Нора Робертс - Северное сияние
Она взяла оружие, свистнула вторую собаку. Вошла в дом, положила ружье и пистолет на стойку и бросилась за аптечкой и одеялом.
— Положи его на одеяло! — прокричала она, когда Нейт на руках внес раненого пса. — И сам рядом ложись, держи его крепче. Он будет сопротивляться.
Он сделал, как было сказано, держал собаке голову и молча смотрел, как Мег промывает раны.
— Не глубоко, обойдется! Боевые раны, ничего страшного. Рок, сидеть! — прикрикнула она, когда пес попытался протиснуться у нее под мышкой и обнюхать раненого товарища.
— Придется сделать пару уколов. — Она достала шприц, умелой рукой набрала лекарство и выпустила тонкую струйку.
— Держи крепко.
— Если хочешь, можем его к Кену свозить.
— Не понадобится. Все, что сделает Кен, я и сама умею. Сейчас введу наркоз, он успокоится, и можно не спеша накладывать швы. Потом дадим антибиотик, завернем потеплее — и пусть спит.
Она выщипнула клочок шерсти и сделала укол. Булл заскулил и бросил жалобный взгляд на Нейта.
— Не напрягайся, лежи спокойно, малыш, сейчас тебе станет лучше.
Нейт гладил собаку, а Мег шила.
— И ты все это держишь дома?
— У нас тут надо быть во всеоружии. Представь себе: ты колешь дрова и вдруг поранил ногу, электричества нет, дороги закрыты — что ты тогда будешь делать?
Она с сосредоточенным видом делала свое дело и ровным голосом продолжала:
— Невозможно из-за всякой ерунды ехать к доктору. Ну вот, почти закончили. Теперь мы тебя уложим на мягкое, теплым одеяльцем укроем. У меня тут есть одна мазь — и раны заживляет, и собака не лижет: вкус у нее препротивный. Потом перевяжем. Завтра к врачу все-таки свозим, пусть посмотрит, но, думаю, ничего страшного.
Убедившись, что пес спит под одеялом, а рядом с товарищем примостился Рок, Мег взяла вино и стала пить прямо из бутылки. Только сейчас у нее затряслись руки.
Нейт взял у нее бутылку и аккуратно отставил. Потом подхватил Мег под локти и чуточку оторвал от пола.
— Никогда, слышишь, никогда больше не смей так делать!
— Эй!
— Смотри на меня. И слушай.
Сопротивляться она и не думала — уж больно голос его был грозен, а лицо — разгневано.
— Никогда больше не смей так рисковать!
— Но надо же было…
— Нет, не надо. Я был здесь. Никакой не было необходимости выбегать из дома в полуголом виде — и прямо на гризли.
— Это был не гризли! — огрызнулась она. — Это был черный медведь.
Он поставил ее на ноги.
— Черт возьми, Мег!
— О себе и о своей живности я в состоянии позаботиться сама.
Нейт развернулся, и в лице его было столько бешенства, что она попятилась. Это был не терпеливый возлюбленный и не хладнокровный полицейский. Это был разгневанный мужчина, и его злости хватило бы, чтобы испепелить ее заживо.
— Теперь ты моя, так что привыкай.
— Ты не заставишь меня стоять и беспомощно хлопать глазами, потому что…
— Хлопать глазами, как же… Да кто тебя заставлял ими хлопать? Что ты называешь беспомощностью? То, что выскочила из дома в одном белье, не разобравшись в ситуации? Это, Мег, большая разница. Тем более — когда ты тычешь мне в живот дулом, чтобы я не мешался под ногами.
— Я… Я тыкала в тебя ружьем? — Удивительно, но его гнев помог ей справиться с эмоциями, и она, кажется, начала соображать. — Прости. Прости. Я была не права.
Она закрыла лицо руками и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пока страх, злость и дрожь в пальцах не начали проходить.
