Нора Робертс - Северное сияние
— Можно и так сказать, мэм.
Она еще раз резко втянула носом воздух и покивала:
— Вот и хорошо. В другой раз стукните их как следует лбами, избавьте меня от этой заботы.
Она отошла, а Нейт подумал: «Учитывая обстоятельства — вполне теплый прием».
Хопп провела его к сцене, где были приготовлены несколько стульев — для нее, для Нейта и для Эда Вулкотта, который был еще и вице-мэром.
— Начнем с Деб, — объяснила Хопп. — Она сделает кое-какие объявления и расскажет о наших текущих делах. Потом выступит Эд, а передаст слово мне. Я, в свою очередь, — тебе. После тебя закругляемся. Ну, может, еще на вопросы придется ответить.
У Нейта екнуло сердце.
— Хорошо.
Хопп подвела его к стулу, сама тоже села и кивнула Деб Майнер.
Деб, плотная особа с миловидным личиком в обрамлении пышных светлых волос, появилась на сцене и прошла к трибуне.
Она стала поправлять микрофон, который ответил писком и визгом, разнося ее покашливание по всему залу.
— Всем добрый день. Прежде чем мы перейдем к основной повестке, хочу сделать несколько объявлений. Новогодний праздник в «Приюте странника» начнется в девять. Будет живая музыка, группа «Карибу». Пустим для них шапку по кругу, так что не скупитесь. В следующую пятницу, с пяти часов, в школе благотворительный ужин, сборы пойдут на форму для хоккейной команды. У нас хорошие шансы в региональном чемпионате, так пусть у ребят будет приличная форма. Стоимость билета включает оплату салата, хлеба и безалкогольного напитка. Взрослый билет — шесть долларов, детям до двенадцати — четыре. До шести лет — бесплатно.
После этого она стала рассказывать о предстоящем вечере кино. Нейт слушал вполуха, пытаясь справиться с волнением.
И тут вошла она.
Красный цвет аляски и что-то в ее походке не оставляли сомнений: это была та женщина, которую он вчера видел в окно. Капюшон был снят, на голове у нее была черная вязаная шапочка.
Из-под нее на плечи струились прямые черные волосы.
На фоне двух контрастных цветов ее лицо с высокими скулами казалось очень бледным. И через весь зал было видно, какие синие у нее глаза. Ярко-ярко-синие и словно прозрачные.
Холщовая сумка через плечо, мешковатые, мужского покроя брюки и потрепанные черные сапоги.
Эти льдисто-синие глаза были устремлены на него и оставались неподвижны все время, пока она пробиралась по центральному проходу до места рядом с поджарым мужчиной, судя по виду — коренным жителем.
Они не обмолвились ни словом, но Нейт видел, что эти двое хорошо понимают друг друга — хотя и не в интимном смысле. Женщина сбросила парку, а Деб тем временем перешла к теме предстоящего хоккейного матча.
Под паркой у нее был свитер оливково-зеленого цвета. А под свитером, насколько Нейт мог судить, — крепкое, тренированное тело.
Он пытался понять, хорошенькая она или нет. Скорее, нет — брови строгие, прямые, нос чуть длинноват, а рот — великоват.
Мысленно Нейт отмечал про себя ее недостатки, но внутри у него екнуло. «Интересное дело, — подумал он. — Несколько месяцев, как бабу не видел — что в его состоянии было и к лучшему. А вот теперь эта Снежная королева заставила кровь бежать быстрее».
Она открыла рюкзак и достала коричневый бумажный пакет. И, к его изумлению, выудила оттуда горсть попкорна. Принялась с аппетитом жевать, не забыв угостить и соседа. Деб тем временем закончила свои объявления.
На трибуну поднялся Эд и стал рассказывать о результатах деятельности городского совета. Судя по его словам, результаты были впечатляющими. Незнакомка между тем достала термос и налила в крышку черного кофе — так это, во всяком случае, выглядело на расстоянии.
Интересно, кто она такая? Дочь этого аборигена? Судя по возрасту, вполне вероятно. Но внешнего сходства не наблюдается.
Под его пристальным взглядом она нимало не смущалась и, тоже не сводя с него глаз, продолжала как ни в чем не бывало прихлебывать кофе.
Эд передал микрофон Хопп, и публика аплодисментами приветствовала своего мэра. Нейт сделал над собой усилие и опять стал следить за происходящим.
— Не буду тратить время на разглагольствования, — сказала Хопп. — В свое время мы добились городского статуса потому, что хотели сами о себе позаботиться в духе традиций нашего великого штата. Мы проголосовали за создание полицейского участка и формирование хоть и маленького, но отряда полиции. Тут разгорелись жаркие споры, и много было сказано и доброго, и нелицеприятного. Суть спора сводилась к тому, приглашать ли на должность начальника полиции человека со стороны, опытного полицейского, никак не связанного с Лунаси. Справедливого, умного и способного поддерживать правопорядок беспристрастно и честно. И сегодня он это уже доказал, когда взял под арест Джима Мэки за драку с братом в «Приюте».
По залу понеслись смешки, а братья Мэки, оба — с фонарями под глазом — заулыбались.
— Еще и штраф платить заставил! — выкрикнул Джим.
— И принес лишние две сотни городской казне. Если и дальше так будете отличаться, глядишь, на ваши деньги пожарную машину купим. Игнейшус Бэрк прибыл к нам из Балтимора, штат Мэриленд, где на протяжении одиннадцати лет служил в городском департаменте полиции, из них восемь лет — в должности детектива. Нам повезло, что на наше предложение откликнулся профессионал такого уровня. Давайте же поприветствуем нашего нового шефа полиции.
Смутившись от аплодисментов, Нейт поднялся и подошел к трибуне без единой мысли в голове. Из толпы кто-то крикнул:
— Чичако!
На крикуна зашикали, а кое-кто заспорил о справедливости данной оценки. От злости он вмиг позабыл о своем мандраже.
— Да, верно, я чичако. И еще — чужак. Приезжий. Я к вам прямо с Большой земли.
Он оглядел зал, шум утих.
— Мои познания об Аляске ограничиваются тем, что я читал в путеводителях, в Интернете или видел в кино. Об этом городе я знаю не намного больше, если не считать того, что здесь зверски холодно, братья Мэки любят друг дружку мутузить и у вас такие виды, что дух захватывает. Но я знаю, что такое быть полицейским, и поэтому я здесь.
«Точнее — знал раньше», — подумал он, и ладони у него вспотели.
Больше в голову ничего не лезло, и он уже мысленно приготовился к позору, но тут встретился с глазами женщины в красном. С ее льдисто-синими глазами. Губы ее слегка изогнулись, она поднесла ко рту чашку и не сводила с него глаз.
Слова стали произноситься сами собой, возможно, они были обращены к ней одной.
— Я вижу свою работу в том, чтобы защищать этот город и хранить его покой. Именно этим я и стану заниматься. Может, кому-то и не понравится, что какой-то приезжий будет говорить ему, что и как надо делать, но придется нам всем привыкать. Я сделаю все, что будет от меня зависеть. А вам решать — хорошо это или нет. Вот и все.
