Светлана Демидова - Ночь со звездой гламура
Вошедшей в студию Лене сразу бросилась в глаза постель, застеленная нарядным белым бельем.
– Вы будете примерять меня к белым простыням? – понимающе усмехнулась она.
– Я не буду примерять, – сказал Руслан. – Я уже все решил.
Он помог Лене снять куртку, аккуратно повесил ее на стул, как на плечики, и открыл альбом с репродукциями картин Гойи.
– Предлагаю вот так. – И он протянул ей альбом, открытый на «Обнаженной махе».
– Она же кудря-я-вая… – протянула Лена.
– Мы не станем стремиться к излишнему копированию… Дело ведь не в этом. Просто будем пытаться приблизиться к шедевру. Не возражаете?
Лена без лишних слов стянула через голову джемпер и принялась стаскивать джинсы. Эта ее торопливость неприятно поразила видавшего виды фотографа, и он поспешил подать ей легкое белое кисейное платье, которое купил в одной комиссионке.
– Что это? – удивилась Лена, без всякого смущения стоя перед ним, как перед врачом, в маленьких трусиках и кружевном бюстгальтере.
Руслан открыл другую страницу альбома репродукций, показал одетую герцогиню Альбу и сказал:
– Сначала так…
– А-а-а… Хорошо. – Лена кивнула и сняла бюстгальтер.
Руслан зажмурился. Он не хотел смотреть на нее раньше времени. Чтобы Лена не увидела его странных ужимок, он сосредоточенно занялся фотоаппаратом.
– Я готова, – сказала она, и он вынужден был повернуть голову в ее сторону.
Молодая женщина лежала на постели, заведя руки за голову. Платье открывало ее ноги с узкими ступнями и поблескивающими перламутровым лаком ногтями. Ткань была полупрозрачной, и прекрасное тело, которое просвечивало сквозь нее, неожиданно взволновало Руслана так, как последнее время волновало только одно – его начальницы и любовницы Жанны Олеговны Успенской.
Фотограф Доренских взял себя в руки и профессионально сделал несколько снимков Лены в платье. Пора было переходить ко второму варианту, но он почему-то неожиданно для себя оробел, как неопытный юнец. Он еще копошился с фотоаппаратом, делая вид, что меняет объектив, когда модель спросила:
– Может быть, хватит в платье-то?
– Может быть, и хватит… – не своим голосом ответил он и перевел взгляд на Лену.
Она опять деловито кивнула и взялась пальцами за подол платья. У Доренских пересохло во рту, когда голова Лены скрылась в складках легкой ткани, а его взору предстала и чуть приподнявшаяся грудь, и темный треугольник между ног. Он, который по долгу службы видел такое количество обнаженных женщин, что, казалось бы, должен был привыкнуть к этому зрелищу как к чему-то рядовому и малоинтересному, совершенно растерялся.
Лена между тем откинула от себя платье и легла в позу герцогини Альбы. Руслан так и продолжал стоять перед ней застывшим истуканом. Его взгляд был настолько говорящим, что она вдруг поняла: он смотрит на нее вовсе не как бесстрастный фотограф, а как потрясенный мужчина. Ленина рука потянулась к только что отброшенному платью. Она накинула его на себя и, чуть дрогнув голосом, спросила:
– Что-то не так? Или вы изучаете… цвет кожи…
Это смущение так украсило ее, что Руслан понял: он не хочет делать фотографии. Никто не должен видеть Лену такой. Только он один. Только для него должно быть все это: белая постель с новым тонким бельем и прекрасная русоволосая женщина. Он подошел к ней, присел рядом и отобрал платье.
– В-вы будете насиловать меня в особо изощренной форме? – спросила она, напряженно вглядываясь в его глаза.
– Я… я не знаю, что мне делать… Ле-е-ена… – ответил он и провел дрожащими пальцами по ее груди.
Впервые в жизни он действительно не знал, как вести себя дальше, а потому продолжал нежно гладить рукой ее тело. Трудно сказать, сколько времени он так и просидел бы над ней, если бы Лена вдруг не приподнялась с ложа герцогини Альбы и не обняла его за шею. Она сама первой поцеловала Руслана, а потом уж и он не мог оторвать губ от новоявленной обнаженной махи. Затем они вместе, в четыре руки, сдирали с него одежду. Потом безжалостно измяли новую простыню так, что на ней уже никого нельзя было фотографировать.
* * *– Может быть, все-таки дашь мне какой-нибудь совет? – спросила Инна, допивая молочный коктейль.
– Дойдешь до всего сама путем проб и ошибок, – хмуро ответила ей Лена.
– А если он не согласится?
– Слушай, Инка! Какое мне до этого дело?! Я, можно сказать, отдаю тебе в пользование красавца-мужчину, а ты хочешь, чтобы я тебя ему еще и прямо в постель положила?!
Разозлившись, Лена принялась яростно мять ложечкой в креманке шарики мороженого. Клубничный шарик размялся быстро, а желтый, ананасовый, почему-то мяться не хотел, постоянно отплывал от ложки, постепенно покрываясь розовыми разводами.
– Может быть, мне перекраситься, а, Лен?! – спросила Инна и потрогала пальцами каштановые пряди, набегающие на лоб и щеки.
– Как хочешь, – равнодушно произнесла Лена.
– Слушай, – не унималась подруга. – А он точно к тебе охладел?!
– Какая тебе разница?! В туалете «Жемчужины» ты требовала, чтобы я отдала его тебе немедленно.
– Ну… это сгоряча и под влиянием винных паров!
– Никак уже струхнула? – рассмеялась Лена.
– Представь, струхнула, – согласилась Инна. – У меня опыта в таких делах нет никакого. В моей жизни был всего один мужчина.
– Вот я никак и не пойму, как ты собираешься устраиваться с Антоновым.
Инна вздохнула, отпила несколько глотков коктейля из еще полного стакана подруги и сказала:
– Сейчас расскажу… Только не сердись, пожалуйста!
– Ну! – сразу встревожилась Лена.
– В общем, я скажу Евгению, что… ну… отпускаю его к тебе…
– Ко мне?
– А что?! Мы же уже говорили об этом! Ты не смогла мне возразить, когда я сказала, что он всю жизнь по тебе сохнет!
– Инна! Женька – хороший человек, но…
– Но что?! Да он для тебя все, что хочешь, сделает!
– Не надо, потому что и так уже… словом, у меня есть человек…
– Да ну?! Никак все-таки влюбилась?!!
– Не знаю…
– Как это не знаешь?
– Не поняла еще.
– Странно… А он кто?
– Так… Фотограф.
– Просто фотограф? И что он фотографирует?
– Всякое разное. Он в каком-то женском журнале работает. Называется, кажется… «Наташа».
Инна сморщила в раздумье нос и сказала:
– Нет. Не знаю такого. «Натали» – знаю, а «Наташу» нет…
– Может быть, он как раз и называется «Натали», – отмахнулась Лена. – Когда он мне представлялся, я особенно и не слушала его.
– Вот интересно! – рассмеялась Инна. – Сначала не слушала, а теперь ради него отказалась от такого шикарного мужчины, как Альберт! Нет! Ты точно отказалась?
Лена наконец справилась с желтым шариком, который подтаял и стал мягким. Она поддела ложечкой жидкую смесь клубничного мороженого с ананасным, отправила ее в рот и только потом сказала:
