Сандра Браун - Петля желания
– Не только ради матери, но также ради твоего и Говарда блага. По крайней мере, ей не пришлось признаваться ему в этом, что, безо всякого сомнения, убило бы ее. Я лучше других знал, как она его любила. Больше всего на свете. Больше, чем кого бы то ни было.
Голос его дрогнул и сорвался.
Уильям положил ему руку на плечо, и Стивен благодарно улыбнулся другу.
– Стивен… – Беллами почти шепотом произнесла его имя и, когда он взглянул на нее снова, призналась: – Я обо всем рассказала полиции.
Увидев выражение боли у него на лице, она попыталась объясниться:
– Они начинают новое расследование. Мне пришлось сообщить все, что мне известно.
Это правильно. Истину нельзя скрывать.
Стивен не стал с ней спорить, но она видела, до какой степени его расстроило ее признание.
Она взяла его за руку:
– Как только все станет достоянием общественности, мне тоже будет нелегко, но мы ведь жили в оковах лжи целых восемнадцать лет. Я не могу и не хочу жить так дальше.
Некоторое время спустя тело Оливии вынесли и положили в машину «Скорой помощи», которая должна была отвезти его в морг. Когда машина отъехала, Стивен сказал Беллами:
– Мы с Уильямом будем в «Четырех временах года». Никакой пустой суеты, как в случае с Говардом, не будет. Мы похороним ее рядом с ним. Без лишнего шума.
– Я понимаю и полностью согласна с тобой.
– Что же до всего остального… – Он на мгновение отвернулся, затем вновь взглянул на Беллами: – Ты сделала то, что посчитала нужным. В каком-то смысле это стало облегчением для всех.
Беллами крепко обняла его и прошептала:
– Для тебя тоже, надеюсь.
Со слезами на глазах она наблюдала за тем, как Стивен спустился по ступенькам и сел с Уильямом в ожидавшее их такси. Она понимала – ее отношения со Стивеном никогда уже не будут такими, какими были в их детстве. И было бы наивно воскресить прошлое. Их личности и судьбы определило то, что произошло в тот День поминовения.
Но она не оставляла надежды, что когда-нибудь удастся восстановить с ним отношения.
Детектив Эббот попросил, чтобы она приготовилась ответить на несколько вопросов, которые ей неизбежно зададут.
– Рею Стрикленду будет предъявлен длинный список обвинений в тяжких преступлениях. И вам придется выступать в качестве свидетеля.
Беллами ожидала этого, но не испытывала никакого удовольствия от подобной перспективы.
Когда детективы уходили, Нэгл передал ей визитную карточку со словами:
– Может, пригодится.
Из-за всего происшедшего и еще предстоявших ей неприятных обязанностей Беллами было бы, наверное, очень тяжело, если бы рядом с ней не было Дента, который запер двери дома и вместе с ней проследовал к воротам усадьбы. Дождь прекратился, гроза ушла на восток.
На улице еще оставалось несколько полицеских машин. Полицейским приходилось отгонять зевак, которые собрались у места скандальных происшествий. Пройдя сквозь кордон полиции, Дент огляделся и процедил сквозь зубы:
– Вот и этот сучий стервятник.
Прислонившись к капоту фургона Голла, стоял Рокки ван Дарбин.
– Подожди! – Беллами жестом остановила Дента.
Она прошла к машине и, оказавшись на расстоянии не более метра от ван Дарбина, произнесла вполне деловым тоном:
– Отойдите от капота.
Состроив мерзкую улыбку, ван Дарбин отошел от машины.
– Ничего дурного у меня и в мыслях не было, уверяю вас.
– Конечно-конечно, – согласилась Беллами с иронией в голосе.
– Нет, серьезно. Я просто дожидался вас, чтобы задать вопрос о самоубийстве миссис Листон. Ее заставило пойти на это горе по вашему умершему отцу?
Беллами сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться.
– Ван Дарбин, вы хитрый и мерзкий подонок, живущий за счет несчастий окружающих вас людей. Вы существо, питающееся падалью и дерьмом, самый низший биологический вид, который мне известен. Однако если уж говорить начистоту… – Она сделала паузу, чтобы ее слова прозвучали весомее. – Я рада встрече с вами.
Беллами на расстоянии почувствовала изумление Дента.
Что касается ван Дарбина, то улыбка на его физиономии сделалась менее уверенной, словно у него возникли сомнения, что он правильно понял собеседницу.
– Где ваш фотограф? – спросила она.
Журналист помедлил, затем указал в сторону живой изгороди, которая отделяла усадьбу Листонов от земли их соседей.
– Если он сделает хотя бы один снимок, разговор тут же закончится, – предупредила Беллами. – Передайте ему.
Ван Дарбин мгновение смотрел на нее оценивающим взглядом, затем повернулся к живой изгороди и провел ладонью по шее – жест, от которого у нее по телу пробежала дрожь. У Беллами пока не было ни времени, ни возможности представить себе возможные последствия нападения на нее Стрикленда. В глубине души она понимала, что, если она начнет об этом размышлять, у нее случится нервный срыв. И она откладывала подобные мысли на потом, на то время, когда сможет остаться одна.
Беллами попросила ван Дарбина достать блокнот.
Он послушно вытащил его из кармана вместе с карандашом с почти уже стершимся ластиком.
– У меня к вам предложение, – сказала Беллами. – И ряд условий. Вам следует записать их слово в слово без использования стенографических знаков или каких-либо других символов и поставить свою подпись. Согласны?
– Нет, не согласен. Вначале я должен узнать ваши условия. И в обмен на что?
Она замолчала, пристально глядя на него. Мгновение спустя репортер промычал:
– Какие условия?
– Вы не будете упоминать меня в качестве источника того, что я вам сообщу.
– Само собой.
– Запишите. – Беллами дождалась, когда он выполнит ее требование, потом продолжила: – Вы не должны ничего писать, не должны даже упоминать о смерти моей мачехи.
Ван Дарбин уставился на нее, широко открыв рот:
– Вы шутите?
– Я могу передать свою информацию в «Нэшнл Инкуайер».
Он сунул ластик в рот и стал его жевать, размышляя над ее требованием, затем записал его в блокнот.
– Кроме того, вы никогда не станете упоминать о моем брате Стивене. Его имя не должно появиться ни в одной статье, которую вы будете писать на эту тему.
– На какую тему? Вы даже не намекнули на это.
– На вашем месте, – вмешался Дент, – я бы за-ткнулся и делал то, что вам говорят.
Ван Дарбин кивнул в сторону Дента.
– Полагаю, он тоже включен в список?
– Вовсе нет, – возразила Беллами. – Он как раз и есть главный герой, спасший мне жизнь. С него просто следует снять все подозрения относительно гибели моей сестры. Но вы не должны ничего писать о нашей личной жизни. Его и моей. По отдельности или совместно.
