Сара Харви - Приманка для хищника
После того как мы выпили по несколько порций. я решила, что вновь покорить Эверест под названием «мужчины» Ники поможет старый добрый поход на вечеринку с девчонками. Она уже поставила на себе крест и решила никогда больше не общаться с мужчинами. Я отнеслась к этому заявлению с долей скептицизма — чтобы сдержать это обещание, ей оставалось сделаться монахиней или лесбиянкой.
Я сказала, что ни ряса, ни кожаный наряд ей не пойдут, и потащила ее в город, чтобы напомнить, что мужчины все еще присутствуют в ее жизни, — ведь даже невинный флирт в переполненном клубе сможет вдохнуть жизнь в ее поникшее эго.
Если бы Ричард молил о прощении и просил ее вернуться, она чувствовала бы себя лучше, но от него не было ни слуху ни духу с тех пор, как она предала огню его модную одежду, которая была у нее дома, а останки отослала ему в тридцати пяти отдельных конвертах.
Мы с Ники решили, что мужчины делятся на две категории:
а) милые, но уродливые;
б) лживые, но сексуально гораздо более привлекательные ублюдки.
Хотелось бы встретить кого-нибудь, в ком сочетались бы лучшие качества этих категорий. Сексуального, веселого и шустрого и в то же время внимательного, умного и отзывчивого, и все это в равных пропорциях, без перегибов.
Если такое существо вообще живет на свете. Ники считает, что у нас больше шансов изобрести обезжиренный и бескалорийный шоколад, чем найти мужчину с такими качествами. Хотя теперь ей все равно. Мы сидели уже в третьем за вечер баре. Начав с красного вина, мы перешли на «Б-52», а потом решили взять судьбу в свои руки и пару раз заказывали «текилу-бум», что должно было придать происходящему дополнительный импульс или уже окончательно добить нас.
Мы обе порядком набрались.
Ну я-то еще держалась, благо мой желудок был закален двухлетним употреблением крепких иностранных напитков, а вот Ники была уже на той стадии опьянения, когда все теряет значение, а мир виднеется сквозь дымку искусственной анестезии.
— А знаешь, это было неизбежно. — заплетающимся языком говорит она. приканчивая свою порцию и машинально отправляя вслед за ней мою. — Мы все обречены рано или поздно разлюбить тех. кого любим. Если он вообще был влюблен. Хотя странно — если на самом деле он не хотел жить со мной, зачем было заходить так далеко?
— От встречи с ублюдком никто не застрахован. — Я обняла ее за плечи, и наши высокие стулья опасно качнулись. — Считай, что тебе повезло: избавилась от него прежде, чем связала с ним жизнь.
— Ну, тут тоже есть из чего выбрать. — Ники описала рукой широкий круг, указывая на мужскую популяцию бара, вылив при этом из своего бокала остатки текилы. — Интересно, а количество ублюдков, которых девушка встречает за свою жизнь, ограничено? Закончится дело одним или придется долго брести по колено в дерьме, пока не встретишь своего настоящего мужчину?
— Как говорится, нужно перецеловать много лягушек…
—.. прежде чем найдешь принца. — закончила Ники. — Может, попытать счастья с лягушками? Эй. подружка, чмокни лягушку, лягу-у-ушку-у, — запела она.
— И часто ты устраивала Ричарду концерты?
— Да. — ответила она, бессмысленно глядя на меня и постепенно расплываясь в пьяной улыбке. — Да… о, да!..
— Боже, нет! — возопила я и спрятала лицо в озерце пролитого на стойку пива.
Наигранная страстность Ники привлекла внимание компании парней, расположившейся неподалеку. Они были не намного трезвее нас и развлекались шумной игрой «Ты шпион», в основе которой лежало предположение, что каждая девушка, не реагирующая на их пьяные предложения, — лесбиянка.
Парень, сидевший на соседнем стуле, довольно симпатичный, в несколько взъерошенном стиле, повернулся и восхищенно уставился на Ники.
— Мать твою, да ты красотка! — заключил он, пьяно уставившись на ее впечатляющий бюст.
— Поцелуй меня в зад, — отрезала она. Вместо того чтобы просто принять отказ, как
большинство предыдущих соискателей, этот разразился смехом.
— У меня идея получше — ты поцелуешь меня!
Он соскользнул со стула и, повернувшись, расстегнул пуговицы на своих джинсах и стянул их до колен, обнажив довольно симпатичную задницу.
Я была шокирована, но не смогла сдержать смех. Осторожно взглянув на Ники — в ее реакции я не была уверена, — я, к своему удивлению, обнаружила, что она улыбается.
— Люблю мужчин с чувством юмора. — сказала она и, нашарив в сумке ручку, написала на его левой ягодице свой телефон.
В понедельник утром я проснулась, все еще мучаясь от дикого похмелья, которое не отпускало меня все воскресенье, — подобного я не испытывала с моей австралийской прощальной вечеринки.
Ники как-то удалось подняться с постели и отправиться на работу, в первый раз с той судьбоносной пятницы неделю назад; на записке, прикрепленной к холодильнику магнитиком, было написано только: «Ааааааааааахххх!»
С тех пор как нам было по одиннадцать хихикающих, угловатых лет, мы с Ники пребывали в состоянии полного согласия и вернулись к нему легко и непринужденно, несмотря на два года разлуки. Теперь лопатки и коленки не торчат у нас во все стороны и смеемся мы не так часто, что вполне объяснимо, учитывая обстоятельства, но наша дружба по-прежнему нерушима, а шестое чувство, благодаря которому мы частенько договариваем фразы друг за друга, по-прежнему работает.
За прошедшие два года мы обе изменились, повзрослели, приобрели кое-какой жизненный опыт, но, сколько бы она ни храбрилась, я все равно знаю ее достаточно для того, чтобы различить настоящие чувства, которые она прячет за бравадой.
Всю неделю я грызла ногти в страхе: как Ники переживет день, на который была назначена ее свадьба? И что же? Когда этот день настал, предвещая неприятности, словно пятница, тринадцатое число, мне сообщили, что на вечер у нас назначено свидание.
Парень из бара, счастливый обладатель телефона на заднице, оказался не промах и сумел переписать его в свою записную книжку при помощи маленького карманного зеркальца.
Кто бы мог подумать, что она примет приглашение? Я-то думала, что она проведет весь день рыдая в подушку, и даже пополнила наши запасы носовых платков, водки и шоколада. Не знаю, кто больше нервничал из-за сегодняшнего ужина — обладатель бойкой попки, я или она.
По крайней мере, это помогло ей забыть, что к этому моменту она должна была стать миссис Ричард Эйкерман и кружиться в первом вальсе замужней женщины, а я тряслась бы следом, как огромное персиковое желе.
— Похоже на приготовление девственницы-весталки к ритуальному жертвоприношению, — пошутила я, глядя, как она моется, бреется, причесывается, душится и красится, а потом роется в шкафу в поисках подходящего наряда.
