Сохейр Хашогги - Мираж
— Не волнуйся, ведь теперь я не одна.
Он согласно кивнул, потом улыбнулся.
— Тебе, наверно, стоит принять душ, а, может быть, даже и поплавать. В своей комнате ты найдешь новую одежду — всегда держу на всякий случай для гостей. Но это только на первое время. Потом купишь себе все, что пожелаешь.
— Малик! Ты что, думаешь, что я тут надолго задержусь?
— Об этом мы еще поговорим.
— Но у меня пациенты, практика, дела.
— Сегодня суббота. Впереди много времени. Поговорим позже.
Выходя из комнаты, Дженна заметила изящный предмет обстановки, живо вернувший ее в детство.
— Это же отцовский шахматный столик! — сказала она.
— Да, тот самый.
— Сейчас он выглядит намного меньше, тогда, в детстве, он казался мне громадным, но до чего же он красив!
Столик и в самом деле был произведением искусства — шедевром инкрустированного дерева, украшенного замысловатым орнаментом.
Дженна вспомнила, как Малик сбил с ног Али аль-Рашада на рассыпанные по земле пешки, короли и ладьи.
— Ты все еще играешь? — спросила Дженна, машинально открыв ящик столика. Вместо шахматных фигур там лежал массивный черный револьвер.
Дженна встревоженно посмотрела на брата. Тот без стука закрыл столик.
— К сожалению, — мягко улыбнулся он своей очаровательной улыбкой, — теперь мне частенько приходится играть в довольно опасные игры.
Ленч был типично калифорнийским — салат из почек кактуса и хурмы, жареный кролик и шербет из киви. После еды Дженна, Фарид и Малик отдыхали в шезлонгах у кромки бассейна.
Отдыхала, конечно, одна Дженна. Фариду поминутно приходилось отвечать на телефонные звонки. Иногда он передавал трубку Малику, но большей частью решал вопросы самостоятельно. Очевидно, ее кузен пошел в гору и стал правой рукой Малика.
Дженне все еще казалось, что все происходящее не более чем сон. После долгих лет одиночества, когда казалось, что прошлое навсегда похоронено в глубинах памяти, было так странно, но в то же время и приятно оказаться в компании друзей детства, своих ближайших, оставшихся после смерти отца родственников. Как было бы хорошо, если бы здесь сейчас был и Карим. Но где Лайла?
— Мне нужно с тобой посоветоваться о Лайле, — словно прочитав мысли Дженны, произнес вдруг Малик.
— Ты знал, что я встречалась с ней? — набравшись мужества, решила признаться брату Дженна.
— Я узнал об этом, но не сразу. Я даже подначиваю Райана. Великий детектив перерыл весь североамериканский континент, но первой тебя нашла моя маленькая дочка.
— Я понимала, что мне не следует этого делать. Надо было оставаться в стороне — не ради моей, а ради ее безопасности. Но, увидев Лайлу, я не смогла сдержаться.
— Конечно, конечно, — заулыбался Малик. «Кто может не любить мою Лайлу?» — ясно читалось в его глазах. Дочь была для Малика солнцем, луной и звездами одновременно. Потом его улыбка потухла…
— Ты знаешь о том, что… что с ней случилось?
— Я знаю, что ее изнасиловали.
Дженна споткнулась на последнем слове.
— Да, но это было только начало. Это случилось вскоре после того, как убили Женевьеву. Она была потрясена уже тогда, но я думал, что Лайла сумеет пережить это, и вдруг… этот второй удар! С тех пор девочка изменилась до неузнаваемости.
— Я, конечно, должна была что-то предпринять. Но когда она уехала из Нью-Йорка…
— Это не твоя вина, во всем виноват только я. Во всем. Я должен был охранять ее денно и нощно. Я так и делал первое время после попытки похищения. Но она все время просила, чтобы я позволил ей вести нормальную жизнь. И, — его голос дрогнул, — я не смог ей отказать.
Невидящим взором Малик окинул пустынный ландшафт.
— Вот, например, этот парень… Я думал, что он вполне нормален… Правда, он постоянно заглядывал мне в глаза и называл не иначе, как «сэр». Мальчик из хорошей семьи, и вот…
Малик, волнуясь, машинально сжимал и разжимал кулак.
— Она не собиралась мне ничего рассказывать, боялась, что я буду ее осуждать.
— Это распространенная реакция на изнасилование. Жертва начинает считать, что нападение растоптало ее, унизило, сделало никчемной и, что самое страшное, ей кажется, что все думают о ней именно так.
— Я уверен, что ты совершенно права.
— А что стало с тем парнем?
— Ах, с парнем. Я хотел его убить, это вполне естественно. Но… Ты же понимаешь, что здесь не аль-Ремаль. Вместо этого по предложению психотерапевта, которая лечила Лайлу, я обратился в суд. Вот тогда-то я и узнал, как работает закон в этой стране. Во-первых, следователь сразу предупредил меня, что сам факт будет очень трудно доказать. Он рассказал мне, что предпримут адвокаты противной стороны, они во всем обвинят жертву, представив Лайлу — ладно, будем называть вещи своими именами — обычной шлюхой. Потом, но это я уже выяснил сам, мне стало известно, что они знают о темных пятнах в биографии Лайлы, и в суде планируют дело представить так, что наши с ней отношения… не совсем такие, какими должны быть. Я не мог подвергнуть дочь такому издевательству. Мы забрали из суда исковое заявление.
— Выходит, насильник отделался легким испугом?
Малик долго молчал.
— Здесь все складывалось довольно интересно, — наконец промолвил он. — Через несколько месяцев он попал в мелкую дорожную аварию, и в его машине нашли немного наркотиков. Тогда ему просто дали по рукам: мальчик из хорошей семьи, в прошлом преступлений не совершал. Его отпустили. Но через некоторое время неизвестный донес на него в полицию, и при обыске у приличного мальчика нашли несколько килограммов кокаина и большую сумму наличными, происхождение которой он не смог объяснить. Короче, он получил такой же срок, как за то, что он сделал с Лайлой. Справедливость восторжествовала, ты согласна?
Дженна не была уверена, что правильно поняла Малика, но решила не расспрашивать о деталях.
— Но это не помогло Лайле, — продолжал Малик. — В ее глазах померк свет. Я делал все, чтобы снова зажечь его. Все! Я оставил дела, просто все бросил, и мы с Лайлой отправились в круиз. Она всегда так любила корабли и море. Но на этот раз она все время молчала, я не мог выдавить из нее не единого слова. В конце концов пришлось прервать плавание: Лайла почувствовала себя совсем плохо. Вот тогда она и приехала сюда. Я специально выстроил этот дом, чтобы все время быть рядом с ней. — Малик обвел дом рукой.
«Интересно, — подумала Дженна, — почему брат считает, что для того, чтобы быть ближе к дочери, обязательно нужен дворец?»
— Ты пытался как-нибудь помочь ей? — Вопрос прозвучал довольно резко, но Малик этого, казалось, не заметил.
