Сандра Браун - Петля желания
– Полагаю, что это возможно.
– Я все еще в «Четырех временах года». Вы не против, если мы встретимся здесь, у меня?
– Конечно, не против. Когда?
– Сколько вам нужно времени, чтоб добраться – сюда?
Час спустя Дент постучался в дверь ее номера. Она посмотрела на него в глазок, даже искаженный линзами, он выглядел превосходно. Дент был одет так же, как в тот день, когда она впервые заказала его самолет. Джинсы, ботинки, белая рубашка с расстегнутым воротником, черный галстук со свободно завязанным – узлом.
Он явно рассматривал ее приглашение как деловую встречу.
Она глубоко вздохнула и открыла дверь:
– Привет.
– Привет.
Дент вошел в номер, остановился в центре комнаты и, сунув руки в задние карманы джинсов, огляделся по сторонам.
Наконец он подошел к ней.
– Спасибо, что приехал так быстро.
– Мне все еще нужны чартеры.
– Не пошел на работу к сенатору?
– Пошел.
– Ну и как?
– Нормально. Летаем на его ранчо и обратно. Развлекательная прогулка. При попутном ветре долетаем меньше чем за час. В субботу возил его с женой в Галвестон на деловую встречу и обед с друзьями. К часу ночи уже был дома.
– Значит, все идет хорошо.
– Ну пока еще только неделю. Но в целом нор-мально.
– Я рада. А как идет ремонт твоего самолета?
– Вот поэтому мне и нужны чартеры. С меня очень много удерживают по кредиту.
Даже при том условии, что бо́льшую часть работы выполняет Голл, новые детали стоят очень дорого.
Они убивали время, избегая той темы, на которую действительно должны были поговорить, и оба это прекрасно понимали. Ее сердце готово было выскочить из груди. Она жестом указала ему на кресло:
– Сядь. Принести тебе что-нибудь выпить?
– Нет, не стоит, спасибо.
Он сел в кресло. Она – на диван. Он огляделся по сторонам, сразу же почувствовав, какой обжитой и уютной выглядела комната.
– Ты прожила здесь всю неделю?
– Да, с тех пор как ты привез меня сюда.
Свою беседу с ван Дарбином, которая началась на улице, Беллами продолжила в круглосуточной закусочной. И когда где-то перед рассветом беседа наконец завершилась, она попросила Дента отвезти ее в гостиницу, что он и сделал без возражений и комментариев. Он обнял ее на прощание, но не предложил и не попросил разрешения остаться с ней.
От него не было никаких вестей до тех пор, пока она сама не набралась мужества и не позвонила ему.
– После того как Оливия… я не хотела оставаться в родительском доме.
– Вполне понятно.
– С меня хватило и того, что мы со Стивеном были вынуждены пройти комнату за комнатой и решить, что нам нужно оставить из вещей. Он забрал кое-какие ее вещи. А я некоторые отцовские, с которыми у меня связаны особые воспоминания. Все остальное, даже драгоценности Оливии, мы передали компании по распродаже имущества. Мы со Стивеном решили передать всю выручку от распродажи приюту для бездомных. Мы вообще продадим всю недвижимость.
– Ты уверена, что это правильное решение? Она же принадлежала твоей семье с незапамятных времен.
– Но плохих воспоминаний с ней связано не меньше, чем хороших.
– А как насчет дома в Джорджтауне?
Беллами обхватила себя руками.
– Зная о том, что в нем был Рей Стрикленд, рылся в моих шкафах, прикасался к моим вещам, я просто не смогла провести там больше ни одной ночи, поэтому не стала больше арендовать его. Я сняла меблированный дом. К счастью, я так полностью и не распаковала свои личные вещи.
– Ну, значит, остается только Нью-Йорк. И когда ты возвращаешься туда?
То, что он задал свой вопрос таким безразличным тоном, потрясло ее, тем не менее она сумела взять себя в руки, и голос ее прозвучал спокойно:
– На самом деле я еще не решила, где остановлюсь. Мою квартиру в Нью-Йорке трудно назвать настоящим домом. Она просто надежное вложение денег. Я держу ее как pied-a-terre, но…
– Пье… что?
Она улыбнулась:
– Временное пристанище. Это по-французски. Место, где я могу остановиться, когда буду приезжать по делам в Нью-Йорк.
– Ты будешь и дальше писать?
– Теперь только художественную литературу, – ответила она с ноткой сожаления в голосе. – Но я ведь могу заниматься этим где угодно.
– И поэтому ты мне позвонила? Ты хочешь, чтобы я повозил тебя, пока ты не найдешь место, которое тебе понравится?
– Нет, – отозвалась Беллами и очень медленно продолжила: – Я позвонила тебе потому, что подумала: сам ты мне больше никогда не позвонишь. И решила, что, если мне захочется встретиться с тобой снова, я должна буду придумать какую-нибудь вескую причину.
Дент заерзал в кресле. Он закинул ногу на ногу, затем снова опустил ее на пол. Затем провел ладонью по галстуку, словно разглаживая его, хотя тот в подобной заботе явно не нуждался.
Заметив признаки смущения Дента, она спросила:
– Неужели сейчас ты начнешь говорить то, что обычно говорят мужчины, когда имеют в виду нечто совершенно противоположное?
– Нет, не начну.
– Какое же ты наступление вел, Дент, пока я не легла с тобой в постель. Ты сносил барьеры, которые ни одному мужчине до тебя не удавалось снести. Для тебя это и было главным? Мои оргазмы, по-видимому, стали достойным вознаграждением?
– Господи, – отозвался он, – конечно же, нет!
Беллами продолжала пристально смотреть на него, затем медленно подняла плечи, как бы спрашивая: в чем же тогда дело?
Несколько мгновений Дент беспокойно ерзал в кресле и наконец сказал:
– Я не знаю, как это делается.
– Не знаешь, как делается что?
– Как стать… половиной чего-то. Партнером по браку, мужем, бойфрендом, как угодно назови это. С моей стороны вообще самонадеянно даже такие слова произносить, потому что я ведь не знаю, какую роль для меня ты назначила в своей жизни… для нас. Но если ты действительно хочешь чего-то такого, то я тебе сразу признаюсь, скажу прямо и откровенно: возможно, подобная жизнь мне не понравится. И я боюсь этого. Потому что не хочу стать подонком, который причинит тебе боль. Снова. И боль еще большую, чем та, которую ты уже пережила. Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой.
– А ты? Ты был бы счастлив?
– Если бы что?
– Если бы ты стал половиной чего-то: партнером, мужем, бойфрендом или кем-то в этом роде.
– С тобой?
Беллами кивнула.
– Не знаю, что тебе сказать. Ведь я никогда не пробовал. Единственное, что я точно знаю, – когда неделю назад я уходил от тебя, создавалось впечатление, что у нас все складывается удачно. И я подумал, что самое лучшее, что я могу сделать, – уйти в тень и позволить тебе самой разобраться с собственной жизнью. Я могу поклясться чем угодно, что мне больше всего хотелось быть с тобой. И я мог бы. Я знаю. Но не считал, что так будет лучше для тебя. И я ушел с мыслью: «Ну что ж, откланяйся, святой Дент. Ты сделал доброе дело». Конечно, подобное решение меня совсем не обрадовало. Но и в депрессию я не впал.
