Нора Робертс - Дорогая мамуля
Она поднялась, подошла к окну и подняла стекло. Холодный ветер и дождевые капли ворвались в кабинет, когда она высунулась наружу и оторвала приклеенный к стене за окном пластиковый мешочек для вещественных улик. В нем лежали четыре нераспечатанные плитки шоколада.
– Вы держите шоколад в мешке за окном? – пролепетала изумленная и растерянная Пибоди.
– Держала, – поправила ее Ева. Она выдала местонахождение своего лучшего тайника, который устроила для защиты от похитителя сладостей, отравлявшего ей жизнь. Она распечатала мешочек и протянула шоколадку потерявшей дар речи Пибоди. – Как только ты уйдешь, я запру дверь и найду для него другое место.
– Ну, ладно. Спрячу-ка я свою шоколадку в карман, а то вы еще передумаете, когда я вам скажу, что мы не добились непредумышленного второй степени.
– Я так и знала.
– Вот и прокурор сказал то же самое. Еще до того, как мы пошли к судье за ордером. Мне кажется, он очень хотел зацапать Зиро. Еще больше, чем я. Зиро не раз ускользал у него между пальцев, и прокурор хотел во что бы то ни стало его засадить.
– Люблю целеустремленных прокуроров.
– Да, это помогает, – согласилась Пибоди. – Мы их припугнули разговором о двух последовательных пожизненных заключениях, о каторжных работах на урановых рудниках, намекнули на показания очевидцев.
Пибоди похлопала себя по карману, словно желая убедиться, что шоколадка на месте.
– Мы получили ордер на обыск и изъятие, обнаружили кое-какую «химию» в клубе и дома у Зиро. Честно говоря, мелочь, и он мог с чистой совестью утверждать, что это для личного пользования, но вкупе со всем остальным и эта мелочь произвела впечатление. К тому времени, как мы с ними покончили, Зиро и его адвокат уже смотрели на непредумышленное второй степени как на подарок свыше. От пяти до десяти, и он, скорее всего, не отсидит полный срок, но…
– Ты засадила его в камеру, стало быть, у тебя очко в колонке забитых мячей. Он потеряет лицензию, потратит весь свой загашник на штрафы и гонорары адвокату, а его клуб, скорее всего, всплывет брюхом вверх. Шоколадка твоя по праву.
– Это было потрясающе. – И, поскольку шоколадка уже прожигала ей карман, Пибоди сдалась: вынула ее, развернула и отломила кусочек. – Мы так старались это протолкнуть, и у нас получилось, – продолжала она с набитым ртом, то и дело расплывавшимся в довольной улыбке. – Мне так жаль, что вы это пропустили.
– Мне тоже жаль. Спасибо, что прикрыла меня.
– Без проблем. Можете вывесить мешок обратно наружу. С моей стороны ему ничто не угрожает. – Заметив, что Ева смотрит на нее прищуренным взглядом, полным подозрения, Пибоди заспешила: – Куда бы вы его ни спрятали, с моей стороны ему ничто не грозит. Я хочу сказать, что если из этого кабинета когда-либо пропадали сладости, я тут ни при чем.
Ева еще больше прищурилась и теперь смотрела на свою напарницу, как коп, допрашивающий подозреваемого.
– А может, проведем быстрый тест на детекторе лжи?
– Что? – Пибоди приложила ладонь к уху. – Вы это слышали? Кто-то зовет меня из «загона». Пока мы тут лясы точим, кто-то где-то совершает преступление. Мне пора.
И она испарилась.
Все еще прищурившись, Ева подошла к двери, закрыла и заперла ее. «Лясы точим»? Разве есть на свете такие слова? И что они означают? Наверняка что-то нехорошее, решила она.
У Рорка закончилось совещание с директорами одного из производственных отделений его фирмы. Ему предстоял деловой ленч с инвесторами в офисной парадной столовой. Как раз в промежутке между этими мероприятиями зазвонил его рабочий телефон.
– Да, Каро. – Он наморщил лоб, заметив, что она включила защитный режим.
– Лицо, упомянутое вами этим утром, находится внизу, в вестибюле, и просит вас уделить ему время.
Рорк поспорил сам с собой на полмиллиона, что Труди Ломбард свяжется с ним еще до полудня. Теперь он поставил удвоенную сумму на то, что она успеет заявить о своих истинных намерениях, прежде чем он вышвырнет ее вон.
– Она одна?
– По всей видимости, да.
– Пусть подождет еще десять минут, а затем проводите ее наверх. Не лично. Пошлите ассистентку, Каро, лучше кого-нибудь из молодых. Да, и пусть поостынет в приемной, пока я вам не позвоню.
– Я об этом позабочусь. Хотите, я вам перезвоню через несколько минут после ее прихода?
– Нет. – Рорк улыбнулся, но это была недобрая улыбка. – Я сам от нее избавлюсь. Лично.
Он с нетерпением ждал.
Проверив время, он поднялся, подошел к огромному окну, за которым открывалась панорама башен и шпилей города. Сейчас этот великолепный вид скрывала пелена дождя, уныло-серого холодного дождя, сыплющегося с уныло-серого холодного неба. «Холодное мокрое дерьмо», – вспомнилось ему.
Что ж, они с Евой оба хорошо знали, каково это, когда сверху на тебя сыплется дерьмо. Жизнь сдала им скверные карты и не дала ставок, чтобы этими картами играть. И оба они – каждый по-своему – в этих безнадежных обстоятельствах сумели выиграть. Блефуя, прокладывая себе дорогу кулаками и, по крайней мере, в его случае, жульничая, они сорвали банк перед самым закрытием заведения.
Но впереди всегда была новая игра, в которой предстояло одержать победу, всегда маячил где-то новый игрок, готовый на любые грязные трюки, чтобы затребовать свою долю. Или забрать все.
Ну что ж, подумал Рорк, значит, будем драться. Он был не только готов, он предвкушал возможность самому пустить в ход любые трюки.
Увы, он не мог вернуться в прошлое и жестоко избить ее ублюдочного папашу, он не мог заставить страдать мертвецов так, как до сих пор страдала Ева. А тут судьба уронила прямо ему в руки суррогат. Живой, сочный, розовый, готовый к свежеванию.
Труди Ломбард ждал весьма неприятный сюрприз.
Рорк не сомневался, что когда она выползет из его кабинета, ей и в голову не придет отползти в сторону Евы.
Он отвернулся от окна и оглядел кабинет. Он сам сделал это помещение таким. Ему это было необходимо. Он знал, что увидит Труди Ломбард, когда войдет сюда после серого и холодного дождя на улице. Она увидит власть и богатство, простор и роскошь. Она почует запах денег, хотя… Если она не совсем безмозглая, она уже составила себе примерное представление о том, какой куш стоит на кону.
Конечно, это будет театральное представление в чистом виде, подумал Рорк. Хоть он и перешел на легальное положение, но это еще не означало, что он был готов выложить на публичное обозрение все, что было у него в карманах.
Он держал бухгалтерские книги в своем потайном кабинете и обновлял их раз в квартал. Ева имела к ним доступ в любой момент, если бы у нее вдруг возник интерес. Но у нее не возникнет интерес, с улыбкой сказал себе Рорк. Она начала постепенно привыкать к его деньгам, хотя до сих пор заметно стеснялась ими пользоваться.
