Патрисия Симпсон - Потерянная богиня
Поначалу, задерживаясь в университете, он лишь хотел разрядить обстановку дома. А потом работа по вечерам вошла в привычку. Но как раз сегодня он собирался поговорить с женой. Жизнь слишком коротка. Зачем мучить друг друга?
Он пошел по дорожке сада, наслаждаясь видом пруда и мимозы. Ночь была ясной. В холодном черном небе горели яркие звезды. Он чувствовал себя готовым дождаться утра и уладить наконец все, что разлучало его с женой.
На мгновение он вспомнил такую же ночь, только тогда он не был человеком. Он шел на четырех ногах, шел бесшумно, и тело у него было сильное. Ашерис остановился возле пальмы. Никогда раньше он так ясно не вспоминал время, которое провел в теле пантеры, заколдованный священнослужительницами три тысячи лет назад. Он подумал, что живет теперь относительно нормально, если только пантера опять не станет частью его существа. Надо же, он стоит и перебирает в памяти ощущения большой кошки!
Воспоминание как нахлынуло на него, так и исчезло. Ашерис вздохнул. В те дни он был сильнее… или это только кажется? Тогда он был уверен, что может защитить себя. Или он сам себя обманывал? В течение нескольких веков он покорно охранял гробницу его давней возлюбленной Сенефрет. Днем он лежал в саркофаге как человек, а ночью бродил по пустыне как пантера, обреченный жить вечно. Потом Карисса Спенсер своей любовью расколдовала его. Она — кровная родственница Сенефрет. С тех пор он уже не может стать кошкой, однако сомневается в своих человеческих возможностях. Если жрицы Сахмет опять восстанут и начнут охоту на него или, что еще хуже, на его семью, сумеет ли он защититься? Никакие обычные методы не годятся для Сахмет и ее колдуний. А он теперь, к несчастью, обыкновенный смертный.
Погруженный в свои мысли, Ашерис шел к дому, как вдруг увидел возле пруда лежащее на земле тело женщины.
Он с трудом совладал со своим сердцем. Как он мог не узнать изгиб ее бедра, черные волосы, длинные ноги. О Изида! Неужели эти колдуньи ей отомстили?
Ашерис испугался.
— Карисса! — крикнул он, но не получил ответа. — Карисса!
И что было мочи помчался к ней.
4
— Карисса!
Она была без сознания, и Ашерис осторожно повернул ее на спину, чтобы взглянуть ей в лицо. Он быстро проверил, нет ли у нее на голове ушибов или ран, и посчитал пульс. Казалось, у нее все в порядке, но тогда почему она лежит здесь?
Ашерис огляделся в поисках какой-нибудь разгадки и увидел открытую шкатулку в виде кошки. Мороз пробежал у него по коже. В прежние времена служительницы Сахмет, жрицы святилища богини-львицы, узнавались по фигурке кошки. Неужели это они прислали шкатулку? Если так, то подтвердились его худшие опасения. Служительницы живы, и они разыскали его семью, его дочь.
Джулия, родная единственная Джулия, отмечена странным знаком на затылке, который есть у всех жриц Сахмет. У Кариссы тоже есть этот знак. И его жена, и его дочь, которые так много значили для него в этой жизни, как-то связаны со святилищем. Но как? А он-то надеялся, что священнослужительницы, которые были могущественными колдуньями, давно мертвы и никто больше не поклоняется Сахмет… Как он верил, что сможет тихо и спокойно прожить жизнь с Кариссой и Джулией! Увы, эта вера понемногу истаивает. Теперь вот — жена без сознания.
— Карисса! — он погладил ее по щеке, потом легонько похлопал по ней. — Карисса, проснись!
Ее веки затрепетали.
— Карисса!
Наконец она открыла глаза и посмотрела на него как на чужого. Он коснулся ее щеки.
— Я — Ашерис.
— Ашерис?
Голос у нее был слабый, словно она никак не могла очнуться от сна.
— Что здесь было? Что случилось?
Она попыталась сесть, и он помог ей, нетерпеливо ожидая, что она ему скажет. У Кариссы был такой вид, словно она не понимала, где она и что с ней, но все же поднялась на ноги, и Ашерис встал рядом, обеспокоенный ее состоянием. Неожиданно ее взгляд упал на шкатулку, и она тотчас повернулась к пруду.
— Что? — спросил Ашерис. — Что?
— Я видела…
Она провела рукой по лицу, шее, груди, пытаясь собраться с мыслями.
— Что ты видела?
— Я не уверена… — Она опять поглядела на шкатулку. — Наверное, мне приснилось.
— В саду? Ты заснула на земле? Не похоже на тебя. — Ашерис поднял шкатулку. — Что это?
— Музыкальная шкатулка.
— Где ты ее взяла?
— Это… от моего отца.
Она вырвала у него шкатулку, словно он осквернял ее своим прикосновением, холодно посмотрела на него, как бы показывая, что шкатулка не имеет к нему никакого отношения.
Ашерис отпрянул. Странно, что она так реагирует на его вопросы… Почему? Может быть, шкатулка не от отца, а от кого-то еще? Неужели у Кариссы поклонник? Любовник? Не может быть. Тогда почему она вместо того, чтобы броситься к нему, не сводит с него испуганных глаз и готова бежать от него? Ему стало горько. Он не хотел, чтобы она сейчас ушла, хотя пропасть между ними оказалась еще глубже, чем он предполагал. Все-то у него получается не так…
— Музыкальная шкатулка? — Он постарался сказать это обычным тоном. — Загадочная, правда?
— Немножко.
Она вытащила металлическую пирамидку, и положила ее рядом с другими на дно.
— А это что? — спросил он.
— Не знаю. Наверное, часть загадки.
Она потянулась за крышкой и аккуратно закрыла шкатулку.
Ашерис не сводил с нее глаз, понимая, что она знает больше, чем говорит. Неужели то время, когда она делилась с ним своими секретами, безвозвратно миновало? Как же теперь сломать выросшую между ними стену? Он знал, что одним мановением руки тут ничего не сделаешь. Но он на все готов, лишь бы его жена вернулась в его жизнь и в его постель, где она должна быть.
— С тобой все в порядке?
— Да. Конечно. Как же я тут заснула?
Он сунул руки в карманы брюк.
— Ну, раз уж мы оба не спим, может быть, ты не откажешься выпить со мной?
Она с удивлением посмотрела на него.
— У меня есть отличный французский бренди в кабинете, но если ты хочешь чего-то другого…
— Не сегодня, Ашерис. — Она пошла вверх по тропинке. — Надо положить это на место и еще кое-что сделать. Но все равно спасибо.
— Хорошо. — Он постарался не показать своего разочарования. Наверное, она чувствовала то же самое, когда он отказывался принимать ее предложения под какими-то надуманными предлогами. Оказывается, получать отказ гораздо тяжелее, чем он думал. И все-таки ему не хотелось ее отпускать. — Тебе не стоит ходить сюда одной — по крайней мере, вечером.
— Все будет в порядке. Не беспокойся.
— Здесь ты не в безопасности.
