Эффект домино. Падение (СИ) - Оллис Кира

— Тебя ограбили?

— Есть такое… — усмехается с досадой.

— И сколько их было? — тревога разливается по моим внутренностям жидкой ртутью. Страшно представить, если бы они сделали что-то похуже избиения.

— Кэсси, не бери в голову, ладно? Всё в порядке, — пытается придать своему тону небрежность, но я ведь вижу, что он что-то не договаривает. Не хочет пугать ещё больше?

Ладно. Оставлю эти расспросы на потом.

— Сядь, — машу рукой на стул рядом с обеденным столом.

— Слушаюсь, — с лёгкой улыбкой он снимает свою олимпийку и, зачем-то скомкав её, убирает на соседний стул. Усевшись в указанном месте, демонстративно подставляет своё лицо для обработки. — Чем так вкусно пахнет?

— Булочками с корицей.

— Сама пекла? — улыбается ещё шире, отчего рана начинает кровоточить ещё сильнее.

— Ш-ш-ш, — шикаю на него, призывая замолчать, но всё равно добавляю: — Сама.

Встаю между его ног и, смочив ватный диск в хлоргексидине, аккуратно прохожусь им по всем ссадинам, намеренно оставляя без внимания его губы. В умытом виде травмированное лицо моего «пациента» выглядит действительно не таким пугающим, как вначале. Левой ладонью аккуратно убираю волосы с его лба, чтобы не пропустить ни одной ранки. Выше переносицы Брайан и не дал себя ударить. Более того, он наверняка прекрасно знает, что его лоб ни капли не пострадал, но продолжает послушно сидеть, глядя в мои глаза, а я не прекращаю водить влажным диском по неповреждённым участкам вдоль линии роста волос, просто чтобы потянуть время.

Наши лица находятся практически на одном уровне, и эта близость меня по-настоящему пугает. Моё дыхание срывается, особенно когда дело доходит до зоны, оставленной напоследок. Никогда не касалась мужских губ, а они не касались меня. Аккуратными движениями я повторяю всё те же действия, но что-то между нами необратимо меняется. Внутри нас. Вокруг нас. Это ощущение сгущается, становится практически осязаемым, потому что я невольно склоняюсь чуть ближе к нему, точно ведомая волшебной силой. Мы оба задерживаем дыхание, словно прислушиваемся к этому «нечто» или боимся его упустить.

— Поцелуй меня, — произносит Брайан севшим голосом.

И я делаю это. Закрыв глаза, прижимаюсь своими губами к его, пока не успела снова струсить. Сначала неуверенно, робко, будто ступая по хрупкому льду. Он тоже слегка подаётся мне навстречу, склоняя голову, и обнимает за талию, притягивая вплотную к себе. С его губ вырывается выдох, когда я становлюсь смелой настолько, что провожу по ним кончиком языка. Брайан тут же перехватывает лидерство, углубляя поцелуй. Забывая о том, что у него разбита губа. Не думая о боли. Запуская в наших телах очевидные перемены, от которых у меня едва не подкашиваются ноги. Обхватываю его крепкую шею ладонями, чтобы ещё больше усилить наш общий момент единения, и я настолько вхожу в раж, что в какой-то момент случайно прикусываю его язык. Довольный тихий стон Брайана снова возвращает мне самоконтроль.

Отрываюсь от его губ, дыша, как спринтер, и вижу, что он задорно улыбается. Стеснение и смущение как рукой снимает, когда в глазах напротив вижу нескрываемую нежность.

— Ты проверила моё домашнее задание? — с улыбкой сытого кота спрашивает Брайан и ласково убирает мои распущенные волосы за спину.

— Проверила. И я должна кое в чём признаться.

— В чём же? — Он берёт обе мои ладони в свои руки и подносит их к губам. Целует каждую. Бог мой, кто бы мог подумать, что в этом с виду жёстком парне столько мягкости.

— Я с самого начала знала, что ты знаешь испанский.

— Я знаю.

— То есть? — оторопело взираю на него, вспоминая все наши уроки, на которых мы оба понимали, что водим друг друга за нос.

— Я узнал об этом в первый же день после твоего ухода. Вспомнил про сертификат в ящике, — его улыбка становится шире, отчего подсыхающая ранка снова трескается, и из неё начинает сочиться кровь. Осторожно вытираю её пальцем, продолжая слушать. — И тогда я понял, что нравлюсь тебе.

— С чего вдруг? Может, мне просто нужны были деньги?

