Ольга Строгова - Дневник грешницы
И Карл действительно понял. Правда, не сразу. Некоторые вещи, учитывая разность менталитетов, ему пришлось объяснять дважды.
– Значит, я приехал сюда не только по своим делам, но и чтобы повидаться с тобой, – задумчиво повторил Карл. – Что же, это совершенно естественно. Не вижу здесь никакого логического противоречия – ты ведь моя названая сестра.
Ах, как тонко он подчеркнул интонацией свои последние слова! У Ирины Львовны даже закралось подозрение, что он понимает гораздо больше, чем говорит.
– Э… видишь ли… – Ирина Львовна почувствовала некоторое смущение, – мне хотелось бы, чтобы ты не упоминал при Зое о том, что относишься ко мне как к сестре.
– Хорошо, – после некоторой паузы согласился Карл.
– И еще… нам ведь предстоит чисто деловой разговор. Вряд ли он будет интересен Аделаиде Максимовне, не говоря уже о маленьком Александре.
– Я тоже так думаю, – согласился Карл.
Ирина Львовна воспряла духом.
– Сейчас мы идем в зоопарк, – сообщил Карл, – а после обеда, пока Аделаида с малышом будут отдыхать, мы с тобой и твоей кузиной сможем где-нибудь выпить кофе.
– Отлично! – воскликнула Ирина Львовна. – Замечательно! То, что нужно! У Зои как раз сегодня выходной, а на Тверской есть превосходное кафе-мороженое. Правда, в этом кафе… как бы сказать помягче… недешево.
– Пусть это тебя не беспокоит, – сказал Карл.
* * *Когда Зоя утащила Ирину Львовну попудрить носики, Ирина Львовна была почти уверена в успехе своего предприятия.
Карл вел себя безукоризненно. Он не забыл о маленьких просьбах Ирины Львовны и все деликатные моменты разговора обходил с ловкостью и непринужденностью опытного дипломата. Быстро нащупав интересные лично для Зои темы – здравоохранение в России вообще и лечение алкоголизма в частности, – он их в разговоре и придерживался.
Он даже поразил Зою рассказом о том, как было принято лечить алкоголизм у индейцев-ацтеков, которых пристрастили к этой вредной привычке испанские конкистадоры. Несмотря на жестокость, болезненность и небезопасность ацтекского метода, Зоя пришла в полный восторг и решила как можно скорее опробовать его на своем Виталии.
– Ну, что, – спросила Ирина Львовна, глядя на свое отражение в туалетном зеркале, – убедилась?
Зеркало в женском туалете кафе-мороженого было правильное: чуть удлиняло изображение и благодаря теплой цветовой гамме приглушенного освещения искусно маскировало все недостатки кожи. В этом зеркале Ирина Львовна выглядела почти красавицей.
– Отчасти, – загадочно ответила Зоя. Она тоже как подошла к зеркалу, так и не могла от него оторваться.
– А что это за ликер, который мы пили последним, под шоколадное мороженое?
– Французский, «Гранд-Маньер», – сдерживаясь, отвечала Ирина Львовна.
– Дорогущий, должно быть…
– Да, недешевый.
– А он всегда так сорит деньгами? Что-то нетипично для немца, – заявила, взбивая рыжую челку, международный знаток и эксперт Зоя.
– Зоя, если бы ты внимательно читала мои книги или хотя бы запоминала то, что я тебе рассказывала…
– А можно без предисловий?
– Можно. Карл – на четверть русский. Его бабушка была русская дворянка, урожденная графиня Безухова. И возможно даже, – тут Ирина Львовна сделала значительную паузу, – мы с ним в самом деле родственники.
Зоя присвистнула:
– Вот, значит, зачем тебе прабабушкины письма… Ищешь, значит, доказательства.
– Да, – призналась Ирина Львовна. – Ищу.
– Но если ты ему родственница, значит, и я тоже.
– Ты это к чему? – подозрительно прищурилась Ирина Львовна.
– Ни к чему, – весело улыбнулась Зоя. – Пока – ни к чему, – многозначительно добавила она.
– Письмо-то отдашь?
– Отдам, – так же легко согласилась Зоя. – Только не тебе, а ему. И за определенную плату.
– Зоя!!
– Да шучу я, шучу… Между прочим, правду говорят, что 90 % настоящих мужчин любят полных женщин, а остальные 10 % – очень полных?
– Правду, – вздохнула Ирина Львовна, – его жена, она… в общем, если и тоньше тебя, то ненамного.
– Ну вот видишь: у тебя нет никаких шансов!
Ирина Львовна замахнулась на нее сумочкой. Зоя расхохоталась звонким молодым смехом и выскочила из туалета.
Ирина Львовна еще немного постояла перед зеркалом, дожидаясь, пока кислое выражение лица сменится прилично-равнодушным.
– Это у тебя нет никаких шансов, моя дорогая кузина, – надменно произнесла она, и вошедшая в это время в туалет дама посмотрела на нее с недоумением. Ирина Львовна быстро пошвыряла в сумку разложенные на мраморной доске помаду, румяна и тушь для ресниц, подправила кончиком бумажного платка подтекшее нижнее веко и вернулась в зал.
* * *– Ну конечно, Зоя, – услыхала она, усевшись на свое место.
– О чем это? – настороженно осведомилась Ирина Львовна.
– Так, ни о чем. – Зоя радостно улыбнулась и встала. – Мне пора. До встречи. – И она кокетливо помахала Карлу ладошкой.
Карл вежливо склонил голову.
– Ты что, согласился с ней встретиться? – недоумевающе глянула на него Ирина Львовна.
Карл молча кивнул.
– Где, у нее дома?
Карл снова кивнул, глядя на Ирину Львовну с веселым любопытством.
– Не верю своим ушам!
Карл молча развел руками.
– Она что, понравилась тебе?! Или… – Тут Ирина Львовна осеклась.
Что-то я все не то спрашиваю, подумала она… Не может же быть, чтобы он… с Зоей… Ну конечно, не может! Тут должен быть какой-то подвох!
– А… когда? – спросила она вслух, от души надеясь, что наконец задала ему правильный вопрос.
Карл довольно улыбнулся, и у Ирины Львовны отлегло от сердца.
– Маньяна, – тихо ответил он.
Ирина Львовна наморщила лоб, вспоминая испанский. Карлу хорошо, для него этот язык почти родной, он пятнадцать лет разговаривал исключительно по-испански, а она… Ну учила она испанский в институте как второй иностранный, так ведь это когда было-то… А, вспомнила!
«Маньяна» – по-испански означает «завтра». Но это только одно из множества возможных значений. Маньяна – значит может быть, завтра. А может быть, через три дня. А может быть, на следующей неделе. Или в следующем месяце. В общем, когда-нибудь.
То есть, по сути дела, никогда.
Пролетавший мимо официант вопросительным знаком застыл у их столика.
– Счет, пожалуйста, – сказал ему Карл.
– А ведь Зоя-то, – усмехнулась Ирина Львовна, поспешно допивая свой ликер, – совсем не знает по-испански.
Карл пожал плечами.
– А письмо-то, письмо!..
Карл улыбнулся снова и похлопал себя по нагрудному карману рубашки.
* * *…Услыхав мои слова, папенька схватился за сердце. Лицо его посерело. Я же была удивительно спокойна и оттого, не тратя время на заламывания рук и призывы о помощи, сразу же достала папенькины сердечные капли и накапала ему в рюмку, разбавив водой.
![Ирина Кнорринг - Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1](/uploads/posts/books/41661/41661.jpg)
