Верь только мне (СИ) - "Тори Мэй"

Следом врывается Макс и выдает что-то вроде: —Внимание всем! Кто хочет бесплатный кофе сегодня в лучшей кофейне в центре города, можете записаться у меня в коридоре, предложение ограничено и действует только для вашей группы!

Уоу, вот это у Шелеста находчивость. И, видимо, кофейный банкет оплачиваю я.

—Максимиллиан! Такое нужно согласовывать, я не разре….., — пытается возмутиться Виолетта, но толпа голодных студентов уже высыпает в коридор. —Не злитесь, Виолетта Александровна, Вы тоже должны записаться!

Макс как настойчивый тамада на свадьбе, где гости не хотят участвовать в конкурсах, но он все равно заставляет каждого. По два раза.

—Давайте-давайте, студенты ждут Вас, я специально после Вашего вчерашнего визита выпросил акцию у шефа! Так приятно видеть родные лица у себя на работе… — не затыкаясь, Макс почти выталкивает Виолетту в двери.

После вчерашнего визита? Я что-то пропустил? Виолетта приезжала к нему на кофе? Становится неприятно.

Пока Макс отводит толпу студентов, жаждущих халявы, к окну, и записывает их имена и фамилии на дранном листочке, я незаметно выскальзываю из кабинета и вливаюсь в толпу несущихся на пары студентов.

Глава 10. Вильгельм

—Что нахер происходит? — Макс плюхается за стол в столовке напротив меня и впивается серьезным взглядом. —Это, кстати, тебе, — он протягивает мне лист с именами студентов и стоимостью напитков напротив,—Переведешь деньги сюда вечером, это счет кофейни.

Изучаю внушительный список. Это сейчас столько кофе стоит? Когда у тебя ограниченный остаток денег, то начинают волновать совершенно неожиданные вещи, например, цены на еду.

Но похер, зато моя задница тихо вызволена из склада.

—У меня все карты заблокированы, чувак, я тебе наличкой отдам.

—Короткий поводок? — Макс откусывает пирожок.

—Типа того…

Набрасываюсь на горячую гречку с мясом и грибным соусом. С голодухи и ненавистная каша вкусная, это было первое, что приготовили с утра.

—Рассказывай нормально! Что ты там в подсобке делал? — не выдерживает Макс. —Артур показал мне тот список «покупок», состоящий из всяких стекляшек для химии. Что это все значит?

—Говнюк не явился сегодня, да? — выдаю подобие улыбки из серии «я так и знал».

—Вил, это нифига не смешно, — и я вижу, что Макс вообще не шутит, снова врубил серьезного взрослого. —Знаешь, почему он не пришел? Мы вчера не успели найти все эти пробирки! Поэтому я и не брал трубку вечером — мы мотались по городу после моей смены!

Продолжаю блаженно уплетать блюдо, делая вид, что не втягиваюсь в его уроки морали. Сам ввязался помогать. А самого это дико бесит! Макс, блять, мой друг!

—И Артур сказал, что ты пригрозил ему руку сломать, а у него, Вил, РА-БО-ТА, которую он тоже отменил! И пары с утра пропустил, потому что поехал на трамваях что-то докупать. Понимаешь?

—Во-первых, не сломать, а вывихнуть. А во-вторых, ты знаешь, что я не отморозок. Когда я кому в жизни руки ломал? Так, припугивал только немного. И вообще, с каких пор тебя стало это волновать? — чувствую напряжение и пытаюсь запить коричневым кипятком вставшую комом в горле еду.

—А с тех пор, бро, что детство закончилось! А ты продолжаешь жить в подростковой иерархии, — мой кудрявый друг смотрит на меня с горечью. —Тебя со времен школы никто не трогает, все заняты своими делами и учебой! Ты единственный продолжаешь быть быком. В своей светлой Европе ты поди на людей не бросаешься. А тут в чем дело?

Не верю своим ушам. Вытираю лицо салфеткой и раздраженно отшвыриваю ее. Задираю подбородок в предвкушении, что же еще выдаст Макс.

—А за что, скажи мне, отгребают учителя? Плевать на Василича, тот сам напросился, но что тебе сделала Виолетта?

—А что так переживаешь? Вы и с ней тоже подружками стали? Или ты глаз на нее положил? — вспоминаю, что Макс упомянул, что она была у него в кофейне.

Чувствую необоснованную ревность. В обе стороны.

