Елена Арсеньева - Мышьяк за ваше здоровье
И про себя Бушуев совершенно точно знал: Лукьянова не убивал, сберкассу не грабил. А всякому, кто в этом усомнился бы, мог предъявить алиби: всю ночь ограбления он провел на выезде в Колодяжной Норе (так называлась деревня в десяти верстах от Заманихи). Там горела школа-интернат, и на ЧП были согнаны не только пожарные части и «Скорые» аж из райцентра, но и оперативная дежурная бригада милиции. То есть Бушуев был чист, аки агнец. Анюты, на счастье, тоже не было в Заманихе. Что касается Петра Манихина…
Что касается Петра Манихина, то оперативник Бушуев отдал бы десять лет жизни, лишь бы этот фрукт оказался замешан в ограблении! А по зрелом размышлении и пятнадцать отдал бы.
АВГУСТ 2001 ГОДА, ЗЕЛЕНЫЙ ГОРОД
Александр открыл глаза и тотчас опять зажмурился – так ударило светом. В памяти возник образ ярких ламп, горящих над операционным столом, и его обдало враз жаром и холодом: «Как? Почему я здесь? Попал в аварию? Когда?» В то же мгновение почему-то остро запахло смородиновым листом, и этот запах-воспоминание вернул память о случившемся: вот он дерется с Серегой, настигшим его под прикрытием этой самой смородины, вот подбегает еще кто-то, какая-то женщина, Александр ее и не разглядел, потому что она набежала сзади, но, наверное, пнул довольно сильно, так как она отлетела в сторону и уж больше не приставала; вот он отшвырнул и Серегу и ворвался наконец в дом, вот оказался лицом к лицу с бронзовой маской… и в этот миг его настигло осознание дикости и бесконечной детской глупости своего поступка.
Порыв неописуемой ярости, который понес его вслед за поганцем Серегой, явившимся со своими пошлыми угрозами, и пригнал его сюда. Александр не пожалел даже денег на такси до Зеленого Города, лишь бы поскорее дать выход своей ярости! Этот порыв помог справиться с неслабой защитой Сереги и прорваться-таки в дом, но там иссяк так же внезапно, как вспыхнул. То есть оскорбленное достоинство продолжало будоражить кровь, но теперь Александр понимал, что поступать надо было иначе. На утонченное оскорбление нужно было ответить столь же утонченным оскорблением, а вовсе не этой базарной выходкой. И он даже почувствовал, что в какой-то степени понимает человека, стоявшего сейчас напротив него и глядевшего странными синими глазами – слишком, небывало синими, особенно в сочетании с бронзово-лиловым отливом кожи. Не то призрак, не то инопланетянин… Еще неизвестно, как бы он сам, Александр Меншиков, вел себя с людьми, заклейми его жизнь таким лицом.
И это было его последней сознательной мыслью. Потому что вслед за тем он ощутил укол в спину, ощутил, как содрогнулось все его тело, словно тысячи недобрых рук вцепились в каждый нерв и принялись дергать и теребить их. Это была даже не боль, это было некое вселенское потрясение… а потом все исчезло – чтобы вернуться только сейчас: ударом света по глазам.
Он чувствовал себя совершенно обессиленным, беспомощным, как дитя. Противная дрожь в похолодевших руках и ногах, голова пустая… Типичные ощущения после поражения током, потому что, конечно же, свалил его с ног не вульгарный удар по макушке и не «романтический» выстрел в спину, а прикосновение электрошокера. Это содрогание нервных окончаний, которое испытал Александр, прежде чем кануть в беспамятство, – его ни с чем невозможно спутать.
Он приподнялся на локте, огляделся. Или люди, получившие удар шокера, обретают способность в бессознательном состоянии перемещаться в пространстве, или кто-то унес его из дома «бронзовой маски» и свалил в этом тихом местечке на берегу пруда. Неведомому «кому-то» можно только посочувствовать: ведь носить такого громилу – удовольствие маленькое… Скорее всего, его донесли до машины, может, до того самого «Круизера», который Александр видел ночью, – а уж потом увезли сюда. Да какая разница, впрочем? Теперь надо сообразить, где он находится, все еще в Зеленом Городе или вообще бог весть где.
Ну, для начала надо бы все-таки встать. Он кое-как переместился из положения полулежа в положение полусидя, а потом и на четвереньки. Подниматься на ноги пока не рисковал… полное впечатление, что вот-вот ветром сдует!
На лбу выступил пот. Забавно: самого колотит ознобом, а в то же время вспотел. Это от слабости, понятное дело. Александр встал на колени. Где-то был носовой платок, в каком-то кармане…
Стоп! А это что такое?!
Наверное, от удара током у него начало множиться в глазах. В данном случае размножились доллары. Было четыре сотенные бумажки, стало… Александр, не веря глазам, ощупывал каждую, рассматривал, снова и снова пересчитывал: было четыре сотенных, они на месте, но к ним прибавились двадцать пятидесятидолларовых купюр.
Александр стоял на коленях и тупо перебирал деньги, вспоминая люто блеснувшие ему навстречу неестественно-голубые глаза. И постепенно складывалась картина случившегося: доллары, конечно, не сами размножились – их сунул ему в карман этот, «бронзовая маска». В качестве компенсации за удар шокером – и в качестве оплаты молчания. Господи, или он не понимает, что, окажись на месте Александра другой человек, тот же Витек, шофер, его запросто можно было такими методами подвигнуть на самый вульгарный шантаж! Заставить «бронзовую маску» размножать свои баксы в геометрической прогрессии! Вроде бы человек не первой молодости, поживший уже, должен был чему-то научиться. А ведет себя как идиот.
Осторожно, чтобы не завалиться на бок, Александр повернулся и посмотрел налево, где возвышался трехэтажный, окруженный высоким забором дом. Поверху ограды шла колючая проволока – даже отсюда видно, как поблескивает она на солнце. Что характерно, ринувшись вслед за Серегой на штурм этой цитадели, Александр прихватил старую куртку, чтобы набросить на проволоку и форсировать таким образом забор. С курткой теперь можно проститься, факт.
Где-то там, за широкими окнами, наверняка стоит «бронзовая маска» и смотрит на поверженного докторишку, который копошится на берегу, перебирая деньги и глупо озираясь.
Даже злиться на этого больного сил нет. То есть их вообще просто нет, сил-то: Александр еще не вполне пришел в себя. И смех разбирает – какой-то кретинский смех. Да, уж Витек бы сейчас с этими долларами развернулся, расправился бы, обошелся бы с ними как надо! Чесанул бы в кусты – только его и видели, не дал бы полюбоваться своей растерянностью.
Полюбоваться? Ну, если «бронзовая маска» и впрямь стоит за каким-то из этих окон, пусть на здоровье любуется тем, что сейчас сделает «поверженный докторишка»!
Хотя нет, это не дело. Трава зеленая и бумажки зеленые. Надо перебраться вот сюда, на полоску желто-серого песка… И Александр пополз на коленях по берегу, раскладывая бумажки ровной цепочкой и придавливая их камушками, которые нащупывал в песке.