— Наверное, я еще что-то сделала не так, но я просто реагировала на ситуацию. Я… — Она протянула руку в знак примирения, потом снова взяла вино и медленно, по глотку, стала промачивать пересохшее горло.
— Собаки для меня — это компаньоны. Ты же понимаешь: когда твой товарищ в опасности, не до раздумий. И ситуация мне была ясна. А времени на объяснения не было. И на то, чтобы сказать тебе, что одно твое присутствие прибавляет мне уверенности. Если бы я по-другому себя повела, мне все равно было бы важно знать, что ты рядом.
Голос у нее задрожал, она закрыла глаза рукой и не отнимала, пока не успокоилась.
— Если тебе охота злиться — я обижаться не стану. Но, может, дашь мне сперва одеться, а потом закончишь свою нотацию? Я замерзла.
— Я уже закончил. — Он шагнул вперед и, заключив ее в объятия, долго не выпускал.
— Вот видишь, я вся дрожу. — Она тесней прижалась к нему. — А ведь если бы тебя здесь не было — не дрожала бы: рассчитывать-то было бы не на кого.
— Давай-ка тебя оденем. — Продолжая обнимать ее одной рукой, он повел ее в гостиную, потом подошел к печи и подбросил дров.
— У меня потребность о тебе заботиться, — тихо проговорил он. — Но я тебя не задушу в объятиях, не бойся.
— Знаю. А у меня потребность — самой о себе заботиться. Но я постараюсь, чтобы и тебе дело нашлось.
— Договорились. А теперь объясни-ка мне, кто кого и куда подманил.
— Медведи любят поесть. Поэтому, когда люди ночуют в лесу, пищевые отходы всегда закапывают, а еду берут в закрытых емкостях и вешают на деревья подальше от лагеря. И по той же причине для припасов мы строим кладовые на сваях, а лестницу за собой всякий раз убираем.
Она натянула брюки, провела рукой по волосам.
— Стоит медведю унюхать еду, как он пускается на поиски. И между прочим, медведи даже по лестнице забираются. Если бы ты знал, что еще эти звери умеют, ты бы удивился. Могут и в город притащиться, в гущу людей, чтобы порыться в мусоре, в птичьих кормушках и так далее. Случается, какой-нибудь особо любопытный и в дом заберется — проверить, что там есть интересненького. В большинстве случаев удается пугнуть. Но не всегда.
Она застегнула рубашку, подсела ближе к огню.
— Там, за крыльцом, на земле, мяса полно. Наверняка, если посмотреть, и куски целлофана найти можно. Кто-то его принес и разбросал — в расчете, что это приведет к нам медведя. Учитывая время года, расчет очень верный. Медведи только просыпаются от спячки. Они голодные.
— Кто-то подбросил приманку, чтобы выманить тебя в ловушку.
— Не меня — тебя. — От этой мысли кровь бросилась ей в голову. — Ты сам подумай. Приманку должны были разложить сегодня, до моего возвращения. Если бы это сделали при нас, мы бы услышали собак. Предположим, сегодня ты бы опять ночевал один — что бы ты сделал, если бы собаки зашлись?
— Вышел бы посмотреть, в чем дело. Но с оружием.
— Ага, с пистолетом, — кивнула она. — Испугать им медведя, может, и можно. И даже уложить — если повезет и он не кинется на тебя прежде, чем ты выпустишь всю обойму. А уж если кинется — пистолет наверняка выбьет, а руку откусит. Пистолетом ты его скорее разъяришь. А что такое против медведя две сердитые лайки? Да он бы от них мокрого места не оставил, Нейт. В лучшем случае они бы успели его чуточку потрепать — прежде чем он разорвал бы их на куски. А если бы ты вышел один со своей пушечкой, тебя бы тоже разорвали на куски. Скорее всего. Подраненный медведь, разъяренный медведь мог бы и в дверь за тобой вломиться. На это и расчет был.