—Вил, это у тебя с ней какие-то игры, о которых ты мне не поведал. Для меня это — преподаватель!

Мы вгрызаемся друг в друга взглядами. Все сенсоры орут о том, что дальше мне лучше заткнуться, потому что этот разговор уже пошел не в то русло. Но, к сожалению, меня уже несет.

Глава 10.1 Вильгельм

Макс подается вперед: —Я весной нашел хорошую стажировку, только туда берут через конкурс: резюме, средний балл, и вся эта фигня. Мне готовиться надо, понимаешь? Виолетта хотя бы хер на студентов не кладет, а реально учить нас пытается!

Он выдерживает паузу.

—На твои фразочки про “ломать язык” Виолетта поогрызается-поогрызается, а потом не выдержит и уволится. Свалит, как другие учителя, или от группы нашей откажется. Мы такое уже проходили, Вилли! Раз тебе похер на учебу, хотя бы, блять, не мешай другим!

—Оу, не мешай другим — это тебе? — конструктивная речь меня покинула, и я отбиваюсь вопросом на вопрос.

—Чувак, я не это имею в виду…!

—Да нет уж, давай, Макс! Чем я тебе конкретно мешаю? — уровень гнева в моей крови растет с каждым услышанным словом.

—Баловство закончилось! У нас осталось полтора гребанных семестра и дипломная, которую, в отличие от тебя, никто из группы себе не купит, — слышу отчаяние в его голосе. —А в нормальных фирмах едва есть места для таких неопытных, как мы. Приходится, мать его, делать невозможное за последний курс!

Он ожидает какой-то реакции, но я молчу, хочу услышать все предъявы. —Мы даже группой попросили Виолетту о дополнительных занятиях, чтобы экзамены не завалить, — он делает еще одну паузу. —Перестань ее дергать на парах, Вил, я тебя прошу. И ребят тоже. Решай свои проблемы сам!

—Я, по-твоему, их не решаю? — эта фраза задевает больше всего.

—Нихрена, Вил! Ты из сранной подсобки сам выйти не смог. И что-то я не услышал спасибо! Мы для тебя все шестерки, посыльные, люди на побегушках. А ты попробуй свои проблемы с учителями разруливать, за пробирками мотаться сам, а еще сам бегать в киоск за сигаретами, заполнять университетскую документацию, а не девочек гонять, — похоже, у него накипело. —Тебе еще перечислить?

Я никогда не считал Макса шестеркой, Макс — брат…

Что конкретно изменилось за это гребанное лето, что слово «мы» он теперь применяет не к нашей дружбе, а к кучке одногруппников?

Да, я изрядно достал свой курс, раздавая поручения, начиная с того, что за меня делали все проекты, заканчивая тем, что на паузах протирали мою тачку. И такое бывало.

Но как-то раньше Макса это не смущало. Какая муха укусила его в этом году? Меня откровенно бесит его роль просветленного отца всех обиженных и обездоленных.

—То есть ты сейчас выступаешь как представитель малой народности лузеров, которые нихрена не учились четыре года, а теперь я виноват во всех бедах? — меня несет и я не могу остановиться.

Вижу, как раздуваются ноздри Макса и он на секунду отводит взгляд вверх, сдерживаясь.

—Прекрати так называть людей, — проговаривает твердо, глядя мне в глаза.

—А ты заставь меня, — ехидно скалюсь ему в лицо.

Никогда бы не поверил, что это можно наблюдать воочию, но вдруг требовательный взгляд Макса тает, и его глаза застилает туман разочарования.

Пустотелое холодное разочарование. Во мне. В моих тупых словах.

Он сглатывает обиду и упорно как нянька продолжает: —Артур уже два года подрабатывает музыкальным репетиторством, потому что его с сестренкой растит одна мама. Спасенная Аня-зубрилка уже устроилась помощницей на мини-ставку… Даже Милена ногти пилит все четыре курса, и сама себе квартиру оплачивает, — он откидывается на стуле, напряженно упираясь руками в стол.

—И?

—Так тебе же посрать на это, когда ты людей по своим делам посылаешь! Твоя жизнь не изменится, если ты завалишь экзамены. Тебя не выпнут из квартиры, если просрочил платеж! Это только наша лузерская проблема, — выдает он.

—Макс, не пизди давай! Я работаю больше вас всех вместе взятых, вообще-то! Ты сам у мамы с папой под боком живешь! — наезжаю в ответ.