Тэми Хоуг - Плач волчицы
Я очень рано осознал те преимущества, которые дает богатство, и мудрость, которая заложена в осторожности. Да и зачем было мне связываться со студентками, как бы хороши они ни были? Проститутки могут ублажить мужчину гораздо лучше, но зато они дороги. От одной я взял и избавился, удушил ее в порыве страсти.
Но никто и не думал меня подозревать. С какой стати? Я был красавчиком, талантливым мальчиком из уважаемой, состоятельной семьи, а она — всего-навсего проституткой, ставшей жертвой своего постыдного ремесла.
Слушая, Лорел была ошеломлена его ровным голосом, она отказывалась верить в его полную бесчувственность. Да, он полностью лишен угрызений совести, не ощущает ни малейшей вины. Человек без чувства, без души; он и сам сказал это тогда, в Бовуаре. Бесполезно было бы взывать к его состраданию или человечности, потому что у него их попросту не было. Единственное, на что можно было надеяться, — это побег, но надежда эта была такая слабая, почти неосуществимая. Она не может ни оставить Джека здесь одного, ни взять его с собой, если ей каким-то чудом удастся ускользнуть. Но разве есть у нее какая-то возможность, когда руки ее крепко накрепко связаны за спиной? Никакой.
Они свернули с идущего вдоль залива шоссе на узкую грязную дорогу, уходившую в самые топи. Ветви хлестали по окнам ползущей по затопленной колее машины. Поросль была такой густой, что свет передних фар едва пробивался сквозь нее. Лорел казалось, что она, как в коконе, заключена в темном салоне «блейзера», в немыслимом мире, где под пленительные звуки Моцарта убийца-маньяк рассказывает ей историю своей жизни.
Она попыталась припомнить, куда они сворачивали, пыталась сообразить, далеко ли они заехали, но все хаза» лось ирреальным — время, расстояние, происходящее. От неестественной, неудобной позы у нее затекли руки, в пальцах словно покалывали иголки, и каждый толчой болью отдавался у нее между лопатками.
Она искоса взглянула на заднее сиденье, где лежал Джек, и сердце у нее едва не выпрыгнуло, когда он мopгнул левым глазом. Значит, он был жив. Не так уж это много, но уже есть за что зацепиться.
— Удивляешь ты меня, Лорел, — сказал Данжермон. Он замедлил ход, переезжая через ручей. Когда они въехали на то, что можно было бы назвать твердой почвой, Данжермон повернул к ней узкое, освещенное лампочками на приборной доске лицо.
— На самом деле, я не думал, что ты заберешься ко мне в дом. Даже когда ты лгала Кеннеру, я думал, что ты «верна законам».
— Плевать я хотела на законы, — огрызнулась Лорел. — Я верю в справедливость. И мне все равно, каким образом ее добиваться.
Он улыбнулся, явно довольный, и вновь повернул голову, глядя на дорогу, — она свернула и шла теперь вдоль берега.
— Я был прав. Ты куда сильнее, Лорел, чем даже сама думаешь. На самом деле это совсем некстати, что я застал тебя с уликой против меня. Я предвкушал длинную игру.
Ему словно опять хотелось провести ее через то, что она испытала в Скотт-Каунти — обвинения, недоверие, отчаяние — и все это лишь для его удовольствия. Лорел хотелось обложить его последними словами за то, что он смел называть жизнь и смерть игрой. Мысленно она поносила его за то, что он смеялся над тем, чему присягал, но что толку было высказывать все это вслух? Он-то верил, что он выше всего этого — выше закона, выше общественных правил. И разве теперь у него были причины думать иначе? Он обдурил всех, он ускользал от наказаний после тяжкого преступления раз за разом.
— Что ты собираешься с нами сделать? — решительно осведомилась Лорел, полагая, что лучше точно знать, чем строить догадки.
— Я собираюсь привести шерифа на место ужасного происшествия — самоубийства, о котором я узнал от частного лица, пожелавшего остаться неизвестным. Бедняга Джек дошел, наконец, до точки. Не смог вынести, что натворил с тобой, взял пистолет и выстрелил себе в голову.
Ну, что касается раны в голову, то ее Данжермон уже нанес. А она умрет так же ужасно, как и ее предшественницы, накрепко связывая имя Джека с серией убийств. Данжермон предусмотрел все, ни одной детали не упустил.
— Большой славы это разбирательство тебе не принесет, — заметила она.
— Да, очень жаль. Но все равно, я составлю отчеты для местной и общенациональной прессы, и как окружному прокурору мне придется, естественно, выступать в судебных прениях.
— Естественно.
— Не принимай это так близко к сердцу, Лорел, — заметил он, выруливая к ветхой лачужке, приткнувшейся между деревьями и едва видной за ветвями. Он заглушил мотор и взглянул на нее. — Ты и не могла бы выиграть, Лорел. Ты не смогла бы остановить меня.
Она молчала, видя его так близко в узком пространстве машины и вспоминая, как он смотрел на нее за обеденным столом в доме, где она выросла.
Ты ведь веришь в зло, правда, Лорел?
Да, она верила в зло, и теперь, без сомнения, она смотрела ему прямо в лицо.
Сначала он вытащил из машина Джека и отволок его за сторожку, так что она не могла его видеть. Лорел яростно пыталась избавиться от тряпки, стянувшей ей руки, и лихорадочно озиралась в поисках хоть какого-нибудь оружия. Данжермон вернулся быстро и повел ее впереди себя, толкая в спину, по илистому берегу к старому катеру, покачивающемуся на волнах.
Подталкиваемая его тычками, она взобралась на борт и присела на валявшийся на дне кусок темной парусины, рядом с Джеком. Потянувшись, Лорел провела пальцами по его башмакам и выше, по голой коже, чтобы хоть как-то взбодриться от его близости, и наткнулась на распухшую ранку.
Тем временем Данжермон был поглощен мотором. Щелкнул замок, мотор ожил, и лодка стала удаляться от берега.
Черная вода мерцала, как стеклянная, под светом месяца. Голые стволы деревьев выступали из воды, прямые и темные, покачиваясь над топями. Совсем близко громыхало, и облака прорезала розовая молния. Где-то на юге, машинально подумала Лорел, судорожно поглаживая опухшую ногу Джека. Со стороны Гольфстрима надвигалась гроза.
Гроза, мелькнула неясная мысль у Джека. Или этот грохот в его голове? Господи, голова его сейчас напоминала перезрелый арбуз, по которому треснули молотком. Он с невероятным усилием разлепил глаза и попытался сообразить, где он находится. Лодка. Он различал ее скрип, чувствовал, как струится под ним вода, вдыхал сочный запах влажных буйных болотных трав.
Борясь с желанием застонать, он чуть приподнял голову и пытался осознать, кто находится рядом. Женщина. Нет, две. Одна. Очертания расплывались и множились, сливались и снова двоились. Сильное напряжение истощило его силы, и он, теряя сознание, откинулся назад.
— Болото кажется мне подходящим местом, а ты как думаешь, Лорел?
