Нора Робертс - Смерть не имеет лица
Фини почесал за ухом, машинально сунул руку в блюдце с засахаренными орешками на своем столе и наконец изрек:
– Я мог бы сделать это, но боюсь, что Наладчик, решив залечь на дно, забрал свои деловые записи с собой. Он ведь был крутым и вряд ли оставил следы. Хотя нельзя исключать, что где-то все-таки он обронил копию последних пометок. Нужно поискать.
– Вот это мне нравится! Я ведь копаюсь во всем этом пока по своей воле, а не по приказу начальства.
– Давай-ка посмотрим, что мне удастся раскопать. Потом видно будет, что именно тащить на стол начальству.
– Давай.
Собравшись уходить, Ева взяла у него из блюдца несколько орешков,
– И на сколько лет могут засадить талантливую электронщицу из банка?
Фини пожал плечами.
– На три миллиона с гаком… Шучу. Она вполне может отделаться тремя годами, если будет вести себя хорошо.
– Нормальные обвинители обычно требуют как можно больше, – буркнула Ева.
Жуя орешки, Ева шла к себе в кабинет. Ее путь лежал мимо комнат следователей, откуда доносились громкие голоса, проклятия, матерщина, хныкание подозреваемых и рыдания представителей пострадавшей стороны. В общем зале стояла беспрерывная трель телефонных сигналов. В кабинете одного из офицеров, Бакстера, дверь была не закрыта, и Ева успела на ходу увидеть схватку между двумя женщинами с применением зубов и ногтей. Из их криков можно было понять, что умер какой-то мужчина, которого каждая из них любила больше, чем другая. И все же в такой обстановке Ева почему-то чувствовала себя спокойнее, чем в атмосфере Отдела электронного сыска…
Из чувства коллегиальной солидарности Ева шагнула в закуток Бакстера и помогла разнять драку. Ей пришлось схватить в борцовский замок голову одной из соперниц, а тем временем ее коллега скрутил другую претендентку на вечную любовь усопшего. Справившись с обеими, Ева и Бакстер обменялись взглядами.
– Спасибо, Даллас, – устало улыбнулся Бакстер. – Нет ничего хуже свары между кошками. Если бы ты пришла минутой позже, в тебя полетели бы обрывки их одежды.
Ева выдержала некоторую паузу и сказала:
– Бакстер, а ведь ты устал. Ну очень устал! – Она наклонилась к уху женщины, голову которой все еще держала руками, и медленно проговорила: – Ты же слышала: офицер устал. Ребятам из его команды совсем не хочется возиться ни с тобой, ни с этой сукой. Им гораздо проще прикончить вас обеих и изобразить все это как обычную бытовуху. Тебе это подходит?
– Не-е-ет! – Скованная железными руками Евы, воюющая сторона с трудом выдавила из себя хоть такой ответ и снова запричитала: – Но верните мне моего Барри!
Вскрик этой женщины подогрел чувства ее противницы, и помещение наполнилось громкими женскими всхлипываниями. Было видно, что борцовские страсти начали остывать, и мускулатура обеих валькирий обмякла. Заметив, что Бакстер поморщился, Ева отпустила женщину и подтолкнула ее к нему:
– Ну вот, молодчина, пришла в себя.
Решив, что достаточно конструктивно поучаствовала в этой маленькой драме, Ева отправилась к себе. Она плотно закрыла за собой дверь кабинета и, прежде чем набрать номер Сюзанны Дэй, адвоката покойного Дж. Кларенса Брэнсона, изучила фотографию в ее досье.
Это оказалась женщина около сорока, с резковатыми, но по-своему приятными чертами лица, коротко стриженными черными волосами и глазами, напоминающими гагат; на неулыбающихся губах – ярко-малиновая губная помада.
Сюзанна Дэй подошла к телефону сама.
– Слушаю вас, лейтенант Даллас. Би Ди предупредил, что вы хотели связаться со мной.
– Благодарю вас за то, что вы уделили мне время. Вы в курсе, что я веду расследование дела о смерти Дж. Кларенса Брэнсона?
– Да. Я также в курсе того, что Лизбет Кук предъявлено обвинение в убийстве второй степени.
– Догадываюсь, что вы не в восторге по поводу такого решения.
– Кларенс был моим другом – и хорошим другом. Конечно, я не в восторге от того, что женщина, которая убила его, отделается мимолетным пребыванием в комфортабельной клетке.
«Адвокаты, обвинители и психологи снимают сливки, а копы возятся с дерьмом и получают тумаки», – почему-то подумала Ева, пытаясь подавить беспричинное раздражение.
– Моя работа заключается не в том, чтобы подогнать какие-то факты под это решение, а в том, чтобы собрать все сведения, проливающие свет на действительные обстоятельства смерти мистера Брэнсона. Его завещание может прояснить картину.
– Завещание будет зачитано сегодня вечером в доме Дональда Брэнсона.
– У вас уже есть представление о том, кто выигрывает от этого завещания?
– Да, есть, – Сюзанна помолчала. – Но я ничего не могу сказать вам до того, как завещание будет официально обнародовано. Такова была воля моего клиента, лейтенант. Я связана своими обязательствами.
– Но ваш клиент не думал, что его могут убить.
– Это не влияет на условия волеизъявления, лейтенант. Я уже устала повторять всем, что завещание будет зачитано сегодня вечером.
Ева немного поразмыслила.
– В котором часу?
– В восемь.
– У вас не будет возражений против того, чтобы я при этом присутствовала? Сюзанна помолчала:
– Нет – если мистер и миссис Брэнсон разрешат. Я свяжусь с ними и сообщу вам об их мнении.
– Хорошо. Сейчас я отправляюсь на задание, но вы можете оставить сообщение. И, простите, еще одно. Вы знакомы с Лизбет Кук лично?
– Да, и очень хорошо. Мы часто проводили вместе свободное время – я, она и Кларенс.
– Вкратце, какое у вас сложилось впечатление о ней?
– Амбициозна, хорошо знает, что ей нужно, властолюбива… И темпераментна. Ева кивнула.
– Она не нравилась вам?
– Напротив, – ответила Сюзанна. – Очень нравилась. Мне нравятся женщины, которые твердо знают, чего хотят, и добиваются этого. Кларенс был счастлив с ней, – голос Сюзанны неожиданно дрогнул. – Я свяжусь с вами.
И Сюзанна положила трубку.
«Все любили Кларенса…» – пробормотала Ева и направилась к двери, но тут снова зазвонил телефон.
– Лейтенант… – услышала Ева знакомый голос.
– Пибоди, я думала, что вы с братом осматриваете город.
– Я уже побывала на макушке Эмпайр стейт билдинг, прокатилась вокруг Дворца серебра, поглазела на людей, которые убивают время в Рокфеллеровском центре, и потопталась в двух музеях. Теперь Зак сгорает от нетерпения попасть на воздушный облет Манхэттена, который начинается в три пополудни.
– Куча удовольствий, однако, – заметила Ева.
– Зак раньше никогда не бывал в Нью-Йорке. Приходилось его тормозить каждый раз, когда он собирался разговориться с каким-нибудь прощелыгой на улице. Боже, он собирался даже сыграть в подкидного!
