Светлана Бестужева-Лада - Превратности любви
Егор заметил иконы, хотел было перекреститься, потом сконфузился, подумал, что это было бы слишком уж нарочито. И вообще: зачем директор его пригласил? В последний день работы…
Может быть, сейчас и подать заявление? Непосредственно, так сказать.
Но Иван Тимофеевич такой возможности ему не дал. Открыл дверь на застекленный балкон, где стояла пепельница и лежала зажигалка, и предложил:
— Курите. Сам недавно бросил, так что все понимаю… А потом поговорим.
Егор, который уже ничему не удивлялся, послушно прикурил от директорской зажигалки. Но затягивать процесс не стал и через пару минут вернулся в кабинет.
— Присаживайтесь, — предложил ему Иван Тимофеевич — Поговорим о несбыточных мечтах.
— Простите? — не понял Егор.
Иван Тимофеевич рассмеялся.
— Это такая фигура речи. На самом деле я хотел обсудить с вами вот что. Вы в курсе, разумеется, что в ювелирной промышленности «металлом тысячелетия» объявлена платина?
— Что-то читал, — неопределенно отозвался Вадим.
— Отлично. А о том, что появились новые технологии ее обработки, знаете?
Егор покачал головой.
— Я вам дам английский журнал… Вы ведь английский знаете?
— Более или менее. Читаю, во всяком случае, почти свободно. А разговаривать давно не приходилось.
— Ничего, понадобится — и этому научитесь. Прочитайте статью в журнале и подумайте о разработке принципиально новой коллекции.
— Платиновой?
— Совершенно верно. Золото уже всем приелось, а хочется чего-то оригинального. К тому же платина лучше сочетается с бриллиантами, вы согласны?
— Абсолютно.
— Чудесно. Значит, я вас попрошу в ближайшие две-три недели набросать эскизы. Женские модели, мужские, подарочные… ну, сами знаете. Название придумаем после. Посмотрите в Интернете, что уже сделано зарубежными коллегами. Повторять за ними, понятно, ни к чему…
Егор вспомнил, как накануне рассматривал изделие одной швейцарской фирмы. И ведь вчера же ему приходили какие-то идеи, а он даже наброска не удосужился сделать.
Ничего, сейчас придет к себе, хорошенько пороется в Интернете, прочитает статью, а там уже можно будет и к наброскам приступать. Две-три недели на предварительное обдумывание — времени больше, чем достаточно.
— Мы договорились, Егор? — услышал он голос Ивана Тимофеевича.
— А?
— Вы беретесь за эту работу?
— Конечно! Извините, я задумался, с чего начать, и…
— Тогда идите и спокойно думайте, — улыбнулся Иван Тимофеевич. — Или хотите выкурить еще сигарету?
— Да некогда сейчас курить! — почти невежливо отмахнулся Егор. — Пойду к своему компьютеру.
Иван Тимофеевич хотел еще напомнить ему про сегодняшнюю дискотеку, но что-то удержало. Когда он столкнулся с Егором в коридоре, то увидел, что дизайнер по-прежнему мрачен. Но после разговора о новой платиновой коллекции выражение его лица совершенно изменилось и, судя по всему, настроение тоже.
Пусть спокойно работает, дискотеки еще будут.
Егор чуть ли не бегом вернулся к себе в кабинет и немедленно принялся за работу. Прошло почти три часа, пока первый порыв не прошел. Снова захотелось курить, но, оторвавшись от компьютера, Егор вспомнил о своем решении уволиться. И вдруг не на шутку разозлился.
Да почему он, в самом деле, должен увольняться? Здесь ему нравится, здесь он себя комфортно чувствует, ему дали новое, крайне интересное задание. Нужно просто спокойно поговорить с Идой и все это ей объяснить.
Если любит — поймет, а она столько раз говорила ему, что жить без него не может, что он — ее первая настоящая любовь.
Правда, говорила это до того, как он к ней переехал. После этого темы разговоров как-то незаметно поменялись. Но все равно, объяснить нужно. Вчера она была слишком нервной и взвинченной. Да и выпила… а это ей не очень показано.
Егор почувствовал, как с его плеч свалилась огромная тяжесть: уходить не нужно! Не нужно жертвовать тем, что близко и дорого. Ида поймет… должна понять. Главное, найти правильные слова.
А краешком сознания прошла мысль о том, что Маша никогда не поставила бы его в такое положение, не заставила бы выбирать между любимой работой и большими деньгами.
Господи, да она вообще никогда бы не заговорила о деньгах! И не стала бы приводить примеры из семейной жизни своих родителей, хотя — Егор это отлично знал! — очень любила их и уважала. Но родители — одно, а они с Егором — совершенно другое…
Были. Потому что придется все-таки разводиться. Ида, конечно, уступит в вопросе о работе, но насчет развода можно не сомневаться: заставит обязательно. Уже намекала, что связь с женатым мужчиной унижает ее в собственных глазах.
И все-таки позвонить ей он решился только после обеденного перерыва. Отчаянно не хотелось отрываться от интересной работы и начинать очередное выяснение отношений. Но откладывать это до возвращения домой… Егор решил, что это было бы обыкновенной трусостью.
И в этот момент зазвонил телефон на его рабочем столе.
— Егор, — услышал он голос Лизы, девушки, работавшей на ресепшен. — Вам звонит жена.
Первой его мыслью было: что-то случилось с детьми! Второй — Маша в этом случае позвонила бы на мобильный, она никогда не звонила ему по рабочему телефону.
Раздумывать дальше не получилось, потому что в трубке раздался нежный голосок Иды.
— Алло!
— Что случилось? — сразу же спросил Егор.
— Я так и не дождалась твоего звонка.
— Почему ты звонишь на рабочий телефон?
— У меня разрядился мобильный.
— Как же я мог бы до тебя дозвониться? — резонно осведомился Егор.
Ида не ответила на его вопрос, зато тут же задала свой собственный:
— Ты подал заявление?
— Какое?
— Об уходе, разумеется.
— Нет. Знаешь…
— Как это — «нет»? — слегка повысила голос Ида. — Мы же договорились. Ты обещал.
— Обстоятельства изме…
— Тебе прибавили зарплату?
— Нет, но…
— Значит, ты очередным образом наплевал на мои пожелания? И по-прежнему собираешься жить за чужой счет?
— Вот тут давай разъясним кое-что, — медленно сказал Егор, чувствуя, как в нем закипает ярость. — Что за номера ты себе позволяешь? Как ты могла оставить меня без копейки? Я уж не говорю — шарить по карманам…
— А зачем тебе деньги? — ангельским голоском осведомилась Ида. — Чтобы ты все их роздал неизвестно кому?
— Послушай…
— Нет, это ты меня послушай! Настоящий мужчина отдает все деньги жене. Все, до копейки! Моя мама…
— Про маму пропусти, будь добра. Надоело.
— Ах, вот как?! А мне надоело вечное безденежье. И необходимость клянчить у тебя на каждую мелочь…
