Индира Макдауэлл - Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви
– Посмотрите еще вот это, – теперь он говорил на фарси, поняв, что Арджуманд знает язык.
Язык персов – официальный язык Могольского двора, им владеют все вельможи, но далеко не все слуги и женщины зенана. Сати и Гопал ничего не поняли, ведь девушка раджпутка, а старик и вовсе из Голконды, но восхищение, отразившееся на лице Арджуманд, подсказало, что книготорговец предложил что-то стоящее.
Это был сборник персидской поэзии.
– Что это? – прошептала Сати, заглядывая через плечо подруги.
– Низами, «Лейла и Меджнун»… – также шепотом ответила та. – Красивые стихи, я тебе потом почитаю.
Она купила книгу, не торгуясь. Бывший владелец завернул манускрипт еще бережней в тонкую шелковую ткань. Продавец понял, что перед ним не простая горожанка, это одна из принцесс, тайком сбежавшая из дворца на волю хоть на часок. Понял, но выдавать не собирался – уж очень понравилось восхищение красавицы при виде ценной книги, вернее, текста.
Дело не в переплете, девушка права – в книге поэмы Низами Гянджеви, там помимо «Лейлы и Меджнуна» еще «Семь красавиц», «Хосров и Ширин» и остальные поэмы «Хамсе» («Пятерицы»). Не каждая индийская девушка, даже умеющая читать по-персидски, станет покупать книгу Низами. Эта красавица явно особенная…
А красавица спешила во дворец.
Чтобы не появляться в рядах златокузнецов, подругам в сопровождении Гопала пришлось пройти через ряд шорников. Вообще-то Арджуманд была не против полюбоваться нарядной упряжью, но она понимала, что лучше не задерживаться, к тому же в руках у нее была книга, которую ей так хотелось раскрыть и почитать!
У ее деда Гияз-Бека «Хамсе» имелась, но Мехрун-Нисса забрала книгу себе и вовсе не собиралась отдавать племяннице.
Они так и шли – впереди то и дело оглядывающийся на своих подопечных Гопал, за ним, прижимая к животу драгоценную ношу, Арджуманд, а позади с тремя другими книгами – Сати.
И тут…
– Арджуманд! – в ужасе зашептала Сати.
Арджуманд и сама замерла, пытаясь сообразить, как быть – навстречу им между рядами шорников двигался… принц Хуррам! Конечно, принц узнать их никак не мог: ни он, ни сопровождавший Хуррама слуга не видели девушек зенана, тем более, без яшмака. Но рисковать все равно не стоило, и Арджуманд сунула в руки Сати книгу, которую та прикрыла своим покрывалом, и быстро отвернулась к прилавку, делая вид, что разглядывает выложенные на нем уздечки.
Хозяин товара удивился вниманию красавицы к его изделиям, но тут же принялся расхваливать яркую уздечку, предназначенную больше для украшения, чем в качестве упряжи. Арджуманд невольно фыркнула:
– Что же в ней хорошего, кроме множества серебряных бляшек? Впрочем, и они лишь посеребренные.
Купец возмутился:
– Уздечка красива!
– Только что. Но вот это кольцо быстро отлетит, а этот ремешок натрет губу лошади, он короток.
Арджуманд совершенно забыла, почему повернулась к прилавку, она искренне возмущалась безразличием создателей столь неудобной уздечки к страданиям лошади.
– Она права, – раздался совсем рядом голос принца.
Арджуманд, опомнившись, прикусила язык, но было поздно. Хуррам уже обратил внимание на необычную девушку.
– Ты любишь лошадей, красавица?
Ей бы исчезнуть, затерявшись в рыночной толпе, но Арджуманд почему-то не сделала этого, напротив, кивнула, вскидывая на Хуррама глаза:
– Да, очень.
И в тот же момент… пропала.
Нет, она осталась стоять, глядя прямо в большие темные глаза принца, а он – в ее. Но мир вокруг перестал существовать. Исчезло многоголосье рынка, верблюжий рев со стороны, звон металла, крики зазывал… исчезли сам рынок и Красный Форт. Остались только эти двое и их прикованные друг к другу взгляды и сердца.
Бывает любовь с первого взгляда, конечно, бывает, если сердца к этому готовы. Их сердца были готовы.
Сколько они так простояли? Наверное, не так уж долго, но им показалось – вечность. И влюбленные могли бы стоять еще одну вечность, но рынок все же жил своей жизнью, мимо пробирались по своим делам покупатели, зазывно кричали продавцы…
Гопал в ужасе беззвучно раскрывал рот, а Сати, старательно отворачиваясь от принца, пинала подругу ногой, давая понять, что нужно уходить.
Арджуманд уже опомнилась и действительно повернулась, чтобы уйти, как бы невежливо это ни выглядело. Она была готова юркнуть под прилавок, провалиться сквозь землю, испариться, только бы исчезнуть с глаз принца Хуррама.
– Ты часто бываешь на рынке? – зачем-то спросил Хуррам. – Завтра придешь?
Гопал уже представил, как слон-палач обвивает хоботом его ногу, чтобы разорвать на части. Конечно, его именно так казнят за то, что он сделал, – растопчут слоном. И Сати вместе с ним. Нет, женщин не топчут слонами, ее убьют как-нибудь иначе. А Арджуманд? Как казнят внучку Гияз-Бека? Гопал знал и от этого ужаснулся еще сильней – девушку, открывшую лицо и вступившую посреди рынка в беседу с незнакомым мужчиной, забьют камнями!
Гопал даже глаза зажмурил от ужаса.
Когда открыл, Арджуманд, чье будущее, по мнению слуги, было столь безрадостным, уже договорилась с принцем о встрече завтра через два часа после рассвета.
Они двинулись дальше по ряду шорников, причем теперь за Гопалом шла Сати, старательно прятавшая лицо от принца, а за ней счастливо улыбающаяся Арджуманд. Но Сати зря горбилась, даже если бы она столбом стояла перед Хуррамом или вообще размахивала перед ним руками, принц бы ее не заметил. Для Хуррама существовала только темноглазая красавица, так хорошо разбиравшаяся в уздечках. Больше всего Хуррам жалел, что не спросил имени девушки и того, чья она дочь. Вдруг не придет завтра после рассвета, как тогда ее найти?
Осознав это, Хуррам почти побежал следом, но рынок Агры не дорожка дворцового сада, там невозможно двигаться быстро, не сбивая с ног остальных. Пришлось остановиться, иначе через минуту вся Агра знала бы, что любимый сын падишаха бегал за какой-то девчонкой по рынку. Хуррам потерял голову, но у него остался разум, чтобы не навредить девушке. Внимание принцев не всегда безопасно…
– Бегума, вы не можете идти на встречу с его высочеством. – Гопал свыкся с мыслью, что будет растоптан слоном, но это опасно для самой Арджуманд. Если кто-то узнает о ее проделке, девушка окажется опозорена навеки – такую кто возьмет замуж?
Старый слуга не понимал, почему женщины должны совсем прятать свои лица – разве это плохо, когда женской красотой любуются? Но Моголы – мусульмане, у них женщинам запрещено открывать нижнюю часть лица перед чужими. Тут не поспоришь…
– Вы не можете идти завтра на рынок, – добавил он, словно после первой фразы оставалась какая-то неясность.
