Светлана Демидова - Ночь со звездой гламура
– Вы обрабатывали снимки на компьютере? – спросила Лена, показав на фотографию Исаакиевского собора, которую Руслан сделал через довольно грязное и мокрое от дождя стекло городского автобуса.
– Нет. На этой стене необработанные фотографии. Некоторые сняты особым способом, другие – специальными объективами. Но компьютерной обработкой я тоже иногда пользуюсь. – И он провел ее к другой стене, на которой висели фотографии детей.
Лена остановилась возле фотографии четырехлетней дочки приятеля Руслана. Он сфотографировал Танюшку, когда та сидела на диване, расширив глаза от ужаса, наблюдая за какими-то жуткими тварями на телеэкране. Длинные, но кажущиеся невесомыми волосы девочки были спутаны, ручки сжимали кончик простенького домашнего платьишка. После определенных манипуляций с фотографией в «Photoshop» девочка получилась сидящей в серединке ромашки и казалась настоящей сказочной Дюймовочкой, напуганной огромностью и непостижимостью мира, расстилающегося за пределами венчика цветка. Руслану тоже нравилась эта фотография, и ему было приятно, что Лена остановилась как раз напротив нее.
– Ваша дочь? – спросила она.
– Я не женат, – ответил он, поскольку представился повод сразу отмести ее подозрения на предмет того, что он собирается изменять с ней жене. Для таких, как Лена, это важно.
– И никогда не были?
– Был, – с удовольствием ответил он. Лед тронулся, господа присяжные заседатели. Она уже задает ему вопросы, и не абы какие, а единственно нужные. – Но вспоминать об этом я не хочу.
За поворотом стены холла висели ню. Руслан напрягся. Если ей эти фотографии не понравятся, то считай, дело проиграно. Лена резко остановилась возле первой же. Возле Жанны. Правда, никто и никогда не догадался бы, что это был снимок главного редактора журнала «Ягуар». Лицо Жанны Олеговны Успенской было изящно задрапировано прозрачным тюлем. Женщина лежала на снежно-белой простыне среди небрежно разбросанных мелких веточек гипсофилы. Белые цветы на белой ткани. Руслану казалось, что это очень изысканно. Соцветия с крошечными белыми венчиками закрывали самые интимные места тела Жанны. Казалось, что некоторые вот-вот сорвутся с ослепительно блистающей груди или скатятся с ноги, и хотелось даже подставить под цветки ладонь.
– Очень красиво, – сдержанно произнесла Лена, и Руслан несколько перевел дух, хотя успокаиваться было еще рано. Впереди фотографии без цветков гипсофилы. Голая, так сказать, правда…
Лена внимательно осмотрела все снимки обнаженных женщин. Руслан видел, что ей особенно понравилась еще одна фотография Жанны, где напоказ и абсолютно беззастенчиво было выставлено все, кроме лица и одной груди. Лицо Успенской было закрыто длинными белокурыми волосами. Несмотря на раскованную позу Жанны, фотография не казалась пошлой или вульгарной. Ее никак нельзя было причислить к порнографическим снимкам, потому что изображенная на ней женщина была прекрасна.
– Вы ее любите? – спросила Руслана Лена, опять точно попав в цель.
– Любил… – пришлось ответить ему.
Он внимательно наблюдал за Кондрашовой. Ей снимки нравились. Она несколько раз подошла к Жанне в цветках гипсофилы. Несколько раз вернулась к той фотографии, на которой ее лицо закрывали распущенные волосы. И еще к той, где женское тело, уже другой модели, было снято сбоку и особым образом подсвечено.
– Вам понравилось? – спросил Руслан, когда Лена очередной раз подошла к фотографии Жанны в цветах и тюле.
– А таким образом вы… могли бы меня снять? – спросила его она вместо ответа.
Фотограф Доренских, которого много раз просили сделать шикарные ню, остолбенел. Подобного вопроса сразу на выставке он от «инженерши» не ожидал. Он был уверен, что ему придется еще не раз с ней встретиться, прежде чем она разрешит ему сделать самый обыкновенный целомудренный портрет.
– Ну-у-у… – протянул он. – Можно, конечно, но надо подготовиться…
– Как?
– Я должен узнать вас… ближе…
– Зачем? Вы близко знакомитесь со всеми своими моделями? – Она обвела рукой стены, увешанные фотографиями.
– Нет, но… Словом, если сделать просто: обнаженный вариант, то это… хоть сейчас… А если вы хотите, чтобы так… – и он кивнул на Жанну в цветах, – то я, извините, конечно, но… Сначала должен увидеть… То есть… Мне важно знать цвет вашей кожи… И прочее…
Руслан удивился, что неожиданно растерялся до того, что в лицо бросилась краска. Ленино лицо было почти спокойно, но он заметил, что веки ее чуть подрагивают. Да она волнуется и очень хочет это скрыть! Странная особа…
– Что ж… – произнесла «странная особа». – Я готова представить для обозрения специалисту собственное тело. Когда и где? Желательно в конце недели.
Совершенно обалдевший от такого напора, Доренских ответил:
– Я могу предложить субботу.
– Вечером?
– Нет, днем… Важен свет… Лучше дневной… чтобы понять цвет кожи… Хотя… вечером тоже можно…
– Хорошо. Во сколько и куда приехать?
– Ну уж нет! – воспротивился он. – Самой вам ни за что не найти мою студию в хитросплетении подворотен старой части Питера. Я заеду за вами.
– Во сколько? – опять очень деловито и буднично спросила Лена.
– В двенадцать… – ответил Руслан и почувствовал, что в груди у него что-то самым странным образом зацарапалось и как-то даже заскрежетало. – То есть в полдень…
Доренских совершенно не понравилась нынешняя покладистость Лены, которая несколько дней назад не желала быть сфотографированной на обложку обыкновенного женского журнала. Наверняка ей просто захотелось иметь красивую фотографию собственного тела еще во всем блеске молодости и здоровья. Ну, сколько оно, тело, еще будет радовать глаз? Лет десять – самое большее, а затем увядание, старость… смерть… Впрочем, женщин в возрасте Кондрашовой наверняка гораздо больше смерти пугает неизбежность увядания. Леночка захотела остановить мгновение. Что ж: он постарается, чтобы фотография ей понравилась. Он может перевести ее на холст, и даже состарить так, что полотно будет казаться картиной старого мастера из самого Эрмитажа.
По всему видно, что он сам, Руслан Доренских, не производит на Лену особенного впечатления, но… он поработает и над этим. Он очень постарается ей понравиться. Теперь это уже не просто заказ любимой женщины. Это уже, пожалуй, дело мужской чести. Леночка еще пустит слюнки и запросит его объятий! Или он не мужчина в самом соку!
Руслан долго думал, каким образом лучше всего сфотографировать Лену. Почему-то ему сильно запала в голову та первая мысль о стилизации под старину и переводе изображения на холст. Он припомнил самые знаменитые картины, изображающие обнаженных женщин, и почему-то остановился на герцогине Каэтане Альбе Франсиско Гойи. Руслану тоже захотелось сделать два портрета: один – в нежном легком платье, второй – с обнаженным телом. Никакого тюля. Никаких цветов. Обнаженная маха на тонком белье постели. А тонкое белье, пожалуй, придется поискать. Ну да ничего. Сейчас можно купить все, что только душе угодно.
