Лэйси Дансер - В погоне за миражами
Каприс больше не нужны были слова чтобы заполнить тишину: его жар захватил и ее. Руки обвились вокруг его шеи, притягивая его еще ближе. Вкус его поцелуя был таким же необыкновенным, как он сам: терпким, экзотическим, пьянящим. Она слабо застонала, когда его язык проник в ее рот, посвящая в тайны любви. Наступление, бегство — и новая атака. Ее желание росло, становясь все жарче с каждым новым наступлением, а потом немного стихало от прикосновения его рук, медленно гладивших ее спину, возбуждая сеть нервов на пояснице, Она выгнулась, ощущая странный ток энергии, от которого чуть покалывало тело и тепло разливалось под кожей, расходясь волнами до самых кончиков пальцев.
— Куин! — хрипловато выдохнула она, с трудом поднимая ставшие невероятно тяжелыми веки. — Куин, ну пожалуйста!
Он поднял голову, втягивая раздувающимися ноздрями все нюансы ее аромата, все перемены, приносимые желанием, которое все росло и росло.
— Обещаю, что тебе будет со мной хорошо, — прошептал он. — Но пока не время. — Он нежно прикусил зубами бьющуюся у основания шеи жилку. — Сначала мы должны лучше узнать друг друга.
Каприс запустила пальцы ему в волосы, не отпуская его. Она жаждала его поцелуев так, как еще никогда в жизни ничего не жаждала.
— Я знаю достаточно.
Он провел рукой вдоль выреза ее платья, чуть скользнув пальцами под ткань, дразня тело, на которое мог прямо сейчас заявить свои права.
— Пока не время, — возразил он немного резко. И встретился с ней взглядом, требуя, чтобы она увидела то, что он мог бы скрыть. — Когда тебе не страшно будет спрашивать, а мне — отвечать, тогда мы получим то наслаждение, которое нам обещано.
Глава 5
Куин говорил не о «если», а о «когда» — и для себя, и для нее. Каприс попыталась рассмотреть в темноте его лицо: они сидели так близко, что ей было слышно, как бьется его сердце, и видно, как меняется выражение его лица.
— Ты так уверен?
— А ты нет?
— Не должна была бы.
Он мягко отстранил ее.
— Пойдешь со мной?
Она посмотрела за его спину, на дверь ресторана.
— Да. Должна — иначе я себе не прощу.
И она снова заглянула ему в лицо.
Его улыбка тронула ее: в ней читалась та же неизбежность, что прозвучала в ее ответе. Не говоря ни слова, он вышел из машины и обошел ее, чтобы открыть дверцу. Протягивая Каприс руку, он сказал:
— Тогда пойдем и будем говорить о прошлом и настоящем.
— Но не о будущем?
Он продел ее руку в свою.
— Сегодня — нет.
Вечер шел именно так, как он обещал Каприс заметила, что рассказывает ему о том, как ее удочерили, и даже немного о тех годах, что были раньше. Его немногочисленные вопросы были умными, чуткими и полными сострадания. Ей не приходилось следить за своими словами или искать в его вопросах тайного смысла. Но что было еще удивительнее — ее сегодняшний спутник оказался совершенно не похож на того хладнокровного незнакомца, с которым она обедала несколько дней тому назад. Этот Куин улыбался — не слишком часто, но так, что у нее не оставалось сомнений в том, что ее общество доставляет ему удовольствие.
— А теперь расскажи мне о себе, — попросила она за десертом.
— Как и у тебя, у меня нет близких родственников. Когда-то я знал свою мать — это было очень давно. Отец умер, когда мне не было еще двух лет. — Он поднял рюмку с коньяком, покачал напиток и сделал небольшой глоток. — Я — наполовину американец, а наполовину — ром.
— То есть цыган?
Он кивнул, ожидая, что она забросает его вопросами о его происхождении, — такая реакция была бы типичной.
Каприс ощутила его ожидание, почувствовала, что его тело немного напряглось. Она начинала узнавать этого человека. Можно было представить себе, сколько всяких глупостей ему пришлось выслушать за свою жизнь!
— Я почти ничего не знаю об этой жизни. Ты мне расскажешь?
Куин с тихим вздохом расслабился. Рядом с Каприс его всегда ждали неожиданности!
— Нас стало гораздо меньше, чем было раньше. Возможно, нас пора заносить в Красную книгу. — Его взгляд был устремлен мимо нее, в прошлое. — Я родился в Европе, посреди гор, на полпути между двумя странами, которых больше не существует, Мой отец принял меня, а потом и мою сестру.
— Вы близнецы?
Он покачал головой:
— Нет. Она родилась годом позже, только в ту ночь не было грозы, и ветер не завывал на склонах, словно роженица. Весна коснулась того дня, когда она пришла на эту землю. Но зима сжимала ее в тисках в ту ночь, когда она ушла.
Каприс резко втянула в себя воздух, осознав, что его поэтическая фраза говорите смерти.
— Сколько лет ей было?
— Двенадцать.
Куин сделал большой глоток коньяка.
— Несчастный случай?
Куин покачал головой: выражение его лица выдавало, сколь глубокий шрам оставила в его душе смерть сестры.
— Ее смерть не была несчастным случаем, — ровным голосом проговорил он.
— Убийство?
Каприс всмотрелась в его лицо: боль и ярость с течением времени не стали меньше. Куин допил коньяк и отодвинул рюмку в сторону. Он не был готов ответить на этот вопрос и поэтому проигнорировал его.
— До той зимы мы жили в кибитке, переезжая из страны в страну, словно никаких границ между ними не существовало. Цыганам нужна свобода — огромные пространства и небо без конца. Если приковать цыгана к одному месту, получишь бешеного человековолка, который мирится с превосходящей его силой, только пока не вырвется на свободу или не погибнет.
Захваченная странными словами и разворачивающейся перед ней картиной, Каприс увидела нового человека по имени Куин, с душой поэта, взглядом циника и словами реалиста. И воспоминаниями, такими же темными, как ее собственные. Впервые с момента встречи с Куином она поняла, что между ними может оказаться нечто общее.
— Ты говоришь так, словно знаешь вес таких цепей.
Он сосредоточил взгляд на ее лице и увидел мягкий свет в ее глазах — глазах, которые так правдиво отражали все ее настроения.
— Знал, — просто сказал он.
— Ты был таким бешеным волком?
— Нет, только хорошо обученным охотником.
Его ответ, не оставлявший места сомнениям, заставил ее нахмуриться.
— Я не понимаю.
— Страна, в которой мы оказались, управлялась военными. С их точки зрения, я совершил преступление, и меня забрали из семьи. Больше я их никогда не видел.
Каприс в ужасе смотрела на него. Он рассказывал об этом так сдержанно, что ей не сразу удавалось осознать всего, что стояло за его словами.
— Какое преступление?
Куин наблюдал за ее взглядом, анализируя все изменения в его выражении. Он привык рисковать. Другого способа жить он не знал — не хотел знать. Но Каприс была не похожа на него. Ей нужны были спокойствие, чувство безопасности, а он никогда не сможет их ей дать. Слишком много было в его жизни такого, что нельзя исправить — даже если бы он сожалел об этом настолько сильно, что готов был бы попытаться все исправить.
