Терри Лоренс - Заложник любви
Она начертила кончиком пальца крестик на своей левой груди. А Ник недоумевал, в какую еще петлю он добровольно сунет свою дурную голову. Сегодня ему не удалось устоять и не распустить руки. А что может произойти в джипе в покрытых джунглями горах Лампуры? Как он сможет удержаться от соблазна с такой прекрасной женщиной под боком?
— Ну, я пошел.
Она подняла от бедра их сплетенные руки и раздвинула пальцы, дав ему высвободить свои.
— Иди, — сказала она, — но ответь мне на один вопрос.
Ник намеревался тут же уйти, но вдруг к своему смущению осознал, что не может сделать этого, не скрыв от Конни свою эрекцию.
Он схватил с пола ее юбку и, воспользовавшись ею, встал, держа ее перед собой, затем наклонился и поднял блузку и чулки, которые она в беспорядке разбросала по полу, когда раздевалась.
— Что за вопрос?
— Ты помогаешь мне, чтобы соблазнить меня?
Повернувшись к ней спиной, он аккуратно сложил каждую вещь и водрузил стопку на сиденье старого стула.
— Оставайся здесь весь день. Постарайся поспать и не вздумай никуда выходить.
— Слушаюсь, сэр.
Он не обернулся, чтобы не видеть лукавой усмешки, которая, как ему казалось, играла на ее губах.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Завтра. А теперь мне необходимо кое-кому позвонить.
Он сам почувствовал, что это его заявление прозвучало до смешного неубедительно и не смогло ее обмануть.
— А я приму душ, — она резво выпрыгнула из постели и протанцевала в ванную комнату.
Ник не был готов еще и к такому испытанию. Старую покосившуюся дверь Конни оставила издевательски полуоткрытой. По рассеянности или намеренно? Легким движением она стянула с себя комбинацию и включила душ. Прикрывшись полотенцем, она вышла и прислонилась к дверному стояку.
— Прости меня, Ник.
— За что? — к его стыду голос у него сломался, как у прыщавого подростка, и ему пришлось сделать усилие, чтобы вернуть ему утраченный мужской регистр. — За что?
— За то, что я заставила тебя помучиться. Я все понимаю.
Если бы она действительно понимала!
— Я была сегодня немного не в себе.
Шум льющейся воды сменился на журчание, когда она ступила под душ. Ник слышал, как струи забарабанили по пластиковой занавеске и принялись обласкивать ее обнаженное тело. Нарисовав в воображении эту картину, он тихо застонал и рухнул на стул прямо на ее юбку, блузку и чулки.
У этой женщины содержание адреналина в крови превышало норму. Впрочем, о нем можно было сказать то же самое. Весь сегодняшний день Ника обуревало еле сдерживаемое желание стиснуть ее до хруста в костях в своих объятиях.
Он убедил себя, что с ним она в безопасности, а теперь понял, что ей нужно спасаться от него самого.
Ей нужен был сильный, бесстрашный герой, и она воображала его, Ника, таковым. Он не винил ее за самообман, потому что его последние поступки начинали озадачивать его самого. Такой прыти он сам от себя не ожидал.
Ему и раньше приходилось сталкиваться с реальной опасностью. Он имел сомнительные дела с правительственными агентами, пил с параноидальными мятежниками, увешанными патронташами, как будто одной пули в голову было вовсе недостаточно, чтобы спровадить человека на тот свет. Если бы одна из враждующих сторон заподозрила его в том, что он отдает предпочтение другой, его уже давно бы пристрелили.
Но сейчас ему страшно хотелось жить. А он чувствовал себя обманщиком. Конни наивно полагала, что его волнует участь ее отца. Нет, до умопомрачения его волнует она сама.
Он слушал журчание воды и видел проникавший в щель между занавесками пар. Он решил еще немного задержаться. А вдруг Конни потеряет сознание, например? Он ей может еще понадобиться. Она доверилась ему, излила ему душу, рассказав все о своем отце, и он мог бы при желании воспользоваться возможностью и залезть к ней в постель.
Ник нарисовал в своем воображении, как она лежит на нем, обхватив его бедра своими, как лениво крутится над ними вентилятор и как она смотрит на него сверху вниз. После этого она будет смотреть на него сверху вниз всегда. А он сам? Воспользоваться слабостью отчаявшейся женщины может только негодяй.
Нет, он не был героем, но уже понял, что безумно любит эту женщину. Уже это одно могло служить достаточным основанием, чтобы войти сейчас в ванную комнату и заключить ее в объятия.
Он был напуган до смерти и чуть не сошел с ума, когда прозвучал тот злополучный звонок и ему сообщили, что она находится в подвалах Капитолия. Единственное, что ему сейчас хотелось, так это прикоснуться к ней, чтобы убедиться, что она здесь и что ей ничто не угрожает. Он будет рядом с ней до тех пор, пока не придет время увезти ее с этого проклятого острова.
К несчастью, она никогда не согласится покинуть остров без своего отца, а вызволение Билла Хэннесси из неволи казалось ему делом безнадежным, но он не переставал ломать голову над этой проблемой с того самого момента, как впервые увидел Конни.
«Бери то немногое, что она может тебе дать», — нашептывало ему коварное либидо.
Нет уж, черта с два! Несмотря на всю болтовню о своей мнимой распущенности, он никогда не падет так низко. Даже у антигероев есть свои принципы.
Конни намылила голову и все тело, решив смыть грязь, которую брезгливо ощущала на себе после пребывания в подвалах Капитолия. Она терла тело жесткой мочалкой, но так и не могла избавиться от затаившегося под кожей ощущения лихорадочного ожидания. Причина, наверно, крылась в Нике.
«О, Конни! — вздохнула она. — Ты уже побывала сегодня в роли Мата Хари, а теперь тебе захотелось сыграть роль роковой женщины. Не слишком ли много ролей для одного дня?»
«Он даже не захотел заняться с тобой любовью, — строго напомнила она своему отражению в запотевшем зеркале. — Наверное, был слишком смущен моим поведением. Если это так, то он как истинный джентльмен, все же не выказал этого. Да, но разве он не ласкал тебя так нежно, что ты чуть не растаяла?»
Она отжала волосы и вытерла их насухо махровым полотенцем.
«Ненадежный» и «несдержанный», так написано в его личном деле. Неправда. Ник Этуэлл надежен, как кавалерийский полк, и сохранил благоразумие, несмотря на ее провокационные выходки. Однако что с ней происходит? Джин? Страх? Одиночество? Чувство благодарности?
Неважно, какова причина ее нервозности. Она должна извиниться перед ним, выйти к нему в комнату и скромно попросить у него прощения за свое поведение. А потом, в подтверждение того, что ничего серьезного не произошло, она целомудренно скрепит их обоюдное согласие поцелуем.
Конни аж застонала. Ну уж нет, никаких поцелуев, приказала она себе, хотя готова была расплакаться. Если мужчина дал ясно понять, что не намерен играть роль любовника, впрочем, так же, как и роль героя, дело закрыто.
