Даниэла Стил - Чудо
— Я не хотел подгонять тебя, Джек, — осторожно сказал Куинн. — Я восхищаюсь твоей работой. Я бы не смог этого сделать. У тебя настоящий талант находить решения и заставлять все работать.
— Возможно, — печально сказал Джек. — Но вы можете делать многое другое, чего я не умею и никогда не научусь делать.
Просто мне повезло, и я тоже, как и ты, много работал, — сказал Куинн с уважением, которое иногда возникает между двумя профессионалами компетентными каждый в своей области. Куинн Томпсон был легендарной личностью, а Джек Адамс — плотником, хорошим плотником и честным человеком, а Куинну только это от него и было нужно. Но Джек хотел для себя большего, хотя понимал, что никогда не будет этого иметь.
— Вам не просто повезло, — тихо сказал Джек. — Вы умны. Вы образованны. Вы значительно лучше меня и всегда будете лучше. А я могу делать только то, что делаю, — с самоуничижением сказал Джек.
— Если захочешь, ты можешь поступить в колледж, — сказал Куинн. Он увидел в глазах Джека отчаяние, которого ни разу не замечал у него за те месяцы, которые он проработал у Куинна. Джек всегда был бодр и настроен по-деловому. Сейчас он был совсем не таким. Джек открыл ему свою душу и позволил увидеть глубоко спрятанную печаль. Куинну хотелось вселить в него надежду.
— Не могу я поступить в колледж, — оказал Джек, отводя взгляд. Потом, решившись полностью довериться Куинну, взглянул ему прямо в глаза и сказал: — Я почти не умею читать.
Закрыв лицо руками, он заплакал от стыда, который испытывал всю свою жизнь. Куинн беспомощно наблюдал за ним. Потом, не говоря ни слова, протянул руку и прикоснулся к плечу Джека. И когда Джек снова взглянул на него, у Куинна на глазах тоже выступили слезы. Он понимал, что за всю его жизнь никто еще не признавался ему в чем-то столь же важном. Человек, которого он почти не знал, но любил как сына, отважился обнажить перед ним свою душу. Это был дорогой подарок.
— Не имеет значения, — сказал Куинн, не снимая руку с плеча парня, как будто рука поддерживала связь между ними, и он чувствовал эту связь.
— Конечно, имеет. Я не могу читать книги, или письма, или ваши списки. Я не могу прочесть, что написано на штемпеле почтового отделения или на банковском бланке. Я не могу прочесть условия контракта. Я не могу прочесть, что написано на пузырьках с лекарствами, с трудом разбираюсь в картах. Я почти ничего не могу прочесть. Умею поставить подпись. Но это почти все, что я умею. И я на всю жизнь останусь всего лишь плотником, который не умеет читать. Даже с женщинами я не могу оставаться дольше, чем несколько недель, потому что как только они об этом догадываются, я им больше не нужен. Они начинают думать, что я глупый или какой-то чудаковатый. Мне остается делать как можно лучше то, что я умею делать. Делать что-нибудь еще я никогда не смогу.
Куинну сразу же стало ясно, что Джек хотел бы достичь в жизни большего, но не знал, как это сделать. То, что он сказал, так ошеломило Куинна, что он сначала не знал, что и сказать ему в ответ. Куинну хотелось прижать его к себе и успокоить, как ребенка. Но Джек был не ребенок. Это был мужчина — порядочный, добрый, зрелый. Куинну хотелось помочь ему, но он пока не знал, каким образом. Все, что он мог, — это объяснить ему, что, независимо от того, умеет он читать или нет, он навсегда завоевал уважение Куинна, особенно теперь. Он продолжал держать руку на плече Джека. Несколько мгновений спустя Джек встал и сказал, что ему пора уезжать. Казалось, он был смущен откровениями этого вечера.
— У меня есть приятельница, которая читает для меня то, что надо, — тихо сказал Джек, надевая пиджак. — К завтрашнему утру я буду знать все, что перечислено в вашем списке, — просто сказал он, и Куинн кивнул.
Провожая его взглядом, Куинн подумал, что Джек позволил ему не только увидеть свои слабые места, но и заглянуть в душу. В ту ночь Куинн до трех часов не спал, обдумывая разговор с Джеком. Проснувшись утром и увидев возле дома грузовичок Джека, он натянул брюки, надел свитер и, сунув ноги в мокасины, вышел из дома. Они многозначительно переглянулись, и Куинн пригласил Джека зайти в дом. Джек выглядел усталым. Он тоже долго лежал без сна, размышляя, правильно ли поступил, рассказав обо всем Куинну. Больше всего он боялся потерять его уважение.
— Я выучил список наизусть, — сказал он Куинну, когда они поднялись по лестнице, и Куинн закрыл за собой дверь.
Куинн кивнул и прошел на кухню, Джек проследовал за ним. Потом оба они уселись за стол.
— Мне нужно, чтобы ты добавил еще несколько часов рабочего времени, — спокойно сказал Куинн, но Джек не смог понять по выражению его лица, что он задумал. О том, что было сказано накануне вечером, не упоминалось. — Я хочу, чтобы ты ежедневно задерживался на два часа после работы, а может быть, также на час или два в субботу. — Сам того, не желая, Куинн говорил строгим тоном, и Джек встревожился. В списке об этом ничего не было сказано.
— Вам кажется, что работа продвигается слишком медленно?
Работа шла быстрее, чем предполагал Джек, и ему казалось, что Куинн доволен.
— Я считаю, дела продвигаются очень хорошо. Но нам нужно сделать кое-какую дополнительную работу.
При этих словах сердце Куинна учащенно забилось. Это было важно для них обоих. Теперь для Куинна это было не менее важно, чем для Джека. Прошлым вечером они основали своего рода товарищество, заключили безмолвное соглашение. Между ними установилась связь, которую нельзя разорвать. Джек, доверив Куинну правду о себе, подарил ему нечто драгоценное. И Куинн был тронут до глубины души оказанной честью.
— Какого рода работа? — озадаченно спросил Джек.
Последовала продолжительная пауза. Мужчины пристально смотрели в глаза друг другу.
— Если ты мне позволишь, — осторожно сказал Куинн, — если ты предоставишь мне такую привилегию, то я научу тебя читать.
В комнате стояла мертвая тишина. Джек отвернулся, по его щекам текли слезы. Куинн тоже плакал. Прошло немало времени, прежде чем Джек снова заговорил:
— Вы это серьезно? Почему вы хотите сделать это для меня?
— Потому что хочу. Мы оба хотим. За свою жизнь я совершил немало глупых, злых, эгоистичных поступков, Джек. Это, возможно, оказалось бы моим первым порядочным поступком, и я был бы очень благодарен, если бы ты дал мне шанс. — Куинн обращался с просьбой к Джеку. Они оба должны были выиграть от этого, не только Джек. — Ты это сделаешь? — спросил Куинн, и Джек, медленно кивнув, утер рукой слезы.
— Вы, наверное, шутите? — с ликующим видом воскликнул он, заметив, что в глазах Куинна, словно в зеркале, отражается его радость. Джек всю свою жизнь хотел избавиться от своей безграмотности, но его останавливал стыд. В том, что он будет учиться читать у Куинна, не было ничего постыдного. Наоборот, он ощущал гордость. — Когда начнем? — спросил он, сияя от радости.
