Рэчел Линдсей - Луны волшебное сияние
— О, не беспокойтесь.
Не обращая внимания на протесты, он почти силой усадил ее в шезлонг, укрыл ноги одеялом, подоткнув его и под спину, так что она оказалась укутанной до самого подбородка. Так же завернулся и сам, и вскоре они сидели рядышком, каждый в своем шерстяном коконе.
Разговоров он не заводил и казался совершенно поглощенным видом бегущих волн, время от времени закрывая глаза и погружаясь в дрему. В такие моменты Джейн с неприкрытым любопытством рассматривала его, отмечая, как изменилось в спокойствии его лицо. Возбуждение, с которым он говорил утром, вне всяких сомнений, отняло у него последние силы, и, хотя, по смутному воспоминанию Джейн, ему не было еще и тридцати пяти, выглядел он гораздо старше. И при всем том оставался самым привлекательным из всех виденных когда-либо мужчин. Недаром Мэгги Симпсон, увидев Дрейка как-то раз на конференции, вернулась в редакцию и заявила во всеуслышание, что он — "высший класс".
Утро пролетело быстро, а в полдень палубный стюард принес им горячий бульон. Дрейк, вроде бы крепко спавший, тут же выпрямился, едва стюард приблизился.
— Извините, сэр, я не хотел вас будить.
— Вы и не разбудили, просто у меня чуткий сон.
Он взял бульон и принялся с удовольствием прихлебывать.
— Надеюсь, я не храпел, мисс Белтон?
— Даже если б и храпели, я бы не сказала.
— Какая воспитанная девочка!
— Я вовсе не девочка. Мне… — и едва не проговорилась, что уже двадцать три, но вовремя вспомнила, что еще нет и девятнадцати.
— Ну? — поддел он. — И сколько же вам?
— Девятнадцать.
— А в этом шарфе и этой пушистой штуке не тянете и на пятнадцать.
— Эта пушистая штука, между прочим, от Диора!
— Что доказывает лишь, как вам повезло.
Вспомнив слова Джейни о властном и подавляющем характере отца, Джейн не удержалась:
— Унаследовать состояние — это не всегда везение. Вы говорили, что власть приносит с собой проблемы. То же можно сказать и о богатстве.
— Вы меня удивляете. А я-то думал, единственная ваша проблема — решить, какой из женихов по нраву.
— А также решить, какой из женихов любит меня, а вовсе не "Булочные Белтон"'.
— Ах да, я и забыл. — На лице его было написано сочувствие. — Действительно, весьма серьезная проблема. Однако же можно ведь выбирать и из богатых молодых людей, которых немало на свете.
— А как насчет вас? — отважилась Джейн. — Вы ведь тоже можете выбирать из богатых девушек. Или вы уже женаты?
— Нет, не женат. И не собираюсь… Был… был помолвлен, а когда все кончилось, решил целиком посвятить себя делу.
Джейн смотрела наивными чистыми глазами.
— Она была хорошенькая праздная блондинка, вроде меня, или же умная деловая женщина?
— А у вас очень любопытный склад ума, не находите?
— Простите, — быстро произнесла она. — Я действительно очень любопытна, к тому же обзавелась ужасной привычкой задавать откровенные вопросы.
— Из вас получился бы неплохой репортер, — сухо заметил он. — Если надумаете когда-нибудь заняться работой, приходите ко мне.
Она хихикнула.
— И вы дадите?
— Разумеется, нет. Для Флит-стрит вы недостаточно жестки.
Джейн рассердилась, но решила не подавать виду.
— Не думаю, чтобы Джорджина показалась вам хорошенькой, — неожиданно произнес он.
Джейн сообразила, что это ответ на ее вопрос, и промолчала, ожидая продолжения и надеясь, что слова Дрейка дадут хоть какой-нибудь ключик к разгадке его душевного состояния.
— "Потрясающая", пожалуй, ей больше бы подошло. Она была выше вас ростом, с черными, как смоль, волосами и карими глазами.
Перед глазами Джейн немедленно всплыла Клер Сондерс.
— Она была англичанка?
— Нет, американка. Работала в журнале в Лондоне. Там мы и познакомились, когда я приехал принять дела.
— Так значит, она работала на вас.
— Да.
— И что же произошло?
Он так долго молчал, что Джейн даже испугалась, не зашла ли она на этот раз слишком далеко и, чтобы показать, что не ждет ответа, прикрыла глаза и очень удивилась, вновь услышав его голос.
— Джорджину интересовало только мое имущество и власть. Она была уверена, что, став моей женой, разделит со мной и то и другое. К сожалению, я придерживался на сей счет иного мнения — и ей пришлось вернуться в Америку. Несколько месяцев назад она вышла замуж за владельца нескольких провинциальных газет. Не сомневаюсь, очень скоро Джорджина превратит их в национальный концерн.
Джейн открыла глаза.
— Прошу прощения. Неудивительно, что вы с такой горечью отзывались о деловых женщинах.
— Разве? — Он явно удивился. — Господи, чего я, черт побери, только не наговорил вам сегодня. Вот что выходит из этих морских путешествий, все остальное как-то отдаляется и становится нереальным.
— Потому-то доктора их и рекомендуют. Скорейший способ убежать от проблем.
— Будем надеяться, вы правы. Мне-то никогда не удавалось. Иногда думаешь: "И зачем все это надо? Не лучше ли вести простую жизнь какого-нибудь пожирателя лотосов где-нибудь на островах Фиджи?"
Дрейк взглянул на часы и встал.
— Я, пожалуй, позанимаюсь перед обедом в гимнастическом зале. Может быть, за ужином встретимся.
Джейн кивнула и проводила его глазами. В нескольких словах он дал ключ к своему характеру. Странно, какими простыми, в конце концов, оказываются истинные причины многих сложностей и как резко они отзываются на человеческой жизни. Она не сомневалась, что неудавшаяся любовь вызвала в Стефене Дрейке, с одной стороны, неудержимое стремление подняться на самый верх жизни, а с другой, — решительное предубеждение против новой любви. Однако любви неведомы никакие решительные запреты; она — как море: может нахлынуть и накрыть с головой, а может по капельке просочиться и в самую узкую щель в самой твердой скале.
Джейн сняла одеяло, поднялась и принялась прохаживаться по колеблющейся палубе. Новизна dolce farnierite[5] начинала уже надоедать, хотелось чем-то занять медленно тянущееся время. Пришла пора обедать. Стефен Дрейк сидел уже на своем месте, она тоже уселась на свое, заметив, как обслуживающий ее столик официант все время поглядывает в другой конец зала, словно желая показать, что считает сидящего там мужчину уж очень несмелым, раз он не решился сесть со своей хорошенькой утренней соседкой в пустом зале. С этим Джейн была вполне согласна, но из гордости даже бровью не повела в сторону Стефена Дрейка, а принялась за восхитительный обед из четырех блюд, с отрешенным видом вперив глаза в лежащий перед нею детектив.
