Валерия Вербинина - Смерть ей не к лицу
Директор «Мечты» сейчас отдыхает в Греции. Звонить ему или не звонить? Конечно, вроде как надо поставить его в известность, но… Он же сейчас далеко. Чем он может им помочь?
У нее вспотели ладони, она почувствовала, что нервничает и злится. Зачем-то она позвонила домой и сообщила, что сегодня может задержаться на работе. Мужу уже лет десять, а то и больше, было все равно, задержится она или нет, доберется домой в добром здравии или попадет под машину. Он вяло выслушал ее и, не задавая никаких вопросов, повесил трубку.
«Вот он удивится, когда я ему вечером расскажу… Хотя нет, у нас городок маленький, все становится известно очень быстро… Он и без меня все узнает».
И она почти почувствовала облегчение, когда на улице томно взвыла сирена и к корпусу подкатила старенькая машина «Скорой помощи».
В холл вошла женщина-врач с чемоданчиком, с которой Ирина Федоровна сталкивалась и раньше, когда на банкете в гостинице один из гостей упился до полусмерти и его пришлось натурально возвращать с того света. Евгения Самохина была полноватая, неопрятная, явно махнувшая рукой на свою внешность женщина тридцати трех лет от роду, хотя выглядела она на все сорок пять. Лицо у нее было стертое, уставшее, с тем выражением, какое бывает только у врачей «Скорой», которые видели все и уже ничему не удивляются.
— Однако вы быстро, — сказала Ирина Федоровна.
— От нашей станции до вас десять минут езды, — отрубила Евгения. — Только вернулась, откачивала на Лесной одного наркомана… на фиг, спрашивается? Все равно подохнет. И ему, и родителям было бы легче, если бы он откинулся… Что тут у вас — труп?
— Убийство.
— Актриса какая-то, что ли? — Евгения насмешливо прищурилась. Прядь русых волос сползла ей на левый глаз, но она даже не сделала движения, чтобы поправить прическу.
— Звезда. Наталья Теплова.
— Здорово, — хмыкнула докторша. — Пошли.
— А вы сегодня одна? В прошлый раз вас двое было…
— Напарница уволилась, сказала, что с нее хватит. Слышали, кстати, про новые распоряжения нашего замечательного министерства? Снова будут сокращать финансирование «Скорых». Так что привыкайте, что врач приезжает один… Уроды! А если больной совсем плох и нужны носилки? Не каждый же может до машины добраться…
Ирина Федоровна взяла карточку от номера и вместе с Самохиной поднялась на третий этаж.
— Вот… Тело нашла горничная. Мы ничего здесь не трогали…
— Это вы не мне будете рассказывать, — отрезала Евгения, — а следаку. Мое дело маленькое — установить факт смерти…
Она бегло осмотрела тело, пощупала пульс, поморщилась, села на диван и достала какой-то бланк. Ирина Федоровна осталась в дверях.
В коридоре простучали чьи-то каблучки, и через мгновение в номер заглянула востроносая Маша Ларионова, служащая гостиницы.
— Чего тебе? — неприязненно насупилась администраторша.
— Ирина Федоровна, — отчаянным шепотом выдохнула Маша, в то же время с ужасом и упоением косясь на труп, — полиция уже здесь! А Светка плачет и никак успокоиться не может…
— Я вам больше не нужна? — на всякий случай спросила Ирина Федоровна у Евгении.
— Нет, — равнодушно ответила та. — Можете идти.
И администраторша вышла в сопровождении Маши, прикрыв за собой дверь.
— Так это и правда убийство? — спросила девушка, горя любопытством.
— Что тут, по-твоему, игрушки, что ли? — рассердилась администраторша. — Конечно, это убийство! Сто раз говорила Захару Ивановичу, надо камеры поставить на всех этажах… а у нас, как назло, только на ресепшн нормальная камера, а остальные — муляжи! И что я теперь буду полиции объяснять?
Однако Маша, как оказалось, думала совсем о другом.
— Как вы думаете, в новостях про нас расскажут?
— Тебе еще новости подавай! — саркастически хмыкнула Ирина Федоровна.
— А что? Она ведь звезда была как-никак…
Дверцы лифта растворились, и женщины вышли в холл. Светлана сидела на диванчике рядом с врачом, седобородым, успокаивающего вида стариком в очках. Она уже не плакала, а сидела очень прямо, стиснув бумажную салфетку, которой вытирала слезы. Возле стойки, за которой находилась нервничающая Лена, переминались с ноги на ногу двое: молодой вихрастый лейтенант, гладкий и сытый, как довольный кот, и худощавый опер лет сорока пяти с изборожденным морщинами лицом. В руках у лейтенанта был фотоаппарат.
— Это Ирина Федоровна, — пролепетала Лена, — она вам звонила…
— Я капитан Теличкин, а это лейтенант Петраков, — представился тот, что был старше. — У вас тут убийство произошло?
— У нас, — обреченно ответила администраторша.
— Тело женщина нашла? — Капитан кивнул на Светлану.
Н-да. Ловко они взялись за дело, однако.
— Она горничная, — с достоинством промолвила Ирина Федоровна. — Работает у нас второй год, за все время к ней не было никаких претензий…
Полицейские переглянулись.
— Что вы знаете о жертве?
— Теплова Наталья Викторовна, актриса, — ровным тоном говорила администраторша. — Приехала сюда в составе киногруппы для съемок художественного фильма. Сегодня днем наша горничная Светлана пришла делать уборку и обнаружила тело… Это было около двух часов дня. Горничная испугалась и вызвала меня…
— Вы там были?
— В смысле?
— Тело видели? — тоскливо спросил капитан.
— Да.
— И как ее?..
— Зарезали. Ножом.
— Крови много?
— Небольшая лужа.
Капитан Теличкин позеленел. Его коллеги отлично знали, что капитан не выносил вида крови, и, хотя он предпринимал нешуточные усилия, чтобы это скрыть, всем было известно об этой его особенности.
— Врач «Скорой» уже приехала, — добавила Ирина Федоровна.
— Мы видели их машину у входа, — кивнул лейтенант.
Тоже мне, Шерлок Холмс нашелся, мрачно подумала администраторша.
— Ну че, пошли? — деловито спросил Петраков у коллеги.
— Я со свидетелем разговариваю, — промямлил Теличкин. Он отчаянно пытался оттянуть момент, когда надо будет подняться наверх и увидеть то, во что превратилась красивая некогда женщина. — Скажите, Ирина Федоровна, вот вы производите впечатление умного человека…
Угу. Щас он спросит, не знаю ли я, кто ее пырнул. Целыми днями за ней следила, знамо дело. Только и подстерегала момент: а вдруг ее зарежут? Делать мне нечего!
— Как вы объясняете себе случившееся? — капитан прищурился.
— А я тут при чем? — пожала плечами администраторша. — Или это какой-нибудь маньяк, или…
— Или?
— Может быть, кто-то из киногруппы. Я не знаю.
— Кто конкретно из киногруппы? Кого вы имеете в виду?
