Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 2
– Ну? Так как же у тебя дела? – Последнюю порцию виски она допила прямо из бутылки. – А хреновые дела. А почему хреновые? А потому. Сделали тебя! Сделали! По всем статьям. А кто? А две дворняжки. И что ж, ты им спустишь? Нет! Ты им войну, что ли, объявишь?
Она задумалась. Нет больше прежней веселой Дашки. Планы на жизнь остались, но добиваться их осуществления она станет по-другому.
Зажмурив левый глаз, она пальцем прицелилась в свое отражение, потом перевела «дуло» на пустую бутылку.
– Паф, паф!
Бутылка отчего-то не разлетелась. Даша взяла алую помаду и на зеркале размашисто написала: «Я объявляю вам войну!»
Вот именно. Словно кровью написано.
Пришло время выпустить на свободу черта по имени «ненависть».
Пришло время заставить улыбнуться удачу. И пусть способы будут не очень красивые, пусть даже придется немного замарать руки…
À la guerre comme à la guerre.
* * *Утро выдалось солнечным, а ближе к полудню жарило уже и вовсе по-летнему. Ольге захотелось позагорать, сил уже не было ждать летних каникул, поездки к морю, по-настоящему ярких солнечных дней. Она вынесла из дома шезлонг, потом подумала – чего просто так валяться, принесла мольберт и краски. Но тут приехала Надя – в длинном сарафане с красными маками, в шляпе с огромными полями, к которым был прикреплен такой же мак, и охапкой цветов, нет, не маков – желтых тюльпанов.
– Представляешь, Димка ужин вчера приготовил. Романтический, – не поздоровавшись, выпалила Надежда.
– Ну, и? – замерла Ольга.
– Ну, и в ресторане мы ужинали! – засмеялась Надя. – Пойдем.
Они прошли в дом, в гостиную. Ольга сменила тут шторы – голубые на желтые, – и настроение в комнате стало летним и праздничным.
– Хорошо у тебя, прям как в деревне! – Надежда оценивающе посмотрела на шторы, сняла шляпу и пристроила ее на диван. – Во что цветы ставить? Прям под новый интерьер тебе…
Ольга взяла у нее охапку тюльпанов, ушла на кухню. Еле пристроила цветы в вазу – они все никак не хотели пролезать в горлышко, упрямились и падали, и выскальзывали, уже пристроенные.
Когда она с цветами вернулась в гостиную, Надя сидела на диване и уплетала из коробки конфеты, которые принесла с собой. За щекой у нее было уже как минимум две, а она высвободила из блестящей обертки третью и отправила в рот к предыдущим. Ольга пристроила вазу с тюльпанами на стол и, отойдя на шаг, залюбовалась – хоть картину пиши.
– Надь, сварить тебе кофе?
– Да нет, опилась уже. А вот конфету еще можно.
Надя сунула за щеку очередную конфету, а обертку аккуратненько сложила треугольником и положила на край стола в стопку таких же золотистых треугольников.
– Ой, Надька, погубит тебя сладкое, – засмеялась Оля.
– Это мы еще посмотрим, кто кого! Пока что я их уничтожаю. – Взгляд Нади упал на сумку. – Ой! Слушай! Я и забыла… – Она быстро порылась в сумке, будто белка в дупле, и вытащила на свет глянцевую колоду карт. – Вот! Смотри, что у меня есть, вчера у метро купила.
Надя веером развернула карты, Ольга присела рядом с ней и увидела, что это не привычные короли-дамы-тузы, а какие-то загадочные картинки и символы.
– Что это?
– Исключительно замечательная вещь! Набор гадательный.
– Что? Какой набор? – захохотала Ольга.
– Говорю же, для гадания. Зря смеешься, тут в книжке описано, как гадать, как раскладывать. – Надежда откопала в сумке небольшую книжицу в черной обложке, послюнявив палец, полистала ее, прочитала бегло какие-то инструкции. – Давай разложим.
– Да ну тебя! – Ольга встала и поправила тюльпаны, все норовившие выскользнуть из вазы – то ли ваза была слишком низкая, то ли ножки у цветов больно длинные. – Дурында ты, Надька! Вечно с ерундой всякой носишься. То браслет для похудения, то чудодейственное средство для отбивания аппетита, то уж совсем черт знает что – гадание!
– Ладно, ладно… – Надя ловко разложила карты, сверяясь с руководством. – Можешь не верить, я тоже не верю, но ведь все равно интересно! На тебя раскладываю. Ну-ка, ну-ка, поглядим, что у нас такое получается… – Она заглянула в книжицу, пробежала глазами текст. – Вот, лодочка над лодочкой, птичка и облачко…
Надя вдруг захлопнула книжицу, и веснушки у нее как будто утратили яркость. Она хотела смахнуть со стола карты, но Ольга не дала, отстранила ее руку и выхватила черную книжицу, которую Надя не успела убрать.
– Ну и что ты там такое увидела?
– Да глупости все, ерунда…
Веснушки у Надежды снова обрели яркость, и даже большую, чем прежде. Ольга знала, Надя так краснеет, а краснеет она в одном случае – когда приходится врать «на пользу дела». Ольга сравнила комбинацию карт с написанным в руководстве.
– Удар. Несчастье с близким человеком. Женщина-враг, – вслух прочитала она. Сердце сжалось, потом понеслось галопом…
Несчастье с близким человеком?
Желтые шторы вдруг показались ей просто невыносимыми. Зачем она сменила на них голубые?
Надя вырвала у нее книжицу, зашвырнула куда-то в угол.
– Ну что ты хрень всякую читаешь? Ну ей-богу! Что ты, бабка старая или полоумная? – Она быстро сгребла со стола карты, сунула в сумку, а сумку зачем-то запихнула себе за спину. – Ну прям смешно!
– Да уж, обхохочешься… – Ольга попыталась улыбнуться.
– Сама же дурой меня называешь. И правильно, между прочим. Дура я, самая что ни на есть дура!
– В первый раз призналась. – Улыбка не выходила у Ольги, как она ни старалась.
– А чего же не признать, если правда!
– Ну… вообще-то ты и в самом деле… – Ольга повертела пальцем у виска, все еще надеясь придать случившемуся комичность. – Не очень умная ты, Надька.
– Чего? – весело встрепенулась Надежда. – Ты говори, да не заговаривайся!
Они прыснули вместе. Вот уж и правда дурочки – одна купила возле метро какую-то копеечную глупость, другая поверила выпавшим «птичкам» и «облачкам».
Отсмеявшись, Надежда глянула на часы, схватила сумку, шляпу и вскочила.
– Ой, мама моя родная! Бежать надо, я ж ненадолго из офиса смылась. Димка такой строгий, прям жуть! – Она чмокнула Ольгу, тут же стерла следы розовой помады с ее щеки и торопливо пошла к двери, на ходу договаривая: – Пока, подружка! Детей поцелуй. И Сереже своему привет передавай. Жаль, не увиделись.
– Передам. Он сегодня в Нижний Новгород улетает. – Ольга проводила Надежду до двери. – Машину лучше всего на повороте ловить.
– Да знаю я! Все. Меня нет. – И она упорхнула, мелькнув красными маками на подоле.
Ольга закрыла за ней дверь. Огляделась. Сердце сжала тоска – желтая, как эти шторы, и упрямая, как эти тюльпаны. Она отыскала под диваном черную книжицу и пошла с ней на кухню.
На помойке место этой тоске и этому… руководству.
