невероятную глубину каким-то шестым чувством, и именно оно не позволяет тебе сделать шаг вперед. Энергия почти всех знакомых мне людей направлена во вне — лишь столкнувшись с этим парнем, я поняла, что, даже не будучи экстрасенсом, узнать подобную особенность можно только в сравнении. Саша оставлял ощущение закрытой со всех сторон запретной территории. О причине такой замкнутости догадаться не сложно, но все-таки чертовски интересно, что за подарки хранились в том секретном подвале, о котором предупреждала Алиса. Ох, таки права была Светка! Дело даже не в мускулах!
… От натянутой улыбки уже болела челюсть.
— Нет! — «Барби» Даша притопнула ногой, тряхнув колючими от избытка пенки кудрями. — Вы что, цыганский табор?! Сделайте нормальные лица!
— Да уж какие есть, такие и делаем! — устало поморщился Стас. — Можно быстрей?
— Пока мы не сфоткаемся красиво, никто отсюда не выйдет! — взвизгнула Даша. — Эй, ты! Прекрати коситься куда-то в сторону!
— Эту «эй ты!» зовут Вика, — рявкнула Алиса. — Давай уже, щелкай!
Сама по себе идея сфотографироваться группой не была такой уж паршивой, если бы мы не позировали перед ее новенькой «зеркалкой» битых двадцать минут! Сначала Даше не нравились наши позы — слишком напряженные, потом — чересчур «фестивальные» выражения лиц, а теперь мы ждали хоть кого-нибудь из преподавателей, чтобы фотография получилась целостней. Как именно присутствие преподов сделает ее такой, как надо, «Рябинушка» объяснить не смогла. Завкафедрой, небезызвестный Николай Николаевич Абажуров, по традиции отказался сразу же, и теперь мы ждали гонца, посланного вытащить к нам кураторшу нашего курса, Милену Сергеевну Светлую. Ее присутствие на нашей общей фотке казалось мне еще более неуместным, чем сочетание ее Ф.И.О., ибо на самом деле женщина эта была так же далека от света, как, скажем, черный котенок на куче угля, но Даша упрямо стояла на своем.
— Идет! — крикнула из-за поворота одна из кавээнщиц, Настя. — Стали, стали красивенько!
В ту самую минуту, как перед нами возникла Милена Сергеевна в своих традиционных очках «лектор» и недобрым прищуренным взглядом окинула толпу, из аудитории напротив вышла, обнимая стопку папок с рефератами, эстетичка Елена Владимировна. Она остановилась, нерешительно улыбаясь, чтобы подождать, пока мы сфотографируемся.
— Ой, — на лице Даши вспыхнула голливудская улыбка. — Так даже лучше! Елена Владимировна, давайте к нам!
Эстетичка слегка зарделась, смущенно покачав головой.
— Давайте-давайте! Будет отличненько! — подвывала «Барби», свойски положив ей руку на плечо. — Вот сюда, рядышком с Алисой… Да, все супер-супер!
Когда она стремится произвести хорошее впечатление, то всегда начинает сюсюкать этими идиотскими уменьшительно-ласкательными и повторять слова. Почувствовав легкую тошноту, я устало закатила глаза.
Так мы и сфотографировались.
«Барби» была счастлива, хоть фото получилось отвратительной: я закрыла глаза, улыбка Милены Сергеевны выглядела еще более устрашающе, чем в жизни, даже Стас, при всей своей фотогеничности, получился вытянутым и перепуганным. Лишь Алиса сияла ярким прекрасным пятном на этом бледном фоне.
Позже, когда наша фотолюбительница наконец отпустила всех домой, мы с подругой брели по узкой кленовой алее — деревья уже растеряли разноцветные платья и теперь грустно покачивались по воле ветра — оцепеневшие, покорные. Будочка с мороженым, где я всегда покупала божественное ванильное с шоколадной стружкой, была закрыта. Я поежилась — казалось, осень наложила свой отпечаток на все, даже на привычный ход вещей.
— Кстати, забыла тебе рассказать про Сашу. Ну, Светкиного.
Подруга ухмыльнулась:
— Он уже готов к почетному званию «Светкин»?
— Почти. На самом деле, это капец. Я поняла, что с ним происходит: он просто заикается и очень этого стесняется. Из него и слова клещами не вытянешь! Так что я явно погорячилась с обещаниями — помочь-то не смогу! Вообще не представляю, можно ли что-то тут сделать…
