Кейт Уайт - Пока смерть нас не разлучит
Пиховски пока что не имел других вопросов ко мне. Он стал расспрашивать Пейтон об устройстве амбара. Узнав, что рядом с кухней много подсобных помещений, он попросил полицейского развести всех по комнатам — желательно, каждого поодиночке. А меня Пиховски оставил на кухне — допросить первой.
Разговор с Пейтон Пиховски отложил на самый конец, а пока попросил хозяйку фермы помочь полицейскому связаться с родственниками Эшли.
Оказавшись одна за большим деревянным столом напротив двух детективов, я ощутила неподобающий душевный подъем и выброс адреналина в кровь. Было что-то возбуждающе знакомое в ситуации. Стыдно признаться, но это выпадение из будней меня будоражило.
Помнится, во время последнего моего приключения я имела неосторожность влюбиться в детектива, который допрашивал меня по поводу убийства.
И сейчас передо мной сидели двое приятных мужчин — можно даже растеряться, выбирая, в которого из них влюбиться.
«Нет, Бейли, будь серьезной! — сказала я себе. — Сосредоточься на деталях происшедшей трагедии. И никаких влюбленностей на нервной почве».
Началось с рутины: имя, адрес. Быстро перешли к делу: что я могу рассказать о случившемся сегодня? Вместо рассказа о сегодня я начала со дня вчерашнего — про то, как Эшли неожиданно вырвала меня из уютного кресла, как она поведала мне о своих страхах во «Временах года», как я решила все-таки прокатиться в Гринвич… и как мне тягостно, что Эшли вздумалось идти не прямо в кухню, а прежде заглянуть в силосную башню. Может, ничего бы и не произошло…
Детективы слушали меня с интересом, внимательно, хотя я не могла угадать, насколько скептически.
— А чего мисс Хейнс, собственно, ожидала в этой ситуации от вас? — спросил Пиховски, когда я закончила свой рассказ.
— Я репортер, пишу на криминальные темы. А поскольку я плотно занимаюсь темой убийств, Эшли вообразила, что я помогу ей разобраться с ее опасениями. По ее словам, она высказала свои страхи здешней полиции, но ей возразили: это просто два несчастных случая, никак не связанных между собой. И просили успокоиться.
Пиховски и Майклс переглянулись. Я поняла, что им известно все о смерти Робин, однако вслух они ничего не сказали. Вместо этого они стали расспрашивать меня о гибели Джейми. Тут я почти ничем не могла им помочь — сама мало что знала.
— Давайте вернемся к сегодняшнему дню, — сказал Пиховски. — Кто-нибудь следовал за мисс Хейнс в силосную башню, когда она шла туда? И второй вопрос: разыскивая вместе с миссис Кросс мисс Хейнс, вы никого не заметили поблизости от башни?
— Нет. Кругом не было ни души — и когда Эшли, то бишь мисс Хейнс, шла в башню, и когда мы, переполошившись, пошли ее искать. Я, конечно, ни на кого не могу указать пальцем как на убийцу, но мне кажется совершенно невероятным, что произошел третий подряд несчастный случай. А вы как думаете?
Пиховски мой вопрос деликатно проигнорировал.
— А что вы можете сказать о сотрудниках фирмы? — спросил он. — Кто-нибудь из них выходил при вас из помещения? Я имею в виду время, пока вы ожидали мисс Хейнс из башни.
Я не спешила с ответом — боялась поставить под ненужное подозрение невинных людей. Наконец я сказала, что Филиппа и Мэри выходили из кухни. Но покидали они здание или нет — не знаю.
Тут мне внезапно вспомнился короткий эпизод с появлением на автостоянке бывшего мужа Робин, который не совсем дружелюбно разговаривал с Эшли. Совсем про это забыла. Выслушав меня, детективы опять переглянулись.
Затем Пиховски задал обычные важные вопросы: не касались ли мы с миссис Кросс каких-либо предметов в силосной башне, был ли включен свет, заметили ли мы что-нибудь странное или, может, слышали какие-то звуки?
Когда я ответила на все эти вопросы, детектив Пиховски вынул своей огромной лапищей из бумажника визитную карточку:
— Если в ближайшие дни вы вспомните что-либо важное, пожалуйста, свяжитесь со мной. И я был бы вам весьма обязан, останься вы здесь еще хотя бы на несколько часов. Могут возникнуть дополнительные вопросы — после разговора с другими.
Он понравился мне своей обстоятельностью и прямотой, но я отметила, что к ситуации он относится слишком спокойно.
— Неужели вам все происходящее не кажется подозрительным? — спросила я, желая хоть немного растормошить этого тюленя. — Два несчастных случая один за другим в узком кружке знакомых — это еще куда ни шло. Но теперь их три — три! Это уже ни в какие ворота, и теория вероятности…
— Мисс Уэггинс, не тревожьтесь, мы во всем мало-помалу разберемся, — заверил детектив Пиховски. — А до тех пор не надо спешить с выводами и паниковать. Хотя я бы на вашем месте и при данных обстоятельствах проявил некоторую осторожность — на всякий случай.
«Ага, — подумала я, — проявите осторожность. Легко вам говорить!»
Мне что, позвонить Бритни Спирс? Дескать, не одолжишь ли, красавица, пару своих охранников-мордоворотов, чтоб они меня защищали непонятно от кого и непонятно как долго?
Джейми вон в собственной ванной погибла.
Как мне теперь по своей нью-йоркской квартире ходить — проявляя осторожность?
Какой экзотический несчастный случай поджидает меня? И где?
Майклс провел меня по коридору в маленькую комнатку за кухней.
Развести сотрудников, очевидно, не получилось — все сидели в этой маленькой комнатке, во главе с Мэри. А у стены скучал-маячил розовощекий полицейский.
Пейтон там не было.
Это и Майклс заметил.
— А где мисс Кросс? — спросил он полицейского.
— Кажется, в туалет пошла, — чинно ответила Филиппа. — Дальше по коридору.
Майклс вышел из комнаты — со слегка раздраженным видом.
Следующий час я протомилась в этой комнатке вместе со всеми.
Это был настоящий ад. Сидеть без дела, когда самое время расследовать, копать, дознаваться!
Раз в десять минут появлялся Майклс и забирал на допрос следующего.
Розовощекий полицейский педантично следил за тем, чтобы мы не переговаривались и не перешептывались.
С каждой минутой мы все ощущали себя все больше и больше преступниками.
Девушки, которые и раньше пускали слезу и хлюпали носом, занялись тем же делом. Не то они действительно печалились об Эшли, не то просто близость смерти приводила их в ужас. Остальные сидели с сонным, скучающим видом. Одна Мэри взяла пачку документов и теперь, водрузив очки на нос, поглощенно работала с ними — что-то писала, правила. Ах да, толстуха Филиппа нашла самое интересное занятие — делала себе маникюр по полной программе. И поскольку делать нам было совершенно нечего, мы все с тупым интересом наблюдали, как она снимает лак ваткой, провоняв всю комнату ацетоном, как наносит с маниакальной тщательностью три слоя багрового лака на ногти, прилежно работая кисточкой и при этом слегка прикусывая язык от усердия…
