Мишель Мартин - Украденные мгновения
Вчера она не ходила в магазины, где продаются музыкальные инструменты. Получается, что она может прекрасно обойтись без своей любимой музыки. Однако Дункану казалось, что он знает эту породу людей, и он был уверен, что Харли не выдержит и в ближайшее время отправится в магазин за новой гитарой.
У него был старый приятель по имени Марк, с которым они вместе учились в колледже. Марк был музыкантом, так вот когда у него бывали творческие кризисы или просто плохое настроение, он мог часами играть на гитаре любимые мелодии или различные музыкальные вариации.
Для певцов или гитаристов, играющих в группах, сочинять музыку со временем становится просто потребностью, своего рода пристрастием.
Джейн Миллер, должно быть, думала, что за две недели не успеет соскучиться по гитаре. Но Дункан полагал, что она ошибалась. Уже сейчас она наверняка места себе не находит от отчаяния и тоскует по своей музыке.
Эмма появилась в дверях его кабинета.
— Я все проверила, но не нашла никого, кто бы подходил под описание Джейн Миллер. Что будем делать теперь?
Дункан задержал взгляд на раскрытой странице журнала, лежавшего на его столе. Там была помещена фотография Харли, сделанная, видимо, в выпускном классе школы. Демонстративный, вызывающий взгляд девушки навел его на одну сенсационную мысль.
— Надо проверить все снова, но теперь следует искать имена таких рок-певиц, как Лэйверн Бэйкер, Рут Браун, Бетти Эверетт, Грейс Слик, Пэтти Смит, Линда Ронштадт и других, кого сможешь вспомнить. Проверь через компьютерную сеть все отели. Мне кажется, что Джейн Миллер могла воспользоваться одним из этих имен.
— Конечно, — ответила Эмма без особого энтузиазма в голосе.
Тем временем Дункан схватил со стола толстенный телефонный справочник, решив, что лучше звонить по телефону, нежели мотаться по всему городу. Он быстро отыскал нужные страницы с музыкальными магазинами и начал свою охоту.
— Есть, я ее нашла! — Эмма пулей влетела к нему в кабинет.
— Где она? — нетерпеливо спросил Дункан.
— В «Хилтоне». Сегодня в девять утра она там зарегистрировалась как Бетти Эверетт. Я послала по факсу ее фотографию одному нашему человеку в «Хилтоне», и он ее сразу узнал. Как ты догадался, что она могла взять эту фамилию?
Впервые за эти два дня Дункан испытал что-то похожее на торжество.
— Посмотри на это лицо, — он протянул Эмме одну из фотографий Харли. — Если ты работаешь под рок-певицу, то какую бы фамилию выбрала ты?
— Гениально, Холмс!
— Элементарно, мой дорогой Ватсон, — самодовольно произнес Дункан.
— Значит, ты сейчас прямиком в «Хилтон»?
— Нет; я поеду в «Мэнни-Мьюзик», магазин музыкальных инструментов на 48-й Западной улице.
— А что или кого ты там хочешь найти?
— Этот магазин — настоящая Мекка для музыкантов. Любой уважающий себя рокер обязательно там должен побывать. А Джейн Миллер, насколько я понял из твоего отчета, просто должна мечтать о походе туда. Наверняка он притягивает ее как магнит. Так что — игра продолжается, мой дорогой Ватсон. Когда она появится в магазине, я уже буду ее поджидать и, закрыв это дело, смогу спокойно вздохнуть. Кроме того, докажу отцу, что расследования такого рода мне по силам.
Подойдя к окну, Харли раздвинула шторы и окинула взглядом открывшуюся панораму города, который уже успела полюбить всем сердцем.
Ей казалось, что Манхэттен — это средоточие всего мира, вселенная в миниатюре со своими красотами и отвратительными недостатками. Жизнь здесь бурлит, не утихая ни на минуту. Подумать только, Бойд Монро столько лет скрывал от нее этот город! Оказывается, все эти годы она не знала настоящей жизни, и для нее было большим потрясением в один прекрасный день увидеть столько контрастов, пройтись по улицам, на которых роскошь и великолепие соседствуют с откровенной нуждой и лишением. Она испытала настоящий шок, столкнувшись с жизнью, о которой не подозревала. А вместе с этим в ней зрела решимость не поддаться страху, который грозил овладеть ее душой. Могло статься, что, испугавшись новых впечатлений, она сама бы бросилась к Бонду и попросила ее спрятать в привычном для нее мире, подальше от реальной жизни и самой себя.
Внизу жизнь бурлила. На углу улицы три музыканта — один играл на скрипке, другой на виолончели, а третий на кларнете, — собрали вокруг себя небольшую толпу. Она вдруг почувствовала благодарность к этим людям, остановившимся, чтобы послушать их незатейливую игру.
Вчера вечером, возвращаясь в «Ройал», Харли встретила на улице волынщика. Несколько минут она наблюдала за тем, как тот, неуклюже и отчаянно фальшивя, извлекал из этого инструмента заунывную мелодию. Харли бросила в футляр двадцать долларов совсем не потому, что музыка ей понравилась. Просто музыкант играл самозабвенно и чувствовалось, как он влюблен в свою волынку. Остаться равнодушной было просто невозможно. Харли даже позавидовала ему.
Еще через два квартала она рассталась с последней двадцатидолларовой бумажкой, потому что на этот раз ей встретился саксофонист, исполнявший какую-то джазовую композицию. Эта музыка ей понравилась гораздо больше, чем тягучие звуки волынки.
Харли отвернулась от окна и принялась мерить комнату шагами. Она вдруг почему-то разозлилась на себя. Чтобы хоть чем-нибудь заняться, она позвонила в ресторан и, заказав завтрак в номер, пошла в гимнастический зал.
Через час с небольшим она почувствовала, что проголодалась. Поднявшись в номер, она с нетерпением стала ожидать завтрак. Ей хотелось как можно быстрее покончить с едой, чтобы вновь выйти на улицу и избавиться от гнетущего чувства одиночества и тревоги. Ей нужно было чем-то себя занять!
На туалетном столике лежал ее золотой кулон, маленький блокнот-ежедневник, расческа. Рядом со столиком стояли два здоровенных чемодана с ее новыми вещами. Харли окинула взглядом номер: огромная кровать, мягкие кресла, небольшой диван, туалетный столик. Однако комната показалась ей пустой, в ней чего-то не хватало.
Харли посмотрела на себя в зеркало и еще плотнее закуталась в пушистый купальный халат. Она чувствовала себя беззащитной, и от этого ей стало не по себе.
Внезапно Харли поняла, чего ей не хватает. Она была одна. И дело совсем не в том, что Бойд жил в другой гостинице и что нет рядом верной Энни, — просто здесь было слишком тихо. Не звучала музыка, которая уже с давних пор стала частичкой ее самой.
Кто-то постучал в дверь. Харли подошла к двери и посмотрела в глазок. Только убедившись в том, что снаружи стоит официант из службы заказов, который доставил завтрак, она открыла дверь. Расплатившись, Харли принялась за еду. Но ела она без аппетита — голова ее была занята мыслями о гитаре, оставленной в «Ритце», и музыке, которая теперь была так далека. Вот от чего ей было так грустно.