— Ты могла сделать вид, что ничего не знаешь, но, тем не менее, пыталась вывести меня на чистую воду, — с озорным блеском в глазах он поднимает одну мою ладонь и целует в подушечку указательного пальца.

— Я верну тебе всё, Брайан. — Виновато опускаю голову. — Кроме тех денег, что я отдала Стивенсу, и потратила на новую одежду.

Выражение его лица молниеносно меняется на хмурое и сердитое. Он несколько секунд изучает моё лицо, а потом тоном, не терпящим возражений, произносит слова, которые мгновенно превращают многоточия моих сомнений в чёткую точку.

Слова, которые отпечатаются в моей памяти на всю оставшуюся жизнь и на какое-то время вознесут до самых небес:

– Águila y halcón, recuerdas? Ahora me tienes. (Прим. авт.: Орлица и ястреб, помнишь? Теперь у тебя есть я).

ГЛАВА 9 ПРИЗНАНИЕ

Брайан

У меня такое чувство, что с появлением Кэсси моя жизнь переключилась на режим ускоренной перемотки. Если раньше я мечтал поскорее закончить школу, чтобы приступить к учёбе в колледже, а потом уйти служить в армию, то теперь мне хочется поставить всё на паузу и продлить каждое мгновение, каждый день, в котором рядом со мной есть она. Возможно, я свихнулся, но мне настолько по кайфу это сумасшествие, что на какое-то время не хочу думать о будущем, о профессии, о мечте служить в Корпусе связи Армии США 7. Есть только здесь и сейчас, потому что мне претит одна только мысль о разлуке.

Мы уже полдня проводим на пляже Малибу для сёрферов. Вода в ноябре, конечно, не парное молоко, но вполне сносная. Я должен был своими глазами увидеть все выкрутасы, которые может проделывать эта девчонка. Когда она уверенно встала на доску при виде приближающейся волны, мне показалось, что я увидел какое-то неземное создание. Она с такой лёгкостью скользила по водной преграде, словно летела, широко расправив крылья! А я… Я просто стоял в воде и наслаждался видом, давая ей возможность продемонстрировать передо мной своё мастерство.

Почему раньше я не замечал, насколько красив океан? Почему не придавал значения таким окружающим меня вещам, как небо и солнце? Разве оно светило иначе? Видимо, ответ кроется в том, на кого я смотрел в этом океане и кого освещали лучи…

— У тебя есть мечта? — спрашивает меня Кассандра, протягивая ладонь с раскрошенными крекерами чайке, подглядывающей за нашими обжиманиями вот уже минут пятнадцать.

Я недоволен. Ради этой наглой птицы, порывающейся сунуть свой острый клюв в наш пакет, она прервала поцелуй.

— Прямо сейчас я мечтаю отправить эту претендентку на гриль вон в ту забегаловку, — и раздражённо машу рукой в сторону небольшого кафе, специализирующегося на жареных крылышках и прочей вредятине.

Кассандра начинает заливисто смеяться, а я показательно надеваю солнечные очки и, закрыв глаза, укладываюсь спиной на нагретый песок.

— Брайан!

Не отзываюсь. Хочу, чтобы посуетилась возле меня сама. Хочу её инициативы. Хочу её, черт возьми… Внезапно перед глазами становится темно. Разлепив веки, вижу над собой Кэсси, загораживающую солнце. Моё персональное затмение. Она стоит надо мной, расставив свои ножки в соблазнительных облегающих шортах по обе стороны от моих ног. Продолжаю молчать и лежать, не меняя положения. Кассандра опускается на колени, оказываясь в позе наездницы, и с подозрительной улыбкой склоняется к моему лицу. Потеревшись кончиком своего носа об мой, она начинает меня целовать. Я специально не отвечаю ей. Считайте меня гордым бараном, но я хочу не только давать, но и получать.

Её распущенные волосы приятно щекочут мои плечи, от её кожи пахнет терпкой морской солью, её язычок, беззастенчиво проникший в мой рот, на вкус, как рай… Обожаю этот момент. Щелчок в моём сердце, и я ухожу в какой-то астрал. Дождался. Можно больше не притворяться, поэтому пускаю в ход свои руки. Люблю её трогать, гладить. Только так я могу в полной мере ощутить её принадлежность мне. Одному мне. Конечно, мы ещё не заходили слишком далеко, да и я не спешу. Пока мне хватает и таких невинных прикосновений к лицу, спине, животу, ногам. Хотя кого я обманываю? Разумеется, не хватает. Просто жду от неё хотя бы условного знака, который дал бы мне понять, что она уверена. Слова ей говорить сложно, как я посмотрю.