Генри Денкер - Голливудский мустанг
— Нет! Нет!
Он решил, что она сердится на него, но вдруг услышал:
— Не здесь.
Сьюзи направилась к машине; Джок проследовал за ней. Развернул автомобиль и, подчиняясь указаниям Сьюзи, съехал вниз к бульвару Заходящего Солнца; они двигались в сторону Бель-Эйр.
Молодые люди почти не говорили. Сьюзи много курила; иногда Финли замечал, что она пристально смотрит на него. Джок испытывал боль в паху — Сьюзи сильно возбудила его, а потом оттолкнула. Он сердился, и она знала об этом.
Машина подъехала к большим железным воротам стейберовского особняка. Было темно и безлюдно. Сьюзи дотронулась до его руки.
— Остановись здесь, — сказала она.
— Я думал, что я уже остановился там, — сказал Джок с подавленностью молодого человека, у которого от неудовлетворенного желания распухли яйца.
— Не сердись на меня, малыш, — сказала она. — Просто я не хочу заниматься любовью в спешке. У меня нет в этом нужды.
Она вышла из машины. Джок был готов взорваться от ярости, когда Сьюзи тихо добавила:
— Сбереги свои силы. До завтра. В час дня. «Охотничий домик». Это мотель в Долине, куда ты попадешь, если поедешь дальше по Малхолланд. Сегодня я просто показала тебе дорогу.
Она улыбнулась; он разглядел в темноте ее блестящие губы.
— О'кей, детка.
Сьюзи подошла к массивным воротам; воспользовавшись собственным ключом, она отперла железную дверь и скрылась за ней. Джок подождал. В доме зажегся свет. Он развернул машину и поехал по бульвару к Беверли-Хиллз.
— Мистер Финли? — обратился портье к человеку, вошедшему в отель перед Джоком.
— Финли — это я, — произнес режиссер.
— Вам оставили сообщение. Срочное. Меня попросили передать его вам тотчас, как вы вернетесь. Позвоните немедленно мистеру Уайту.
Джок поднялся к себе, снял трубку, продиктовал телефонистке номер. Марти ответил после первого звонка.
— Малыш?
— Да, Марти.
— Что произошло?
— Ничего.
— Не лги мне, малыш!
— Честное слово, ничего! — раздраженно сказал Джок.
Марти испытал облегчение.
— О'кей. Пусть все так и остается. Не заводись, малыш. Ты меня слышишь?
— Не обещаю. Я лишь сказал, что пока ничего не произошло.
— Малыш, послушай меня… Это не Нью-Йорк. Здесь свой сексуальный кодекс. В нем расписано, с кем, как и когда можно это делать. Первое правило таково: не трахайся с женой или подругой президента компании, главой студии, исполнительного продюсера. Это не слишком ограничит твой выбор. Тут хватает других женщин. К тому же жены по большей части — безобразные старухи. Ты столкнулся с редким исключением. Не делай глупости. Сегодня мы проделали важную подготовительную работу, пока ты не связался со Сьюзи. Солу это не понравилось. Весьма не понравилось, малыш. Я хочу, чтобы ты пообещал мне никогда больше не встречаться со Сьюзи Стейбер. Никогда.
Джок не дал такого обещания и не стал возражать Марти; агент продолжил одновременно сердито и грустно:
— Я знаю, вы договорились о встрече. Тебя ждет утреннее свидание с любительницей мотельных забав.
— Послушай, Марти…
— Малыш, не надо отрицать. Не лги мне. Сейчас ничего не желаю знать. Пусть я услышу все от Сола и смогу выглядеть удивленным.
Джок молчал.
— Малыш, здесь дорога, идущая через постель, ведет либо к славе, либо к несчастью.
Марти положил трубку.
Когда на следующий день Джок приехал в «Охотничий домик», к нему обратился сидевший за стойкой администратор:
— Мистер Финли?
Джок кивнул.
Клерк протянул ему ключ:
— Ваш секретарь заказал номер по телефону.
Джок взял ключ, сел снова в машину и, двигаясь по стрелкам, добрался до уединенного коттеджа, расположенного поодаль от остальных строений. Открыв дверь домика, он обнаружил копию типичной новоанглийской спальни, обставленную мебелью из клена; на стенах были обои с красно-белым рисунком, на полу лежал мягкий ковер. В спальне пахло свежестью, чистотой; шум кондиционера заглушал рев грузовиков, доносившийся с бульвара Вентура.
Джок закрыл дверь и, вспомнив предостережения Марти, запер ее. Финли услышал тихий, спокойный голос.
— Малыш?
Сьюзи находилась в ванной. Ее голос был, как и вчера, весьма сдержанным, но Джок уловил в нем ноту радости.
Она вышла из ванной в пеньюаре с кружевной каймой, плотно затянутом на тонкой талии и подчеркивавшим полноту ее груди. Сьюзи расчесывала свои блестящие черные волосы. Ее окутывало облако столь сильного аромата, что Джок уловил его из дальнего угла спальни. Он испытывал знакомую боль желания. Это произошло внезапно, мгновенно; к Финли вернулось разочарование вчерашней ночи.
Сьюзен подошла к Джоку и поцеловала его, продолжая расчесывать волосы. Он поднял ее голову и посмотрел в лицо. При дневном свете она выглядела весьма недурно. У нее были бездонные черные глаза, вокруг которых Джок не заметил морщинок. Высокие скулы Сьюзен обладали безупречной формой. Меж влажных, чуть раздвинутых губ виднелись ровные белые зубы. Его рука переместилась от ее лица к плечу, затем еще ниже. Джок без труда справился с поясом, завязанным на один узел «бантиком», и распахнул пеньюар. Сьюзи продолжала расчесывать волосы даже тогда, когда он схватил ее и принялся целовать — сначала в губы, затем в нежную белую шею; он добрался до грудей, оказавшихся не только полными, но и твердыми. Это удивило Джока — Сью, похоже, давно разменяла четвертый десяток.
Почувствовав его эрекцию, она прошептала: «Не спеши». Джок решил, что сейчас повторится вчерашняя ночь. Он вырвал расческу из ее пальцев и швырнул в сторону. Расческа ударилась об стену и упала на ковер. Финли не взглянул на нее, потому что был занят грудями Сью. От них исходило благоухание. Он касался языком и губами ее крупных, твердых, набухших сосков.
Сью отвернулась от Джока, убрала его руку от левой груди и повела к кровати, тихо сказав: «Идем, малыш».
Возле кровати он попытался снова обнять ее, но она ловко ускользнула. Заставила его опустить руки и произнесла:
— Позволь маме.
Сьюзи начала раздевать Джока: сняла с него куртку, рубашку, брюки. Она словно совершала какой-то ритуал. Его раздевали с той торжественностью, с какой одевают матадора.
Во время этой процедуры Джок понял: обращение «малыш» подразумевало, что Сьюзи должна играть роль матери, доминировать в сексуальных отношениях.
Раздев Джока, Сьюзи взяла его руки и прижала их к своим грудям так сильно, что, несомненно, испытала боль, но она, похоже, желала этого. Затем она толкнула его так, что он сел на кровать. Сью приблизилась к Джоку, раздвинув его ноги, и крепко прижалась бюстом к его лицу. Он почти задыхался. Но она держала его в таком положении довольно долго. Все это время отвердевший орган Джока упирался в белые бедра Сью, но она не пускала его внутрь себя.
