Нора Робертс - Северное сияние
Он вел машину и мысленно просеивал информацию. У Гэллоуэя были на руках большие деньги, а дома — красивая женщина. Извечные мотивы для убийства. Тем более что в этих краях женщины вообще в дефиците.
Комиссия по организации первомайского парада уже начала развешивать транспаранты и флажки. Они были выдержаны не в традиционных для маленьких городков цветах — красный, белый, синий. В Лунаси все должно было быть особенное. Над городом развевались полотнища в радужной гамме голубого, желтого и зеленого.
На одной такой гирлянде неожиданно примостился орел.
По главной улице люди по случаю весны приводили свои дома и конторы в порядок. Кое-кто уже вывесил над входом кашпо с разноцветными анютиными глазками и декоративной кудрявой капустой — Нейт уже знал, что они не боятся заморозков. У многих домов крыльцо и ставни блестели свежей краской. А на смену снегоходам пришли мотоциклы и скутеры.
Многие дети стали ездить в школу на велосипедах, а на ногах все чаще попадались походные ботинки вместо сапог-«луноходов».
И только горы, чьи хребты выстроились в почетном карауле у весны, устремленные в небо, где теперь по четырнадцать часов в сутки висело солнце, — неутомимо цеплялись за зиму.
Нейт припарковал машину и повел лаек по дорожке. Те, поджав хвосты, с жалобным видом затрусили за загородку.
— Знаю, знаю, вам это все надоело. — Он присел и просунул им ладонь — полизать. — Вот я поймаю плохого дядьку, тогда ваша мамочка перестанет за вас так тревожиться и опять сможет оставлять вас дома играть.
Он зашагал к входу, и они жалобно заскулили, вызвав у него угрызения совести.
Он миновал вестибюль и отыскал Чарлин в кабинете.
— На лето наняла троих студентов. — Она постучала по компьютеру. — Учитывая, сколько у нас номеров забронировано, без помощников не обойтись.
— Отлично.
— Еще и гиды туристов навезут. К июню здесь будет полно молодых красавцев. — Глаза ее заблестели, но Нейту показалось, не столько от предвкушения, сколько чтобы ему досадить.
— Значит, все при деле будем. Вот что, Чарлин… — Он закрыл дверь. — Я тебе сейчас задам вопрос, который тебе не понравится.
— А тебя это когда-нибудь останавливало?
«Ладно, не до деликатности», — решил Нейт.
— Кто был первый, с кем ты легла в постель после отъезда Гэллоуэя?
— Нейт, я не кумушка какая-нибудь. Если бы соизволил обратить на меня внимание — сам бы убедился.
— Чарлин, я не о сплетнях. И мы тут не в игрушки играем. Тебя совсем не волнует, кто убил Пэта Гэллоуэя?
— Как это — не волнует! А ты представляешь себе, как мне тяжело заниматься его похоронами, знать, что он лежит в морге, и гадать, когда мне его наконец разрешат забрать? Я каждый день спрашиваю у Бинга, не оттаяла ли еще земля, чтобы можно было могилу копать. Могилу для моего Пэта.
Она взяла из коробки пару салфеток и высморкалась.
— Когда похоронили моего отца, мама целый месяц ходила по дому как привидение. Если не больше. Все, что полагается, она делала — как ты сейчас. Но для нее все окружающие перестали существовать. Разговаривать было невозможно. Она все время витала где-то в другом месте. После этого мы с ней так и не смогли найти общего языка.
Чарлин сморгнула слезу.
— Как все это грустно.
— Но ты этого не допустила. Ты не позволила себе превратиться в привидение. И теперь я прошу тебя о помощи. Чарлин, кто тогда тебя добивался больше всех? И преуспел?
— Лучше спроси, кто — нет? Я была молоденькая, симпатичная. Видел бы ты меня тогда…
Что-то затеплилось, он уже приготовился ухватиться за кончик, как вдруг она взорвалась:
— И была одна! Я же не знала, что он умер. Знай я это, я бы так быстро не… Я была оскорблена, бесилась просто, и когда мужики стали ко мне клинья подбивать — с чего бы мне было отказываться?
— Никто тебя не винит.
— Первым был Джон. — Она дернула плечом и зашвырнула скомканную салфетку в корзину для бумаг. — Я знала, он ко мне неровно дышит, а ухаживал он так мило. Внимательный такой… — Теперь в ее голосе слышалась тоска. — И я пошла с ним. И не только с ним. Я будто с цепи сорвалась. Разбивала сердца, рушила семьи. И мне было плевать.
Она взяла себя в руки, и впервые на лице ее появилось спокойное, задумчивое выражение.
— Пэта убили не из-за меня. Или так: если из-за меня, то напрасно старались. Потому что никогда я никого из них не любила. И не давала ничего, что нельзя было бы взять назад. Он погиб не из-за меня. А если ты скажешь, что да — я тогда не знаю, как жить.
— Нет, погиб он не из-за тебя. — Он подошел и обнял ее за плечи. — Не из-за тебя.
Она коснулась его руки.
— Я его долго ждала. Ждала, что он вернется, увидит, что я по нему не страдаю, и снова захочет быть со мной. Богом клянусь, Нейт, я его ждала до того самого дня, как вы с Мег полетели в горы. Пока его не нашли — я все ждала.
— Он бы вернулся. — Она покачала головой, и он крепче сжал ее плечи. — На моей работе быстро учишься видеть людей. И понимаешь их лучше, чем тех, кто много лет был рядом. Он бы вернулся.
— Мне никогда никто не говорил таких добрых слов, — сказала она, помолчав. — Тем более — кто не метил в мою постель.
Он погладил ее по спине, потом достал из кармана серьгу.
— Узнаешь вещицу?
— М-ммм… — Она шмыгнула носом, рукой смахнула с ресниц слезы. — Симпатичная штуковина, но, по-моему, мужская. Не в моем вкусе, я люблю более броские.
— А у Пэта такой не было?
— У Пэта? Нет, такого он не носил. Крестов — нет. Он религиозными символами не увлекался.
— И ты ее ни на ком никогда не видела?
— Не думаю. Да и увидела бы — не запомнила. Не такая заметная вещь.
Нейт решил, что пора начать показывать ее всем и всюду — и смотреть на реакцию. Поскольку Бинг в этот момент завтракал в «Приюте», он к нему и направился, позвякивая в руке серьгой.
— Не ты потерял?
Бинг даже не взглянул на серьгу, зато в упор посмотрел на Нейта.
— Когда я в последний раз пожаловался тебе на пропажу, ничем, кроме неприятностей, это не кончилось.
— Мне нравится возвращать вещи их законному владельцу.
— Не моя это штука.
— А чья — не знаешь?
— Больно мне надо чужие уши разглядывать. Да и твою физиономию тоже.
— Я тоже был рад тебя повидать, Бинг. — Он убрал серьгу. Бинг примерно на дюйм укоротил бороду — к лету, видать, готовится, решил Нейт. — Февраль восемьдесят восьмого… ни один человек не смог мне с уверенностью подтвердить, что ты весь тот месяц находился в городе. А кое-кто считает, что тебя тут и не было вовсе.
— Пусть занимаются своим делом, как я.
— Макс уехал, а, насколько мне известно, ты тогда к Кэрри был неравнодушен.
— Не больше, чем к любой другой бабенке.
